— А ты не говори, а займи рот чем-то более полезным.

Чонгук выдыхает со смешком и накрывает его губы своими, впервые спустя все эти дни поцеловав его по-настоящему, глубоко, нежно, вкладывая все свои чувства. Стараясь не акцентировать внимания на корочках покрывших ранки и твёрдый кончик медицинской нити, выступающий под нижней губой. Один поцелуй. А потом он даст ему долечить губы. У них ещё очень много времени.

И так и простоят под цветущей сакурой, как герои шаблонной дорамы, передавая тепло друг другу губами, согревая друг друга руками, окутанные прохладным весенним утренним воздухом, обласканные первыми лучами утреннего светила, просыпающегося над «Страной Восходящего Солнца». Идеально сочетаясь чонгуковыми нежными прядями с цветущей сакурой и тэхеновыми светлыми со снежной вершиной спящего вулкана где-то на краю горизонта.

Комментарий к Part 13. Guilt

Надеюсь, все поняли, что цитата из превью относится не к Тэ.

Следующая глава будет маленькой и последней.

Я не знаю, как благодарить тех, кто остаётся с этой историей с первых глав и до конца.

Я реально очень сенсетив от этого всего и от самой работы буквально.

Не знаю как это работает🥺

Потрясающей всем осени🧡🍁

========== 10000 hours (the end probably) ==========

02.04.21

Симпатичный молодой парень, одетый в простые чёрные брюки и светло-бежевый свитер, с каштановыми волосами, едва заметным ягодным бальзамом на губах, нанесённым чьей-то заботливой рукой, потому что весна и воздух отвратительно сушит кожу, разглядывает кого-то перед собой, оглаживая пальцами бархатный футляр в кармане пальто, что держит в руках, перекинув через локоть.

В Нью-Йорке в этом году странная весна. То жара такая, что впору вытаскивать кожаные куртки и лёгкие пиджаки, то, как сейчас, мерзкий дождь и такой холод, словно снег пойдёт, хотя зимой его не было особо.

Парень достаёт из кармана телефон и смотрит на время.

«Ещё полтора часа, пора тащить домой».

А потом украдкой фотографирует стоящего напротив человека, увлечённо разглядывающего «Звездную ночь» Ван Гога. Они уже прошлись по большинству залов, но к этой картине решили подойти напоследок, так долго до неё добирались.

Молодой человек, осматривающий картину, потрясающе выглядит: волосы неизменно светлые, русые, но с платиновым отливом, мочки ушей проткнуты гвоздиками, от одного тянется длинная цепочка к плечу, темные облегающие брюки, темный приталенный свитер, руки в карманах, и вид сзади, знаете, завораживает.

Поэтому нельзя обвинять Чонгука в том, что он сталкерит собственного парня. Тем более теперь, когда Тэхён полгода назад завёл блог, пользуясь тем, что знакомых у него мало и после его «смерти» никто особо не встрепенулся, а если кто и увидит потом в сети, ну словит кринж ненадолго, ничего страшного.

Тэхён стал постить фотки, селфи, иногда светить в сети Чонгука, не открывая, правда, лица, тот всё ещё не рисковал показываться. Начал выкладывать фотографии рисунков, природы и архитектуры из поездок. И количество подписчиков стало расти с катастрофической скоростью.

Чонгук слегка ревновал его к каждому, кто на него подписывался, но лучшие тэхёновы фото были сделаны его, Чонгука, руками.

В казино Тэхён очевидно не вернулся, это сделало бы их с Чонгуком «смерть» в половину менее значимой, если бы она не несла за собой упрощение всего и по всем фронтам. Ведь пережить такой стресс, а потом не ощутить последствий — это лучший из возможных исходов. А казино никуда не денется. Всех денег не заработаешь.

Чонгук убирает телефон в карман. Подходит к парню со спины и приобнимает сзади — не было ни дня, чтобы они смущались отношений.

— Поехали домой, дело есть, — целует в висок.

— Какое дело? — оборачивается с улыбкой.

— Чрезвычайно важное.

— Ну поехали, интриган.

Вопреки опасениям, они не стали драться, выясняя кто кому будет открывать двери. Тэхён пару раз попытался, мол нужно делать всё на равных. Но вскоре понял, что гиблое это дело. У Чонгука забота в заводских настройках установлена и ничего с этим не поделаешь. И Тэхён разглядел это, к счастью, быстро. Ему нравится открывать Тэ двери, придерживать за поясницу, просто чтобы придерживать, помогать надевать пальто, пропускать вперёд, а Тэхён… он не то чтобы и против. Они недолго притирались. Тэхён позволяет заботиться, но не забывает, что малыш у них в отношениях — Чонгук.

И так и двигаются вместе. Чонгук открывает дверь, Тэхён ведёт машину. Чонгук подаёт пальто, Тэхён готовит завтрак. Чонгук любит брать его лицом к лицу, чтобы смотреть в глаза, а Тэхёну нравится брать его кожей к коже, чтобы близко настолько, что ближе некуда. Тэхёну нравится разбудить его минетом и убежать в ванную, не дав себя довести до разрядки с утра. А Чонгуку нравится выловить его, выходящего после этого из душа, прижать к ближайшей стене и заставить кончить, не коснувшись себя ни разу.

Уже год они живут в Нью-Йорке в квартире, которую Чонгук уговорил Тэ купить. Тот настаивал на том, что нужна мобильность, чтобы можно было передвигаться, и незачем тратиться на недвижимость, а Чонгук увещевал о том, что полжизни зарабатывал это всё не для того, чтобы жалеть денег на недвижимость и вообще задумываться. Сломался Тэхён, когда Чонгук заявил, что дом в Малибу, который сейчас принадлежит Юнги, но никто в нём не живет, тогда нужно тоже продать, раз не нужно никакой недвижимости.

— Нет, ты не можешь его продать!

— Ещё как могу.

— Чонгук! Там столько воспоминаний.

— Думаешь, вернёмся туда когда-нибудь?

— Конечно, вернёмся.

— А квартиру тогда почему нельзя? Давай одну хотя бы тут, чтобы было куда возвращаться, ну? Чего ты ерепенишься?

— Ты невыносим.

— А ты невозможен, я же ничего не говорю.

— Ладно, господи, квартиру, так квартиру.

Потом, к слову, Тэхён тысячу раз пожалел, что сразу не соглашался. Они обставили её под себя, заполонив почти все свободные пространства тэхёновыми кактусами и забив до отказа минибар, и настолько уютно в ней им вдвоём, несмотря на то, что на деле она достаточно большая.

Они недолго прожили в Японии. Восстановились полностью, поправили здоровье. Уладили все дела с документами. И снова засобирались в США. В конце концов Тэ исполнилось двадцать шесть в конце мая, а Чонгуку совсем недавно в сентябре. В Японии Тэхён хотел в конечном итоге остановиться. А они ещё слишком молодые, чтобы останавливаться.

А вот Юнги остался там, потом вернулся в Корею, нашёл девушку и полгода всё было счастливо и ванильно, а послезавтра он приезжает к ним, потому что они с ней расстались и Юнги срочно требуется моральная поддержка. Это, конечно, не он сам решил, а парни, купив ему билет в Нью-Йорк из Сеула в один конец.

about quarreling

С Юнги вообще у них всё прекрасно складывалось. Тэхён сдружился с ним крепко, и Чонгук иногда даже обижался, когда они начинали подтрунивать над ним на пару. Но потом быстро оттаивал, Тэхён ведь всегда знал, что сказать и как правильно подкатить и извиниться. А Юнги только поражался и смеялся с их выдуманных ссор, приговаривая: «Пацаны, вы если нормально сраться разучились, то лучше не надо, это убого выглядит».

— А где Чонгук?

— Мы не разговариваем.

— Что вы опять не поделили?

— Он, блять, хочет кошку.

— И что не так?

— А я животных не люблю и вообще только на собаку согласен.

— Это типа повод для ссоры?

— А я не знаю, зачем обижаться из-за фигни, — повысив голос, чтобы обида во плоти услышала в соседней комнате, где засела с кружкой кофе, книжкой и «Я не обижаюсь, просто хочу почитать посидеть».

— Вообще-то это не фигня, — с гордым видом прошествует мимо.

— Ну вот, пожалуйста, мы в залупе, — усмехается.

— И что делать будешь? — Юнги уже буквально давится смехом.

— Не знаю, наверное, расстанусь с ним из-за этого, — снова крикнув погромче.

— Ну и пожалуйста, — снова мимо из кухни топает обратно в комнату.