Журналист натянуто улыбнулся, вежливо дожидаясь, пока Малфой продолжит. Когда тот отвернулся, он с досадой глянул на часы.

— Конечно, я был рад, что все вернулось на круги своя. Но все же… Эти несколько месяцев жизни с Грейнджер что-то во мне поменяли, — он замялся. — Наши миры уже не были параллельными. Я замечал ее в Большом зале, когда она что-то с интересом рассказывала этому своему Уизли. Я слышал каждый ее ответ на совместных уроках и где-то внутри себя восхищался тем, что она знает все на свете. На собраниях старост я всегда натыкался на нее взглядом. Казалось, не замечать Гермиону Грейнджер стало просто физически невозможным, — заключил Малфой.

— Тем временем Панси закрутила роман с шестикурсником. Она подбила меня поменяться сменами, чтобы патрулировать коридор вместе с ним. Мне, соответственно, досталась шестикурсница-когтевранка, а гулять с девчонкой постарше по темным коридорам вечерами — кто же от такого откажется? — хмыкнул он и одарил журналиста многозначительным взглядом, подняв брови.

— Из общей вежливости я провожал ее до гостиной после обхода. Пятый этаж, западное крыло. Так я начал натыкаться на Грейнджер — то тут, то там. В общих коридорах. Она обычно патрулировала с Уизли. В первую нашу встречу он скорчил такое лицо, будто под нос ему дерьма подсунули, — скривил рот Малфой. — Наверное, мое в тот момент выглядело не лучше. Хотя я только намеревался поздороваться с Грейнджер — в конце концов, мы не разговаривали уже почти пару месяцев, — он пожал плечами. — Было неловко. Когда я натолкнулся на нее в следующий раз, она была одна. Мы кивнули друг другу и разошлись. Вполне вежливо, — заверил его Малфой. — Потом она снова была одна, и снова… И не знаю, что на меня нашло, но я спросил, как у нее дела? — он откинулся на спинку стула, вздыхая. — Наверное, компания когтевранки должна была сделать меня немного более остроумным, но это же была Грейнджер. Я не собирался производить на нее впечатление. Я просто… Я всего лишь хотел… — Малфой импульсивно всплеснул руками. — Сам не знаю чего. Как будто это было неправильным: полгода проводить с ней вместе столько времени, а потом делать вид, что мы незнакомы.

Она покраснела тогда — это было заметно даже в темноте коридора, — ухмыльнулся он, — и я отметил, что компания шестикурсницы явно пошла мне на пользу. Нормально, сказала она, вполне нормально, — Малфой сымитировал голос Гермионы. — Мы говорили недолго, да и странно это было — вести с Грейнджер непринужденную беседу. Однако это не ощущалось, как нечто… — он запнулся, подбирая слова, — неправильное. В следующую нашу встречу в коридоре она снова была одна. Уизли, оказывается, присоединился к тренировкам команды по квиддичу. Не успевал на обход, — кивнул сам себе Малфой. — Так что мы встречались в коридоре, перебрасывались парой фраз и расходились. Она рассказала схему подготовки к С.О.В. Я сказал ей, что собираюсь получить высший балл, — он хмыкнул и скрипнул стулом, отодвигая его назад. — На что Гермиона удивилась: она почти не видела меня в библиотеке.

Малфой теперь сидел полубоком к журналисту, заняв явно более удобную позу, и выглядел намного более расслабленно. Он продолжил:

— И я начал появляться там все чаще. Разумеется, это было никак не связано с ее комментарием. Готовиться к экзаменам в конце зимы — рановато, но Грейнджер, казалось, начала еще с лета. В это время года в библиотеке всегда немноголюдно, мы были одними из немногих посетителей. Она всегда сидела за одним и тем же столиком, как и раньше. «Тут освещение лучше», — соврал я ей тогда, занимая соседний стул. «Лучше», — согласилась она и сдвинула учебники. Так мы снова оказались напарниками по учебе, — на его лице появилось мечтательное выражение, а губы сами по себе растянулись в полуулыбке.

— Наверное, если бы я продолжил бездельничать с Тео, мои академические достижения быстро сошли бы на нет. Учиться с Грейнджер оказалось интереснее, чем я мог представить. Так что в начале лета, когда мы написали С.О.В., я был на самом деле уверен, что получу высший балл. Накануне отъезда, после праздничного ужина в Большом зале уже я подловил Грейнджер. Глупо, — отметил он, качая головой, — но я хотел поблагодарить ее. У меня тоже был для нее подарок.

Когда нам пришли результаты С.О.В., родители были в восторге: я получил все «Превосходно». Мы устроили праздничный ужин в мою честь, — Малфой сидел на стуле, широко расставив колени, одной рукой облокачиваясь о столешницу, и взгляд его блуждал в где-то в погожих летних деньках. — Отец долго рассуждал, какое блестящее будущее меня ждет. Рассказывал, почему так важно налаживать связи со всеми. Учил снисходительно относиться к тем, кто ниже нас по статусу крови. Он говорил, что общество изменилось, и наши взгляды нужно тщательно скрывать, чтобы иметь возможность достичь высот. Что знает: он воспитал меня правильно. Я должен был с ним соглашаться, но, черт возьми… — Малфой устало потер пальцами переносицу и глаза. — Почему-то мне казалось это противоречащим тому, что я испытывал. Как будто мне не нужно было притворяться, — горько улыбнулся он. — Не нужно было скрывать того, чего нет — ненависти.

Я не понимал, что чувствовал. Пятый курс оказался таким… странным. Два месяца летних каникул пролетели незаметно. Я не думал о Грейнджер, — он сжал лежащую на столе руку в кулак. — Я совершенно точно не думал о Грейнджер.

Журналист хмыкнул.

— В начале шестого курса оказалось, что мы выбрали почти все одинаковые предметы для обучения, — Малфой сглотнул. — Нас никогда не ставили в пару, мы просто постоянно находились в одном помещении, и… Я не помню, когда это произошло, — пожав плечами, он покачал головой, и вокруг его глаз появились мелкие морщинки, когда губы непроизвольно растянулись в улыбке: — На одном из обходов, которые мы проводили по той же схеме, я поцеловал ее. Сердце билось где-то в ушах, это было так необдуманно, так нелепо, — выдохнул он, продолжая глупо улыбаться и смотреть куда-то перед собой, — но вот вместо того, чтобы ответить на ее «Как дела?», я делаю три шага вперед и… — он сделал неопределенный жест в воздухе, смущенно отводя глаза. — У меня коленки дрожали, когда мы расходились. Я весь вечер вспоминал, как она разомкнула губы в легкой улыбке, поцеловав меня в ответ. Полночи не мог заснуть.

Он усмехнулся куда-то в пустоту, а затем поднялся со стула, встав к журналисту полубоком и уставившись на стену, будто смотрел на что-то, заметное лишь ему одному.

— Когда никто не видел, мы переглядывались. На уроках. В Большом зале. Она так легко смущалась. Пару раз в неделю после обходов мы встречались — и теперь уже задерживались надолго. Чистое везение, что Уизли попал в команду по квиддичу и теперь уже точно не мог патрулировать, — Малфой развел руками. — Пэнси подозревала, что мне понравилось проводить время с той когтевранкой, — он хмыкнул. — Так что никто не мог заподозрить нас в отношениях. Да это и смешно, — он повернулся к журналисту и пояснил: — Ну, какие отношения могут быть у Драко Малфоя и Гермионы Грейнджер?

Малфой заговорил, делая пару шагов вдоль стены:

— Нам становилось мало этих считанных минут. Мы скрывались в библиотеке в самые тихие часы. Мы могли сидеть за соседними столиками и незаметно соприкасаться локтями, — рукой, опущенной вниз, он будто зацепил чью-то и провел по ней пальцами. — Я чувствовал ее присутствие через всю комнату. Она смеялась, а весело становилось мне. Она громко комментировала состав зелья, и так я понимал, что где-то мог допустить ошибку.

Мы старались улучить любую возможность остаться наедине. Астрономическая башня, обходы, пару раз мы пытались попасть в пустые классы, но нас очень напрягал Филч, бродивший по замку. Мы целовались, мы разговаривали, мы смеялись, мы были абсолютно и волшебно влюблены друг в друга, — Малфой облокотился о стену, и его взгляд был направлен перед собой и чуть ниже, туда, где находилась предполагаемая Гермиона. Он поднял руку, словно пытаясь прикоснуться к ней. — Перед рождественскими каникулами мы улизнули с ужина в Большом зале и полночи провели, пытаясь надышаться друг другом перед первой долгой разлукой.