Тэхён выдыхает, успокаиваясь. Шок до сих пор не отпустил. Убирает телефон в карман. Он медленно наводит порядок в зале. Растягивая время, чтобы ещё немного подумать и события последних дней в голове по кругу прогнать. И отправляется в комнату принять душ и переодеться перед походом к Чонгуку.
***
Чонгук не планировал влюбляться. Чонгук не планировал влюбляться в парня. Чонгук не планировал влюбляться в выпускном классе. Чонгук вообще, блять, ничего в этой жизни не планировал. Зачем что-то планировать, когда всё и так идёт по нужной колее? Когда упорно тренируешься, много работаешь, создавая себе имя, после первого серьёзного успеха твоё имя в какой-то степени начинает работать на тебя. Он запарывался с учебой и тренировками, и в выпускном классе половина преподавателей спокойно проставила ему все зачёты, не заставляя напрягаться и позволяя готовиться к тому, что ему будет нужно на соревнованиях или при поступлении куда-то дальше. Чонгук годами ограничивал общение с людьми, подпуская лишь немногих, кто не будет общаться, узнавать подробности о его жизни, а потом бежать и трезвонить по всей школе, что Чонгук с папой, например, плохо общается, или ещё что-то в этом роде.
Как-то исторически сложилось, что Чонгуку было почти комфортно, что о нём либо гадости говорят, либо фанатеют. Но любителям подлизаться он всегда от ворот поворот давал, а задир банально игнорировал. И как-то постепенно в позитивном ключе его перестали трогать. Только девчонки в основном цеплялись. И Джин. Но он — это отдельная тема. Так вот, девчонки. Самым большим страхом Чонгука, едва он ступил на скользкую дорожку полового созревания и начал обращать внимание на людей вокруг в этом ключе, стал страх однажды влюбиться в одну из них. Ну, знаете, в такую. Самую настойчивую, как это обычно бывает, или самую неприметную, которая вообще внимания не обращает. Потому что, ну, контраст вроде как. В какую-нибудь вот такую девчонку. А страшно, как раз потому что влюбленность сто процентов не обходится без касаний. Ну, даже минимальных. Никто не говорит, что дойдёт до поцелуев, но объятия, подержаться за ручки и все остальные мелочи, до того, как она поймёт, что что-то с тобой не так, должны же быть. И вот этого Чонгук и боялся. Что понравится кто-нибудь, он прикоснется, а его поломает как обычно, если не хуже. И как потом влюбляться с каждым днём всё сильнее, как в книгах, если он не сможет человека касаться? А никак.
Чонгук вообще не планировал, но, кажется, влюбился. Влюбился в парня в выпускном классе. Не планировал, но коснулся. Много раз и много где. И много чем. И даже губами. В прошлом году, когда после соревнований напарница посчитала необходимым в честь победы его поцеловать, Чонгук себе губы в кровь стёр в ванной потом. С ней он, к слову, больше не выступал. А бояться прикосновений стал в десятки раз сильнее. Ещё никогда не было настолько неприятно. А сегодня с Тэхёном… касаться было приятно. Было так тепло. Даже почти хорошо, даже хотелось больше. Чонгук ведь уже и не помнит, когда мог такое делать по собственной воле.
Он касался его, а внутри под собственной кожей приятное тепло по сантиметру разливалось постепенно. Он касался, а кровь начинала закипать во всем теле, и так бурлила, что наружу мурашками по спине и плечам вырывалась. Он касался, а ему было больно от того, насколько хотелось больше. Он касался и медленно просыпался изнутри. Он понятия не имеет, когда он вот так уснул для этого всего, может, в прошлой жизни вообще. Но проснулся сто процентов вот сегодня. С ним. Это приятное тепло ласкало каждое нервное окончание, заставляло дрожать и посылало приятные импульсы по всему телу. Внутри так горячо и сладко никогда не было. И очень хотелось больше. Потому и поцеловал. И ещё бы поцеловал. Если бы реальность не вовремя по голове не стукнула.
Это же Тэхён. Они вообще ни черта не знают друг о друге почти. Это же Тэхён. Он ведь говорил, что почти ненавидел Чонгука всё это время. Это же Тэхён… Он ведь, на самом-то деле, безумно красивый, он ведь никому о его тайне не рассказал, оказавшись очень хорошим человеком, он ведь и на помощь пришёл тогда, когда Чонгук очень в этом нуждался, не оставил одного в туалете отдраивать до крови кожу и ненавидеть себя, он ведь снова купил ему кофе, будто почувствовав, какой именно ему понравится. Что не так с этим Тэхёном? Как он это с ним сделал так быстро?
Нет, Чонгук не пошёл мыть губы с мылом или топиться в душе. Чонгук сидит один в пустой комнате, потому что Джин вернётся с выходных только поздно вечером. Сидит и смотрит на свои руки, иногда касается, начавших подсыхать от постоянного облизывания, губ кончиками пальцев и отчаянно пытается в себе разобраться. Может, Тэхён прав был? Нужно уже к специалисту? У самого Чонгука ни черта разобраться не получается. Кёнха его взяла за руку в пятницу в коридоре, а он чуть прям на месте в обморок не бахнулся, насколько это было неприятно, он бы многое отдал, чтобы ощущение это забыть раз и навсегда. А Тэхён буквально под его губами был своей нежной кожей. И это ощущение хочется запомнить навсегда и сохранить.
И ничего ему не понятно. Ни с собой. Почему так думается о Тэхёне последние дни навязчиво? Почему так сильно увидеть хочется даже сейчас, когда стыдно перед ним? Ни с Тэхёном. С ним тоже ничего в общем-то не понятно. Почему не оттолкнул? Почему позволял касаться вообще? Почему руки не отнял, почему прижимался в ответ и голову так доверчиво на плечо откидывал? Почему дышал так, словно то же самое чувствовал? Лицо гореть начинает тут же стоит только тренировку вспомнить. Это ж надо, что Чонгук там с ним делал. Это же… ёлки-палки, очень горячо было. Откуда оно в голове вообще взялось? Где насмотрелся?
Из размышлений вырывает стук в дверь. У Чонгука сердце заходится.
«А вдруг это Тэхён?»
А потом он настраивает себя быстро и настойчиво на то, что Тэхён точно разговаривать не захочет в ближайшие дни и вообще навряд ли бы пришёл сюда сейчас, и поднимается с кровати. Почти спокойно подходит к двери и открывает.
И ну надо же. Обычно инфаркт не случается два раза подряд. Нормальному человеку и одного раза достаточно. А тут, пожалуйста, случился. Второй раз уже за этот день, Чонгук искренне недоумевает, почему жив до сих пор с такими эмоциональными качелями, с его-то пристрастием к кофеину навряд ли у него сердечко сильное и здоровое. А может, это и не инфаркт вовсе. Но Тэхён стоит перед ним с мокрыми волосами, красными щеками в очаровательнейшей розовой толстовке и супер неловко с ноги на ногу переминается. И это… это опять-таки сердечку, в любовных делах совершенно неопытному, больно делает.
— Я… — прочищает горло. — Твой телефон, ты забыл.
Достаёт трубку из кармана худи и как-то очень внимательно в лицо вглядывается. В глаза смотреть не решается, но словно ищет что-то, резко перемещая взгляд на руки, когда Чонгук молча трубку принимает, не опасаясь уже кожи коснуться, задевает пальцами, слегка, по привычке скорее, вздрагивая.
— Ну… я пойду, — нервно рукой в тёмно-синие, потому что мокрые от воды, волосы зарывшись, разворачивается и успевает сделать пару шагов, прежде чем Чонгук себя в кучу собирает и голос подаёт.
— П… поговорим? — голос тихий, словно напуганный.
— Да, неплохо было бы, — облегченно выдыхает Тэхён, оборачиваясь, краснея щеками ещё больше и ликуя в душе от факта того, что Чонгук посмелее будет. Сам бы он не смог сейчас разговор предложить, так и ушёл бы.
Чонгук молча дверь пошире открывает, впуская внутрь.
Тэхён себя, если бы мог чувствовать ещё больше не в своей тарелке, он бы чувствовал сто процентов. Тэ в психологии никогда силён не был, но людей, с которыми хорошо общается и чьи чувства привык брать в расчёт при общении, старается от неловкостей оберегать, а потому просто ненавидит всякие скользкие темы. Он из тех людей, которые никак не прокомментируют ситуацию, если у вас случится казус вроде вылетевшей изо рта слюны во время разговора, непрошеной случайной отрыжки или какой-то люто неловкой ситуации с другими людьми, которая человека в ваших глазах принизит. Он просто промолчит, давая людям вокруг возможность чувствовать себя комфортно и дальше. И сейчас ситуация вот как раз такая. Странная. Скользкая. Что ни говори, а разговаривать неловко будет однозначно. И как себя вести?
