— Господи, Чонгук, слава яйцам, что он по-корейски не понимает. Только здороваться умеет и то коряво.

— Тэхён, что он сказал? — шепотом.

— Сказал, что ты сладкая булочка и можешь потусить с нами пару недель, пока мы не уехали, — отстраняя парня от себя и потрепав по голове.

Но прыснувший Чонгук, заявившийся из ниоткуда, выдыхая сигаретный дым, явно навёл на мысль, что Чимина тут обманывают.

about Jimin

Чонгук вешает пальто в шкаф. Идёт на кухню сварить кофе. И залипает. Начало апреля. А в Нью-Йорке снег.

Чонгук бросает взгляд на часы.

«Чёрт, ещё рано».

— Зай!

— Ау?

— Иди сюда!

— Ты чего вопишь?

— Смотри, — сгребает в охапку и тащит к окну.

— Вааау, Чонгук, пошли туда срочно!

— Не надо, заболеешь, тут смотри.

— Ну, на балкон хотя бы.

— Ладно, пойдём, но на пять минут буквально.

— Почему пять?

— Потому что гладиолус, пошли.

Через пять минут сопротивляющегося Тэхёна таки заволакивают обратно, на ходу стряхивая с него снег.

— Эй, ещё минуту то можно было постоять, ну?

— Прости, но ни минуты не получится.

— Да что такое? Ты чего загадочный такой сегодня?

— Сядь на диван, — целует холодную щёку и выходит из гостиной.

— Ладно, — растерянно опускается на диван.

«Да что случилось то?»

Чонгук, улыбаясь какой-то новой улыбкой, подходит к дивану и опускается на корточки.

— Ты чего?

— Около года назад с нами произошла одна заварушка. Ты тогда был без сознания, помнишь?

— Чонгук, ну, конечно, помню, ты не заболел? — тянется рукой ко лбу температуру померить.

Чонгук перехватывает его ладонь одной рукой, нежно целует запястье, укладывает на колени и придерживает там, в глаза смотрит, не отрываясь.

— Помнишь?

— Помню. — Тэхён начинает ловить его странный вайб.

— Я когда вещи у тебя дома собирал нашёл книжку. Какая-то лёгкая по психологии и пока ждал, что ты проснёшься, наткнулся в ней на упоминание одной интересной вещицы.

Знаешь какую теорию выдвинул Малькольм Гладуэлл?

— Смутно припоминаю имя, но нет, теорию не знаю.

— Он популяризировал идею о том, что чтобы достичь совершенства в любой области, нужно потратить на её изучение около десяти тысяч часов.

— Да, я слышал что-то подобное. — задумчиво голову в бок склоняет.

— Десять тысяч часов — это 416 суток с мелочью.

— Так, и? — уже почти шёпотом.

— Сегодня второе апреля и если я не ошибся со всеми погрешностями и разницей во времени, то примерно в эту минуту истекает срок, за который я должен быть в совершенстве научиться любить тебя. Потому что, клянусь, за всё это время, каждую минуту, каждого часа любил тебя. Просыпался и засыпал с мыслями о тебе, в любом состоянии, каждую секунду.

— Чонгууук, — а тот совсем по-киношному уже опускается на одно колено, не давая отвести взгляд.

— Десять тысяч часов люблю тебя, Тэхён, я уже явно профессионал в этой области, — разжимает ладонь.

— Да как же…

— Выйдешь за меня? А? Ким Тэхён? — заглядывает в глаза, второй рукой гладит по щеке нежно. А на раскрытой ладошке широкое обручальное кольцо от «Тиффани» из белого золота 18 карат с бриллиантами круглой огранки.

— Чонгук, — прячет лицо в ладонях. — А жаловался, что говорить красиво не умеешь…

— Родной, мне нужен твой ответ, — чужие руки от лица отнимает, смотрит обеспокоенно.

— А то ты его не знаешь.

— Я хочу, чтоб ты сказал мне «да», — настойчиво, свободной рукой его ладошку, вмиг ставшую горячей, сжимает.

— Это неловко, Чонгук.

— Выйдешь за меня?

— Да, конечно, да.

— Что, да? — лучисто улыбаясь.

— Выйду за тебя, Чон Чонгук.

Чонгук губу закусывает и надевает аккуратно кольцо на безымянный. И, господи, как правильно и красиво это выглядит.

— А твоё где?

— Вот, держи. — кладёт на раскрытую ладонь, достав из кармана.

Тэхён осторожно, нежно держа за руку, надевает ему кольцо. Завороженно смотрит на руку. Чонгук наконец выдыхает. Волновался до жути оказывается.

— Выглядишь так, будто думал, что может быть другой исход.

— Я, правда, переживал. Мало ли изменилось что-то.

— Я люблю тебя, Чонгук, ты абсолютно невозможный, ты знаешь об этом?

И топит, топит отовсюду этой безусловной любовью. Такой, которой любят ни за что, и не вопреки, просто любят, без рамок, правил, условий и стандартов. Любят, чтобы любить.

Тот лишь улыбается в ответ и тянет на пол, усаживая себе на бёдра. Накрывает его губы своими. Они уже такие родные. Такие любимые. Ни разу не надоевшие и не наскучившие. Каждый раз манящие по-новому. С каждым днём все сильнее. Вообще это лицо, этот парень в целом — это панацея от любой болезни. Даже когда злой, обиженный или недовольный, сонный, простывший, с похмелья, перевозбужденый, потный после зала, объевшийся гадостей посреди ночи. В любом состоянии и амплуа он ему, Чонгуку, своим существованием тучи разгоняет.

Это нормально вообще такое чувствовать рядом с человеком?

— А с какого момента часы пошли? — отрываясь от губ лишь для того, чтобы лицо в ладони взять и начать нежно покрывать его поцелуями-бабочками.

— С шести утра шестнадцатого февраля две тысячи двадцатого.

— Первое свидание что ли? — отмечая в голове, что его часы примерно в это же время запустились.

— Угу.

— Это не помолвочные, мы в них и останемся?

— Угу. — смотрит и улыбается только.

— А потом что?

— Свадьба на берегу Атлантики, сам же заказывал.

— Ты вообще всё помнишь?

— Угу.

— Вот заладил: «угу, угу». — снова нежно впивается в губы, оттягивая нижнюю зубами. А внутри так трепещет, словно действительно им по пятнадцать и Тэхён только учится любить, а не отточил этот навык до совершенства за десять тысяч часов.

— Не всё же первые решающие шаги тебе делать. — в поцелуй.

— А когда ты вообще посчитать решил?

— Когда книжку прочитал, логично же.

— Это ты уже тогдааа?

— Да, иногда прям от нетерпения крыша ехала. Но видишь, дождался.

— Боже мой, слава богу мы не граждане Кореи, представляешь пришлось бы потом в армию уйти.

— Даже смысла не вижу представлять, — берёт его руку в свою и переплетает пальцы.

— Блять, как красиво.

— И пиздецки правильно выглядит, не находишь?

— Есть такое, ну.

— А какая фамилия то будет? Мою оставим?

— Ну если ты не против.

— Моё сердечко не выдерживает лучшего парня во вселенной.

— Иди ко мне, моё сердечко.

— Иду.

И Тэхён сжимает его в объятиях буквально до дрожи в мышцах. Прижимается губами к макушке. И хочется всего его поцелуями покрыть и на каждом выдохе в любви признаваться. Собственно этим он сейчас и займётся.

Это вообще законно настолько сильно в кого-то по уши?

04.04.21

— Чимин, блять, отпусти кошку, она задолбала орать.

— Тэхён, это кот, ты нормальный вообще?

— Мне пофигу кто это.

Звонок в дверь.

— Малыш, открой, это Юнги.

— Окей.

Через пару минут из прихожей в гостиную вваливается не особо то и выглядящий расстроенным после расставания Юнги с повисшим на нём Чонгуком.

— Привет, — Чимин здоровается на английском, хотя и преуспел за последние полгода в корейском.

— Здрасти, — бросает в ответ Юнги, усмехнувшись.

Чимин тушуется тут же. Тэхён задумчиво смотрит на друга, переводит взгляд на своего парня и замечает, что тот всё это время смотрел туда же. Тэ встряхивает головой.

— Ну как она, свободная жизнь?

— Ой, знаешь, вот ну его нахуй, отношения эти ваши. Я рот ебал ещё раз в это лезть.

— Может ты не с тем полом пробуешь?

— Чонгук, иди в жопу, не до этого сейчас.

— Я бы и рад, да мне при гостях не дают.

— Господь Иисус, — закатывает глаза. — Тэхён, чёт ты слишком хорошо выглядишь для весны, зимой обычно все отъедаются.

— Тэ, последний раз повторяю, перестань качать задницу, тебе уже даже сухарь Юнги комплименты делает!