Сначала появилось телевидение, которое предоставило студиям дополнительные источники дохода. Потом в дом почти каждого жителя Земли пришло кино на разных носителях – видеокассетах, CD, DVD, Blu-Ray… А сегодня основной движущей силой развития индустрии стали стриминговые платформы.
И многие, в том числе индустриальные профессионалы, считают стриминги просто телеканалами нового типа.
Это не так. Исключение кураторской или редакторской функции – ключевое отличие стримингов от телевидения. Не директор по показу киносети и не глава телеканала решают, какой фильм вы будете смотреть, а вы сами. Это принципиальное отличие. С другой стороны, как мы уже обсудили выше, стриминги ближе всего по масштабу бизнеса и типу его ведения к студиям золотого века Голливуда. Они контролируют и производство, и дистрибуцию, и маркетинг.
Так что вернемся в день сегодняшний. После Великой депрессии нефтяные скважины заработали на полную, а что с нашей «нефтью»? Можно ли сказать, что из-за пандемии киноиндустриальная жизнь едва теплится вокруг иссякших «скважин»? Нет, это не так.
Продолжая метафору: мы просто почти выработали одно месторождение, но обнаружилось другое – значительно более богатое. На нем стали возможны и новые скважины, и новые центры жизни. Это стриминговые платформы. У них достаточно денег, и они их не жалеют. Им нужно выстроить свои отношения с аудиторией. С той, которая уже долгие годы тщательно выбирала культурные продукты и чрезвычайно избирательно относилась к походам в кинотеатры. С той аудиторией, большая часть которой вообще перестала смотреть кино вне дома. И с точки зрения истории нашей индустрии это не конец книги, а разве что конец главы, да и то не факт. Но только при условии, поставленном новыми платформами, они развиваются и производят свой киноконтент строго по модели, когда-то обеспечившей взлет главных киностудий мира.
Современная киноиндустрия, обновленная влиянием стриминга, с одной стороны, вернулась к своим истокам. А с другой – если не разрушила, то существенно поколебала фундаментальную основу нашего понимания кино. И вот что я имею в виду.
За два года до того, как братья Люмьер своим изобретением положили начало эпохе кинематографа, к аналогичному открытию пришел великий американский изобретатель Томас Эдисон. Он, будучи большим любителем оперы, сначала изобрел фонограф, а затем создал и свой кинематограф – звуковой. Но его устройство было рассчитано лишь на одного зрителя. Надо было вплотную приблизить глаз к окуляру, посмотреть на движущиеся картинки и услышать звук, который раздавался из фонографа, стоявшего рядом.
А победило изобретение Люмьеров, которому даже не понадобился звук. Почему? Все дело в общественных процессах, с которыми совпало изобретение кино, вернее, изобретение способа его потребления – коллективного просмотра и коллективного же сопереживания в кинозале. Именно такое зрелище оказалось востребованным в эпоху колоссальных миграционных волн, стремительного роста мегаполисов и появления новых общественно-политических моделей (тоталитарных и демократических). Политики быстро оценили характер и эффективность влияния кино на умы и, главное, сердца зрителей. Не случайно диктаторы стали самыми большими синефилами. И даже его продюсерами. И Муссолини, и Гитлер, и Сталин сами придумывали сюжеты и темы, запускали в производство, смотрели, «монтировали», цензурировали, запрещали и выпускали фильмы.
Для XX века коллективистская концепция Люмьеров была рабочей и даже в чем-то единственно правильной. Но не для века XXI. И дело даже, наверное, не в развитии технологий. Да, тот факт, что смартфоны и планшеты позволяют смотреть кино где и когда угодно, несомненно, сыграл свою роль. Но главная причина все же в другом: в новом веке самой ценной валютой, ультимативно невосполнимым ресурсом стало время. Когда у тебя мало времени и много доступных видов досуга, что называется, на дому, зачем тебе идти в кинотеатр? Особенно при наличии у тебя дома, скажем, PlayStation и возможности погрузиться в мир выдающейся компьютерной игры, не вставая с дивана?
В обстоятельствах новых общественных процессов на первый план и вышла концепция Эдисона – концепция индивидуального домашнего кинопросмотра. А апостолами нового мира, совершившими революцию планетарного масштаба, стали создатели платформы Netflix Рид Хастингс и Тед Сарандос.
В 2007 г. компания Netflix была известна исключительно в Америке и исключительно как компания по прокату DVD. Это был бизнес Netflix, и бизнес этот шел хорошо: в 2005 г. Netflix ежедневно доставлял 1 млн дисков, а на начало 2007 г. рыночная капитализация Netflix составляла примерно $1,5 млрд. Но это был успешный локальный бизнес, и не более того. Прошло чуть больше десяти лет, и текущий период мировой истории можно назвать эпохой компании Netflix. Что же произошло?
Рид Хастингс, владелец и CEO компании, придумал «стримить» зрителю профессионально сделанный кино-контент, то есть предложил смотреть онлайн то, что ты хочешь и когда хочешь. А Тед Сарандос, второе лицо компании, нашел тот оригинальный контент, который был нужен компании, чтобы привлечь зрительское внимание. И увеличить подписку.
Netflix, Inc. основана в 1997 г. Ридом Хастингсом и Марком Рэндольфом. Первично бизнесом компании был прокат развлекательного контента на DVD, но в 2007 г. Netflix начала поставлять зрителям-подписчикам фильмы и сериалы на основе потокового мультимедиа, то есть напрямую через интернет, минуя посредников (кабельное, спутниковое и эфирное ТВ), которые традиционно брали на себя функции редактуры и цензуры.
В 2010 г. платформа обрела международный статус, став доступной в Канаде, а в 2011 г. – в Латинской Америке, в том числе на островах Карибского бассейна. Сейчас сервис распространен в 190 странах. По данным на октябрь 2021 г., у компании насчитывается 214 млн подписчиков, включая 74 млн в США и Канаде.
В 2013 г. платформа начала собственное производство контента. Ее дебютом стал сериал «Карточный домик». На создание оригинального контента в 2020 г. компания потратила $11,8 млрд, а в 2021-м – $17 млрд.
Ныне Netflix возглавляют Рид Хастингс как CEO и Тед Сарандос как ко-CEO и креативный продюсер, ответственный за контент.
Рид Хастингс, математик и программист, оказался в кинотелеиндустрии во многом из-за разочарования в бизнесе по созданию программного обеспечения. Его компания Pure Software, выпускавшая программное обеспечение для устранения неполадок, вышла на IPO в 1995-м, а в 1997 г. была куплена компанией Rational Software за $700 млн, что принесло Хастингсу стартовый капитал для запуска Netflix. Основывая совместно c другом и коллегой Рэндольфом Netflix, он ориентировался на перспективность незанятой бизнес-ниши дистанционного проката видеодисков (диски рассылались клиентам по почте). А вот Сарандос, по образованию журналист, давно сделал свое увлечение киноискусством профессией: карьеру он начал в родной Аризоне с должности управляющего в магазине CD и DVD, совмещенным с пунктом видеопроката, где подрабатывал еще школьником. Перед переходом в 2000 г. на Netflix по приглашению Хастингса Сарандос занимал пост вице-президента по продуктам и мерчандайзингу в сети, состоявшей более чем из 500 магазинов Video City / West Coast Video.
Так в руководстве Netflix объединились инженерное мышление Хастингса и глубокое знание кинематографа и телевидения Сарандоса. Причем именно с приходом последнего связывают расширение библиотеки сервиса, производство компанией подлинно новаторских оригинальных фильмов и сериалов и привлечение к сотрудничеству таких киноавторов, как братья Даффер, Рики Джервейс, Дэвид Финчер, братья Коэн, Райан Мерфи, Питер Морган, Мартин Скорсезе и др.
По факту эти два человека, радикально изменив потребительское поведение, и создали тот культурный и социальный феномен, который сегодня называется стриминговыми платформами. Так спустя 110 лет после изобретения кинематографа и вышла на авансцену индивидуалистическая концепция Эдисона. Теперь мы смотрим фильмы в одиночестве и везде, где нам удобно, – дома, в машине, в метро. Смотрим на любом гаджете – на планшете, смартфоне, компьютере.
