— Это невозможно. Мужчины хитрые и могут годами скрывать любовниц от своих жён.

— Именно. Поэтому относись к пребыванию здесь как к игре, прими её правила и сделай так, чтобы зритель был в восторге. Мы прошли половину пути, осталось не так уж и много.

Кира повернулась ко мне, но её глаза были опущены на декоративную подушку, которую она сминала пальцами.

— То есть — шансов всё-таки нет? — настаивала она.

— Шансов на что? На искренность или любовь? Нет, определенно нет, — категорично заявила я. — Влечение, химия и… я не знаю… животный инстинкт. Мы просто каждый день воспринимаем слишком обширно и остро, потому что здесь происходит много всего одновременно. Люди, с которыми ты бы едва пересеклась в обычной жизни, кажутся интересными и привлекательными или же наоборот — необъяснимо отталкивают от себя только из-за того, как ты их воспринимаешь внутри этого замкнутого пространства. Своё мнение о тебе все остальные строят точно так же.

— Ты словно не первый раз через это проходишь, — Кира посмотрела на меня с обвинением в глазах, словно я виновата в том, что понимаю про суть шоу чуть больше, и высказываю неприятные вещи, идущие вразрез с её собственным мнением.

— Первый, но я часто всё это видела по ту сторону камер.

— Жалеешь о том, что ты здесь?

— Напоминаю — у меня не было выбора и это ни для кого не секрет. Должна ли я задать такой же вопрос тебе? — в моём голосе была лишь смешинка, но ни ожидаемого едкого ответа, ни звонкого смеха я не услышала.

Неприятный озноб прошёлся от кончиков пальцев до самой шеи.

— Кира? — но девушка рядом так и не подняла голову, сильнее сцепив пальцы на плюшевой наволочке.

— Вчера в Комнату Секретов я ходила последняя, и монеты не было. Он её забрал.

Было не трудно догадаться, что речь шла про Лёшу. Было просто невозможно поверить, что он изменил своё решение.

Я пыталась припомнить момент, когда что-то пошло не так, но память услужливо подбрасывала отрывки другой драмы, развернувшейся во время карточной игры. Затем возвращение Егора со свидания, глупая ревность (как хорошо, что я теперь могу называть вещи своими именами), приступы головной боли, шёпот кого-то из девчонок до раннего утра, бессонница. Среди своего хаоса я просто не заметила, что была не единственной, у кого не всё было в порядке.

Хотя кто тут вообще был в порядке?

— Я похожа на наивную и глупую дурочку, — Кира не задавала вопрос, а ставила себе диагноз.

Мне бы хотелось её приободрить, но со своими претензиями к Лёше или на Лёшу ей стоило разобраться как можно скорее. И если считать, что на проекте день ощущается как целая неделя, то лучше сделать это еще до обеда.

* * *

Бессонницей мучились не только я и Кира. В это утро часть участников встали раньше обычного и с большим энтузиазмом искали аптечку с аспирином.

Среди них был и Егор.

Обычно он вёл себя как настоящий засранец и повелитель грёбанной Вселенной, которому не ведомы такие простые и человеческие проявления слабости как похмелье или диарея, не говоря уже о примитивной головной боли.

Но сегодня он выглядел неважно, и осознавать это было довольно приятно. И странно. Вчера босс не напивался в нашей славной компании, пропустив основную часть вечеринки, и вернувшись со свидания, лишь помог убраться.

Сегодня я не собиралась совершать кулинарные подвиги, оставив эту почётную миссию другим энтузиастам и пока ждала свой завтрак Егор подошёл ко мне, протянув кружку кофе.

— Выглядишь лучше, чем вчера, — светлые глаза смотрели на меня миролюбиво.

— Я и вчера выглядела отлично, — парировала я,

«Вчера» казалось таким далёким, словно прошедший Новый год. Здесь время действительно имело свойство предавать незначительным событиям большое значение. Это касалось не только Киры, мои ощущения были схожими. День как неделя — это было преуменьшением. День как месяц — вот более точное ощущение каждого дня.

— Как ты себя чувствуешь? — Егор стоял около дивана, не решаясь присесть.

Его странное настроение и тихий голос, полностью потерявший командный тон были для меня в новинку. Сложно представить его таким за пределами офиса. Сложно представить его рядом с собой не как руководителя или парня на одну ночь. Такая глупость. Но, если быть до конца с собой честной, я бы хотела попробовать.

Хотел ли он?

Я так и не успела ответить на его вопрос, когда в комнату стали заходить другие участники. Кажется сегодня завтрака в общей столовой не получилось и все решили разместиться в гостиной, оккупируя журнальный столик чашками с чаем, кофе или соком, раскидывая на обивке диванов и кресел крошки от вчерашней выпечки и крекеров. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не начать отчитывать этих великовозрастных детей.

— Какое сегодня испытание нас ждёт? — Игорь, сидевший примечательно далеко от Юли первым прервал всеобщее молчание и обратился взглядом ко мне. Словно я должна не только знать ответ, но и сказать ему.

Я предполагала, но отвечать не собиралась.

— Уверена, что организаторы нам скоро об этом объявят.

— Ты — организатор, — вступил в разговор Рома.

— Я была им. Если кто-то забыл, то я здесь не по своей прихоти.

— Да-да, такая милая история. Сначала заявилась ты, а затем твой любовничек, — прошипела Аня.

Она и все остальные походили на стаю тявкающих собачонок. Неприятно, но не смертельно.

— Раньше вас это не волновало.

— Не волновало, пока вы поддерживали легенду о «просто коллегах», — еще одно обвинение в мою сторону.

От Макса.

— Закрой свою пасть, — Егор ощетинился быстрее, чем я успела переварить этот выпад в свою сторону. Сунув свою кружку мне в руки, он быстро оказался рядом с пожарным, который уже вскочил на ноги. — Ты — подписал договор, и будешь вести себя соответствующе. Как и каждый из вас, — он обвёл взглядом всех остальных.

— То есть вопросы про вас — как Волан-де-Морт? Запрещено произносить вслух? — Василиса во всю веселилась.

— Нет. Не запрещено, — сухо бросил шеф. — Но не странно ли, что вам понадобилось четыре дня, чтобы отрастить яйца и спросить об этом у неё? — Егор снова посмотрел на Макса, тыча пальцем в мою сторону. — Или настолько не веришь в свой успех?

Он выплюнул слова, словно кусок яблока, снаружи красного и спелого, а внутри с гнильцой и червями.

Я даже не заметила, как Егор оказался прямо передо мной, словно отгораживая от вопросов и людей, которые их задавали. Его спокойный голос совсем не соответствовал ярости, вибрировавшей в нем. Она была настолько густой, что казалось, прикоснись к нему я сама, и меня же этой волной отбросило бы.

Да что происходит?

Откуда в нём это всё?

Ему не нужно было забывать, что нас снимали камеры. Нам не нужна была вся эта драма, если мы планировали разойтись миром. Мы же планировали?

Совсем скоро — оставалось четыре дня. Это был тот самый надёжный план, который я придумала, в который поверила и старалась решительно соблюдать.

Но Егор снова пытался выпотрошить меня, чтобы достать на свет надежду на… что?

Я не знала и, честно говоря, не была готова к ответу на этот вопрос.

И прежде чем Макс успел окончательно разозлить моего, пока еще шефа, случилось сразу две вещи. Экран телевизора в гостиной оживился и на нем стали медленно появляться новые инструкции, и в дверь дома кто-то позвонил.

— Кто там ждал новое задание?

* * *

«Уважаемые участники.

За дверью вы найдете коробку и инструкцию,

из которой поймёте, что делать дальше.

Хорошего вам дня и… много-много терпения».

Больше сообщения с экрана телевизора вслух никто не читал.

В наступившей тишине еще один звонок прозвучал слишком громко. Напряжение ушло, словно его смыло огромным цунами от ожидания неизвестного и таинственного задания.

Рома, находившийся ближе всего к выходу, пошёл открывать дверь. Коробка была огромной и иссиня-чёрной с большим и вульгарным золотым бантом поверх крышки.