Ок.

И никаких тебе улыбающихся смайликов.

***

Время в воскресенье пролетело незаметно. То ли потому, что Тэ весь день был на ногах, мотаясь с мамой по делам. То ли потому, что ждал ужасно уже вечера и возможности Чонгуку танец показать. И, когда мама, доделав все свои дела, наконец уселась в машину с бодрым «ну всё, поехали в академию», Тэхёна посетила интересная мысль.

— Мам, а мы в ту кофейню можем заехать? Очень нужно.

— Не поняла…

— Я с собой кофе хочу взять.

— А-а-а, сладкий, она на другом конце города, давай в другую?

— Мам, ну пожалуйста, мы же никуда не опаздываем, — смотрит котом из «Шрека».

— Ну хорошо, хорошо, поехали, — усмехается женщина, а Тэхён ликует, ожидание становится ещё волнительнее. — Тэхён-а, ты угостить кого-то хочешь?

— Ага.

— Нужно будет взять пирожных ещё тогда.

— Не-не, только кофе.

— Уверен?

— Ага.

— Ну тебе виднее.

***

Чонгуку, правда, абсолютно нечем было заняться на выходных. Он сделал все пары. Несколько раз сходил потренироваться. Созвонился с бабушкой. С отцом выбрался поужинать. В чинном молчании разумеется, потому что тот притащил на ужин свою кралю, которая с ходов влепила Чонгуку «материнский» поцелуй в щёку, после чего Чонгук вернулся за стол с мокрой чёлкой и красным до предела лицом под странный взгляд отца.

Но даже со всеми этими занятиями, времени свободного всё равно был вагон. Он уже почти пожалел, что перестал домой ездить. Хотя с другой стороны, а что там делать? С мамой скучно. Она скучная. Поговорить с ней особо не о чем. Нежнятины всей этой в их отношениях не было никогда. С отцом у них очень хорошие отношения раньше были, тот его забирал всегда на выходные гулять на два дня.

А сейчас у отца новая пассия, Чонгук обижается немного. Время с ней проводить не хочет. На плойке у них дома все игры прошёл, новые покупать особо нет желания. В «Fortnite» можно и в общаге на компе порубиться. Выпускной класс, отец давил весь прошлый год с экзаменами. Сейчас Чон с ними почти расквитался. А с отцом отношения всё равно катятся вниз. Чон всё ещё отчасти подросток. Взрослый, но в душе ещё немного ребёнок, которого недолюбили, недодали внимания.

Они сами его воспитали бунтарем, упустили и он вырос грубияном и матершинником. Но, надо отдать должное, прекрасным учеником и очень талантливым танцором. Хотя этим мать не гордилась и сколько бы Чон на этом поприще себе её уважение заработать не пытался, не выходило ничего. Ей будто бы всё равно, а он и пытаться перестал. Отец вот точно гордится. Но понимать перестал. Внимания меньше. А Чонгук не робот, ему поддержка нужна, особенно сейчас, его ещё и в академии из-за того, что отец ректор, последние три года много кто донимает, а в последнее время он ещё и внимание сильнее на это обращать стал. Поэтому и не растёт у них с отцом ничего.

Ко второй половине дня Чонгук отчего-то изнервничался. Он прокручивал в голове их с Тэ последнюю встречу, кажется, десятки раз. Искал скрытый смысл в действиях Тэхёна. А вдруг он, и правда, был? Чонгуку бы, наверное, хотелось бы, чтобы был. Хотелось бы знать, что Тэ ему вот так помог не из вежливости. Но думать о том, что у самого странное влечение к бирюзововолосому, как-то очень волнительно и страшно. И Чон предпочитал этого не делать. Хотя каждый раз придумывал куда бы ему Тэхёна позвать, как бы затусить вместе, не фильм же второй раз предлагать смотреть. Ему явно хочется его общества чаще, чем на тренировках. Это Чонгук за выходные понял на сто процентов.

В состоянии лёгкого мандража Чонгук входит в зал, где негромко играет музыка.

Тэ разминается.

— Привет! Как выходные? — проходит к своему излюбленному месту на полу у зеркала.

На Тэхёне тёмно-синяя футболка с удлинённым рукавом, слегка облегающие треники, а ещё он стоит в одних носках, кроссы поодаль.

— Привет, неплохо, как обычно, твои как? — оборачивается, улыбаясь.

— Скучно, — усмехается Чон в ответ, но тут же становится не по себе. Он ведь вчера сказал, что скучал по нему и опять это слово.

— Поня-я-ятно… а я… — Тэхён как-то неловко лохматит волосы на голове, которые от этого ниспадают криво, Чонгук пугается собственного желания подойти поправить. Тэ тем временем отходит к лавочке в конце зала. Берет что-то и подходит со стаканчиком, очаровательно, Чонгук поклясться может, что это только сейчас произошло, покраснев щеками. — Вот, держи. Попробуй.

Чонгук удивлённо тёплый стаканчик принимает, явственно ощущая аромат латте с карамельным сиропом. А Тэхён отдаёт кофе, наблюдая за реакцией Чонгука, и заметив, как тот робеет, смутившись, понимает, что забыл. Он ведь пообещал себе вдали от него на выходных разобраться с собой. Но занимался чем угодно, делал что угодно, а вот разобраться то — забыл.

— Это…

— Это мне мама кофейню показала, нам по пути было, и я решил тебе захватить, пей пока не остыло, там солёная карамель, ты же не против солёной карамели?

Чонгук вообще-то очень любит латте именно с солёной карамелью. Нет, он кофе в любом виде любит, даже горьким пьёт. Но с солёной карамелью всегда по-особенному вкусно. Лёгкое соленое послевкусие, пряная карамель и любимая кофейная терпкость. М-м-м, сказка. Он робко ковыряет краешек картонного холдера, чувствуя, что сам краснеет.

— Спасибо, не стоило, вот же заморочился, а солёную карамель я люблю даже, — бегло улыбается, отворачиваясь, чтобы скрыть алеющие щёки, усаживается на пол у зеркала и отпивает тёплый, не успевший до конца остыть, безумно вкусный напиток. Его вообще-то так и нужно пить. Не чересчур горячим. Чтобы все вкусы распробовать. Чонгук так считает.

— Ну как? — как бы невзначай спрашивает Тэ, отходя и разминая колени.

— М-м-м, супер, просто супер, очень вкусно, ты теперь обязан мне показать эту кофейню, — усмехается Чонгук.

«Почему так неловко, божечки, он снова купил мне кофе, ну почему так неловко? Почему он продолжает это делать?»

А потом Тэхён, внутри рассыпаясь от того, что впервые его смущает танцевать перед Чонгуком, заявляет, что кое-что придумал и делает музыку погромче. Всё, что Чонгук успевает сообразить, — песня крутая. Чонгук бы запомнил где и какие движения выглядели странно или были недочеты в плане техники. Но у него не получилось. Во-первых, потому что он следил за каждым плавным па Тэхёна, краснея, когда тот двигал бёдрами, задыхаясь, когда из-под футболки проглядывал подтянутый живот, и распадаясь на осколки, когда смотрел на его умиротворённое лицо, на дрожащие ресницы, настолько густые, что их и с расстояния видно, на то, как он облизывает губы, и поражаясь тому, сколько чувств на его лице пролетело за эти короткие три минуты. Чонгуку буквально второй раз в жизни захотелось этого лица, красивого, к слову, невероятно, коснуться. У Чонгука такое впервые. Впервые ему неловко наблюдать как кто-то танцует.

А во-вторых, Чонгук, правда, его танцем проникся. Если Тэхён действительно этими движениями рассказывает сейчас историю, то у Чонгука есть миллион вариантов о чём она может быть, от банальщины, до чего-то очень глобального, и под конец, когда Тэхён себя порывисто руками обхватил и замер, Чонгуку почти больно стало. Правда, почти больно. Но есть что-то, зажатость какая-то осталась. Будто стесняется. Именно этим Чон себе аргументирует свои следующие действия. Просто поможет избавиться от зажатости. Только поэтому.

— Вау, это было очень… очень хорошо, — Чонгук ставит пустой стаканчик у зеркала, поднимается на ноги и делает пару шагов в сторону Тэ.

— Правда? — запыхавшийся Тэхён принимает обычное положение, тряхнув волосами, смотрит, улыбается воодушевлённо, глаза горят.

— Да, но мне кое-чего не хватило, — смотрит виновато, не хочется портить момент, не хочется критиковать сейчас.

— Чего же? — задумчиво голову к плечу склоняет, смотрит в глаза пронзительно.

— Ты не совсем расслаблен, мне кажется, — выдаёт Чонгук.

— Оу, да, может быть… я немного стеснялся тебе показывать. У меня впервые вышло что-то прид…