Чонгук раздражённо сжимает руль, понимая, что мысли об этом придурке в очередной раз сыграли с ним злую шутку. Он опускает руку вниз и оттягивает болезненно давящую на возбуждение ширинку. Нет, это невыносимо.

Помимо того, что Чон безумно хочет секса, он понимает, что максимально заебался разговаривать только с секретарём и с самим собой за этот месяц. Из развлечений за месяц: только плойка дома в одиночестве.

Чон снимает с сигнализации ворота. Паркует авентадор. Привычными движениями ставит всё на сигнализацию. Парни будут рядом. Потом их сменят.

В душе Чонгук отчаянно дрочит, несложно догадаться, на кого. Каким образом, извините, выбросить платиноволосого из головы, если ты фапаешь на него день через день?

У Чонгука огромная ванная комната. Душ — высокая гранитная конструкция с кучей кнопок и режимов, одна из стен — большое окно от потолка до пола с видом на пляж, который теперь немного портит забор, но всё равно красиво — дом стоит на возвышенности, ванная встроена в пол, огромная, с кучей функций, выдвижные шкафчики из пола наполнены пенами и бомбочками для неё, пол полностью кафельный с несколькими сливами, чтобы можно было не париться по поводу того, что ванная ограничена, и лить воду, где вздумается.

Чонгук обожает это место. Это, пожалуй, самая любимая комната в его особняке. И грустно осознавать, что за прошедший месяц эти стены десятки раз слышали имя Тэхёна, срывающееся в блаженстве с губ, но не видели его ни разу. В единственный раз, когда Тэ был в его доме, он ходил в ванную при гостевой комнате, в которой они спали. Чонгук почти жалеет, что не повёл его в собственную спальню. Так бы у него, может, сохранилось бы воспоминание о голом Тэхёне в этой ванной.

К вечеру Чонгуку становится совсем грустно. Буквально до того, чтобы слёзы на глазах наворачивались. Банально обидно. Банально надоело, что он один. Всегда был один. Друг у него был, есть и будет. Никуда не денется, хоть и сейчас далеко. Ему даже позвонить можно. Поплакаться. Но он тогда сто процентов приедет сразу. Делать этого нельзя. Нужно сперва разобраться с Намджуном.

Но дело-то не в дружбе, дело в совершенно другом одиночестве.

Чонгук жалеет себя, рассеянно укладывая волосы в хаотичном порядке. Чувствует себя всё-таки пиздецки жалким, надевая плотно облегающую рубашку. Понимает, что он, очевидно, самый слабый человек из всех, кого он сам знает, натягивая туфли.

Ну ещё одна попытка. Последняя. Чон кусает губу, садясь в авентадор. В конце концов, казино — одно из самых безопасных мест, в принципе. Туда никто не проберётся с корыстными целями. Сейчас 2020 год. Где, как не там, можно и развлекаться, и прятаться от Намджуна одновременно?

♣️

— Ким Тэхён в стаффе?

Тэхён разлепляет глаза, отрывая голову от дивана.

— Да, я тут, — получилось хрипло, он едва не уснул тут на диване.

Вообще-то в стаффе спать нельзя. Но за прошедший месяц Тэхён столько косячил, пожалуй, каждую смену, что ему уже относительно всё равно. Его даже стали ставить на игры дилером в обычные залы, чтобы он не спал на ходу.

— Возьми трубку.

Тэхён подходит к рабочему телефону, выключает громкую связь и прижимает трубку к уху.

— Слушаю вас.

— Тэхён, смотри, там мистер Чон… — приятный голос Дугласа — статного пит-босса, американца арийской внешности, тонет в гуле, резко заполнившем голову.

— Алло, слышишь меня?

— Простите, пожалуйста, вы пропадаете, не расслышал, — тихонько выдыхает Тэ.

— Я говорю, мистер Чон говорит, что хотел бы с тобой поиграть. Джин, вроде бы, говорил, что ты от этого не в восторге, и месяц у тебя выдался… странный. Я могу ему отказать и сказать, что ты пока не ходишь в ВИП-зал, если ты не хочешь…

— Нет! — Тэхён поздно понимает, что это было намного громче, чем следовало, — то есть, нет, конечно, я понимаю, что у меня косяков на пару ворнингов, но, если нужно, я выйду и поиграю с ним, мне несложно. Ну, если менеджер позволит, учитывая мои пробелы.

(Warning — строгий выговор).

— Да ладно тебе, Тэ, какие ворнинги, не было же ничего особо серьёзного. Просто месяц, я так понимаю, не очень выдался, поэтому ты и троишь. Но это со всеми бывает. Не знаю, говорили тебе уже или нет, но ты запомни одну простую вещь: если люди замечают, что ты тупишь и косячишь — это значит, что от тебя такого никто не ожидает, все знают, что ты лучший. В нашей работе важно это понимать. Гораздо хуже было бы, если бы все к этому привыкли и давно внимание не акцентировали. Мы понимаем, что случилось, наверное, что-то.

— Спасибо, Дуглас.

— Да не за что, машина. Давай, вместе со сменой выходи в шестой ВИП, встанешь на покер.

— Покер?

— Да, Тэхён, покер, помнишь его? — усмехается Дуглас.

Тэхён мысленно ругает себя за глупые вопросы.

— П..понял, — кладёт трубку.

Уставился невидящим взглядом в пол.

«Блять, он всё-таки пришёл, а что делать-то?»

— Эй, станция Малибу вызывает косячника Тэхёна, — Чимин неуверенно хлопает его по плечу.

Тэ поднимает взгляд.

— О, Чим, как смена проходит? — по интонации понятно, что ему, вроде как, всё равно, как там что у кого проходит.

— Нормально, Тэхён, ты чего такой? — Чимин обеспокоенно пытается заглянуть в глаза, — я тут тебе сказать хотел…

Тэхён замечает, что смену назначили, и все в развалочку выходят из стаффа. Уже нет никаких сил ждать.

— Чимин-и, давай позже договорим, — не глядя на друга, Тэхён подрывается с места и, обгоняя ребят, убегает из стаффа.

Чимин, которого не дослушали, растерянно проводит рукой по волосам. Чёрт, он забыл, на какую позицию его назначили.

♦️

Тэхён ожидал чего угодно, но не такого Чонгука. Всё такой же чертовски красивый. Но почему-то словно безумно уставший. Всё такие же потрясающе красивые мощные руки, Тэхён помнит, какими они могут быть сильными, но в то же время нежными, но одна из них с ссадинами. Всё такие же прекрасные чёрные, манящие своей темнотой глаза. Но такие грустные и такие потерянные, что хочется самому в них потеряться. Синяки под ними по темноте могут соперничать с цветом самой радужки. Всё в его образе выдаёт какую-то странность, какую-то несобранность. От хаотично уложенных волос до несочетающихся друг с другом рубашки с брюками.

Тэхён ожидал чего угодно. Но не такого Чонгука. Парня, можно сказать, использовали и выбросили. Да, со стороны Тэхёна всё было совершенно не так. Но для Чонгука-то, очевидно, именно так всё и выглядело. Но ни одного колкого замечания. Ни одной шутки. Ни малейшего похабного взгляда.

— Здравствуйте.

— Добрый вечер, — тихо приветствует Чон, мельком взглянув на Тэхёна, и ставит ставку в анте, опуская глаза на собственные руки. Ковыряет заусенец.

Тэ залипает на это совершенно глупое и не соответствующее Чонгуку действие.

(Ante — начальная ставка в покере, чтобы войти в игру).

Тэхён начинает раздачу. Они с равным счётом играют. Тэ не может перестать пялиться.

Что-то в образе Чонгука не так. Совсем не так.

Чонгук не смотрит в лицо Тэ. Довольствуется наблюдением за ловкими тонкими пальцами. Красивыми до безумия. Чонгук невольно вспоминает, что эти пальцы делали с ним. Глаза затягивает дымкой. Он проморгался, сбрасывая наваждение.

Сбрасывает его, чтобы понять. Пальцы-то ловкие, но непрестанно криво достают колоду из шаффл-машинки, не с первого раза берут фишки из флота, роняя обратно, неаккуратно раздают. «Это точно Тэхён?»

Чонгук рискует поднять удивлённый взгляд. И натыкается на чужие глаза, глядящие в упор. Конечно, у него всё сыплется, не смотрит даже, что руками делает. Тэхён спотыкается за абсолютно удивлённый взгляд, рука дёргается, и, вместо одной своей карты, он переворачивает две. Это серьёзная ошибка, будет перераздача.

Тэхён растерянно смотрит на карту. Зажмуривает глаза, выдыхая, словно успокаиваясь. Чонгук неотрывно за ним наблюдает. Тэ зовёт пит-босса: холёный светловолосый американец смотрит на Тэ долгим, странно понимающим взглядом, который Чон тоже успевает заметить, и звонит на камеры.