— Он высокомерный, надменный, острый на язык самодовольный индюк! Гвиневра сама так пишет, — фыркнула Гермиона. — Это явно какой-то старый… Вот, послушай, — она отбросила волосы назад и принялась читать вслух:

«Уже на протяжении нескольких недель он постоянно навещает меня, принося с собой нужные мне травы. Отцу становится все хуже, и я не знаю, как могла бы продержаться без его помощи…»

— Видишь? Он как будто заменяет ей отца, — она закатила глаза.

Малфой с плохо скрываемой улыбкой смотрел на нее, и его глаза лучились искорками веселья.

— Ты уверена, что дело в этом? — спросил он наконец.

— Ну еще бы, — Гермиона вернулась к дневнику. — О, она наконец называет его по имени: «Все больше и больше я удостоверяюсь в чистом сердце Юлиуса. Его забота заставляет меня замечать то, что ранее было скрыто от моих глаз за окрашенным дурными манерами фасадом юности». Что еще за фасад юности?

— Как, еще раз, его звали? — Малфой уже не сдерживал веселья, смеясь почти во весь голос.

— Юлиус, — раздраженно ответила Гермиона. — Его звали… О боже! — вскрикнула она и прижала ладонь к губам.

Драко хохотал, держась за живот.

— Кажется, я только что оскорбила твоего пра-пра-прадеда, — прошептала Гермиона, и он согнулся в новом приступе хохота.

Когда Драко наконец смог вернуться в нормальное состояние, она заметила:

— Ты мог сказать мне раньше!

— И пропустить все веселье? — он поднял брови. — Вот уж нет!

***

— Есть еще факты из биографии твоей прабабки, которые я трактую неправильно? — уточнила Гермиона на следующий день.

— За исключением ее влюбленности в моего прадеда, нет, — улыбнулся Малфой. — У тебя впереди прекрасная история о том, как они поженятся, оборудуют в особняке лабораторию, обзаведутся кучей книззлов и родят наследника. Наслаждайся, — протянул он.

— Ты читал ее дневники? — удивленно повернулась к нему Гермиона.

— Надо же было как-то практиковать французский, — он пожал плечами.

— Н-но… Погоди… Где эта часть про книззлов?

Малфой встал и приблизился к столу. Нависая над ней угрожающе близко, он оперся обеими руками на столешницу и заинтересованно выискивал нужную книгу.

— Кажется, где-то здесь, — он схватил один из дневников. — К тому времени она уже писала на английском. Так, — Драко уверенным движением раскрыл дневник посередине, — вот тут она объявляет, что собирается завести животных.

Гермиона чувствовала жар, исходивший от его тела. Он находился буквально в паре сантиметров от нее, и, казалось, положил одну руку на спинку ее стула. Она неловко поерзала, ощутив тягучее тепло в животе.

Они оба склонились над страницей. Гермиона пробегала взглядом по строкам, пока не наткнулась на зацепившее ее предложение.

— Она собиралась изучать защитные чары! — воскликнула Гермиона и резко подняла голову: — Малфой, это же…

Она не успела договорить, крепко приложившись затылком обо что-то твердое, и вскрикнула от боли. Ощупывая пострадавшее место, она обернулась.

Малфой зажимал свой нос обеими руками.

— О господи, — ее глаза расширились от ужаса, — Драко, прости! Я не хотела!.. — бормотала она, протянув к нему свободную руку.

— Все в порядке, — прогнусавил он, запрокидывая голову в попытке остановить кровь. — Знаешь, в этот раз мне даже не обидно.

Гермиона, взяв его за плечо, подвела к креслу и усадила в него.

— Дай посмотреть, — выдохнула она, склонившись изучая его лицо.

Малфой, задрав голову, отнял руки от пострадавшего носа и скосил на нее глаза.

— Кажется, ты слегка попортила мой фасад молодости, — ухмыльнулся он.

— Не двигайся, — Гермиона достала палочку и, одним взмахом вправив ему сломанный нос, очистила лицо от крови. — Ну вот, так-то лучше. Мне очень жаль.

Гермиона касалась его коленок своими. Она смотрела ему в глаза, склонив голову, и его лицо находилось не дальше десяти сантиметров от ее. В его взгляде промелькнуло что-то такое… Смущенная, Гермиона наконец отпустила его плечо, которое, оказывается, сжимала все это время, и сделала пару шагов назад.

— История повторяется, верно? — подмигнул он, откидываясь на спинку кресла.

Гермиона виновато улыбнулась.

***

— Она изучала их особенности, — рассказывала Гермиона Гарри. — Вот для чего Гвиневра завела книззлов. Я еще не добралась до полного состава зелья, но могу с уверенностью сказать, что оно используется для снятия охранных чар домов волшебников. Скорее всего, даже кровных. В одном из дневников мы нашли записи о том, что Гвиневра искала способ защиты дома, но смогла добиться прямо противоположного эффекта.

— Кажется, это проясняет то, как были осуществлены проникновения, — кивнул Гарри. — Выясни, какие еще ингредиенты у этого зелья. Попробуем отследить их на покупке.

***

— Кажется, мне нужна твоя помощь, — сказала Гермиона, принимая подставленный локоть Малфоя, который тот предложил ей, чтобы помочь выйти из камина.

— Я сделаю все, о чем ты попросишь, только не бей, — он шутливо поднял руки, сдаваясь, и Гермиона рассмеялась.

Расположившись в библиотеке, она ввела Драко в курс дела.

— Так значит, мы должны прошерстить дневники моей прабабки в поисках рецепта одного из зелий? Ты представляешь, сколько она изобрела их за свою жизнь? — засомневался он, но Гермиона была непреклонна:

— Именно поэтому мне и нужна вторая пара глаз. Я потратила месяцы, чтобы выйти на этот след, и просто так его не упущу.

***

То, что Гвиневра описывала почти все подробности своей жизни, обернулось для них головной болью. Среди всех записей было крайне сложно сразу разобрать, что именно относилось к делу, поскольку экспериментировала она не над одним проектом разом.

Работать с Малфоем оказалось неожиданно удобно. Он был методичен, умел вычленять главное и аккуратно вел заметки разборчивым почерком. Она могла цитировать ему то, что находила забавным, и они вместе смеялись над этим. Или же то, что заставляло ее задуматься — и они выдвигали идеи или предположения.

Они часто задерживались. Двух часов теперь оказалось недостаточно: увлеченные, они не замечали, как быстро летит время. Иногда они обсуждали находки за чаепитием; спорили, доказывая собственную точку зрения; выводили формулы, портя один лист за другим.

Гермиона теперь знала несколько ингредиентов, которые точно входили в состав зелья. Гвиневра использовала их, чтобы стабилизировать порошок из когтей книззлов, которые она собирала, аккуратно подстригая у животного. В своей работе она придерживалась гуманных принципов, что заставило Гермиону уважать ее еще больше.

Было уже за полночь, когда она взглянула на часы.

— Не может быть! — ахнула она. — Уже так поздно? Надо заканчивать.

— Удалось найти еще что-то? — разминая шею, спросил Драко, вполоборота повернувшись к ней на стуле и положив руку на спинку.

Он сидел рядом: последнее время они делили письменный стол, который в силу своих размеров вполне мог вместить весь их ворох бумаг. Гермиона отметила, как смялась его рубашка вокруг локтей, и еще почему-то — то, как ладно она на нем сидела. Ей пришлось кашлянуть, чтобы прочистить внезапно забившееся горло.

— Не совсем, — покачала она головой.

В его глазах полыхали отблески свечей. Он смотрел на нее открыто, ровно, не отводя взгляд. Гермиона видела, как его грудь медленно вздымается и опадает с каждым вздохом.

Он был очень близко. На расстоянии вытянутой руки.

— Я передам то, что мы нашли, Гарри, — сказала она и облизнула губы. Его голова чуть склонилась.

— Да, отлично, — ответил Драко. — Настоящий прорыв.

Никто из них не двинулся с места.

Гермиона знала, что она должна идти. Встать и направиться к выходу, как делала это уже много раз. Драко встал бы сразу после нее и проводил бы ее до камина. Как это обычно и происходило. Он бы вежливо подал ей руку, помогая переступить через решетку. Она бы подняла ладонь в прощальном жесте. И на следующий день все бы повторилось.