— И тем не менее, альфа-самец недоделанный, ты решил не говорить, что я у тебя первый, не подумав о том, что я могу тебя поранить.

— Ну… сюрприз. Да и ты мне разговаривать не давал особо.

— Если будет больно — не молчи ни в коем случае.

Спустя долгих пятнадцать минут за разговорами и растягиванием, Тэхён чувствует, что в Чонгуке стало более свободно, и, что каждое его движение перестало сопровождаться болезненной гримасой.

Он выдавливает побольше смазки на член и, просунув одну руку под шею Чонгука, а вторую — под поясницу, осторожно вставляет головку. Не предупреждая, чтобы тот не успел напрячься.

Чонгук снова пытается заглушить рвущийся наружу болезненный скулёж.

Тэхён входит до конца, прогибаясь в пояснице. Чонгук часто-часто дышит. Дыхание срывается на стоны. Но это не те стоны, которые нужны. «Ему всё равно больно».

Помимо этого, Тэхён чувствует, что самому безумно узко и с каждой секундой неприятные давящие ощущения нарастают.

— Чонгук, — сдавленный голос, — Чонгук, расслабься, пожалуйста, ты меня зажимаешь, слышишь меня?

— Я пытаюсь, Тэ…

Тэхён выждал ещё минуту. Ничего не меняется. «Он так вообще не расслабится».

«Блять, не в моих это правилах».

Раз.

Тэхён понятия не имеет, почему чувствует такую ответственность, он сам когда-то первый раз был снизу, и парни у него были, у которых он был первым. Тэхён всегда в таких случаях чувствовал чуть больше ответственности, чем обычно. Сейчас чувство отвественности настолько велико, что от него хочется бежать. Но теперь уже просто нет другого выхода, кроме как закончить начатое. И желательно, чтобы исход был приятным для обоих.

Тэ, стараясь не двигать тазом, чтобы не сделать больно ни ему, ни себе, и морщась от неприятных ощущений, осторожно отводит голову Чонгука вбок и склоняется к его шее. Почему он делает это для него, он подумает потом.

Губы Тэхёна нежно смыкаются на шее Чонгука. Он покрывает влажными поцелуями её основание, пробирается с поцелуями-бабочками выше, мягко кусает его за мочку уха и, прикусывая кожу на шее, снова спускается ниже, обводя место каждого укуса кончиком языка. Кое-где, на коже, моментально расцветают микрокосмосы засосов.

Чонгука пробирает дрожь. С губ срывается едва слышимый всхлип, он зарывается пальцами в волосы на затылке Тэхёна и притягивает его ближе. Чон постепенно расслабляется, поцелуи по шее горят под прикосновениями. Мурашки ползут по всему телу. Тэхён чувствует, что можно продолжать двигаться. Он на пробу делает три толчка внутрь Чонгука, тот вроде привык к размеру.

— Ты как? Не больно? — дыхание сбилось. Тэхён распаляется от одного только взгляда на горящее лицо Чонгука и давления на член.

— Давай, — почти стонет в ответ.

Тэхён продолжает поступательные движения бёдрами, придерживая Чонгука за поясницу, чтобы утром у него не слишком болела спина. Сам при этом изгибается в не самой удобной позе и чувствует напряжение в позвоночнике. У него самого точно будет болеть.

Ускоряясь, Тэ начинает покрывать поцелуями не только шею, но и щёки, губы, веки постепенно начинающего получать удовольствие Чонгука.

Чонгук слегка постанывает, когда член Тэ задевает какие-то особенно чувствительные места. Ему наконец-то начинает нравиться. Только целуется Тэхён странно, будто прячет куда-то этот злосчастный язык.

Тэхён уткнулся лбом в ложбинку между шеей и плечом Чона и сам уже не сдерживает стонов. В Чонгуке очень узко и горячо. Он прерывисто дышит, периодически прикусывая нежную кожу плеча. Чонгук путается пальцами в его волосах и жарко дышит в ухо. Тэхёна от этого ведёт ещё больше.

— Хорошо хоть немного? — сотый раз уже, наверное, шепчет Тэхён Чонгуку на ухо, в ответ получая утвердительное мычание.

У Чонгука какое-то приятное тепло внизу живота, внутренности будто крутят кульбиты от каждого движения Тэ внутри него, приятные покалывания в кончиках пальцев заставляют дрожать руки, до Чонгука постепенно доходит, какой смысл в том, чтобы иногда быть снизу. Он цепляется пальцами за спину Тэхёна, молясь, чтобы не наоставалось следов. Периодически добирается с поцелуями до его шеи — а вот там точно останутся. Тэхён приятно постанывает, отзываясь на прикосновения и не сдерживаясь при каждом своём толчке. Кожа горит от его дыхания и прикосновений.

Тэхён постепенно ускоряется и начинает буквально вдалбливать Чонгука в кровать, спина противно ноет, но на это пока плевать.

Тэ чувствует приятное ощущение, иголками ползущее по позвоночнику.

«Как? Уже!?»

Внизу живота разливается тепло. Кожа покрывается мурашками, конечности слегка сводит. Оргазм накрывает абсолютно неожиданно и чересчур быстро. Тэхён изо всех сил входит в Чонгука, заставляя выгнуться навстречу, вырывая из его груди ответный сладкий стон, ловит его губами и кончает. Ярко, дрожа всем телом, с громкими стонами, задыхаясь, вжимая Чонгука в себя и в матрас.

Он продолжает двигаться внутри, но сразу становится понятно: Тэхён в своём состоянии его просто не сможет обычным путём довести до разрядки, он, в конце концов, не совсем трезв, охереть, как устал и уже сам кончил, к тому же Чонгук так до конца и не расслабился. Основная проблема сейчас у него в голове, он словно сам себе не даёт кончить. Хотя в первый раз далеко не у многих получается. Тэхён снова ругает себя за грубое начало.

«Блять, он так и не расслабился до конца».

Тэхён без предупреждения выходит из Чонгука с пошлым влажным звуком, поморщившись. Чонгук протяжно мычит. «Устал уже».

И тянется руками к члену, чтобы коснуться себя и довести до оргазма.

— Тииихо, не так быстро, — шепотом, поймав руки на полпути и мягко отводя их в стороны.

«Твою мать, мы едва знакомы».

Два.

Тэхён берёт ещё один презерватив, оставляет влажную дорожку поцелуев по низу чонгукова живота от одной бедренной косточки до другой. Чонгук мелко дрожит от неожиданного нежного прикосновения.

— Тэхён, ты чего…

— Тссс.

Тэхён нежно разводит его ноги пошире, приятно щекоча кожу с внутренней стороны бёдер, оглаживая её. И раскатывает по члену презерватив. Чонгук бросает недоумевающий взгляд. Тэхён медлит пару секунд, взвешивая все «за» и «против».

«Нет, по-другому он не кончит. А он должен».

И смыкает губы на головке члена Чонгука, кончиком языка надавив на уретру. Чонгук слегка подаётся бёдрами вперёд, высоко застонав. И дальше происходит то, что навряд ли в ближайшее время сможет выветриться у него из головы. Тэхён берёт член в рот, заглатывая почти до основания, ласкает языком выступающие венки, доходит до головки, очерчивает её языком круговыми движениями и посасывает. Это можно было бы назвать обычным минетом. Стандартная техника. Если бы не одно «но». От каждого из этих прикосновений у Чонгука сокращаются мышцы и конвульсивно дёргаются конечности. Он закатывает глаза от удовольствия, ярко дрожит, громко стонет и борется со своими же руками, чтобы не схватить эти платиновые волосы и не войти ему в рот до основания.

— Дааа, блять, Тэ… — Чонгук трясётся всем телом, выстанывает его имя, пока Тэхён энергично двигает губами и языком по члену.

Чонгук никогда такого не испытывал.

Вот почему тот язык прятал и целовался без него. Вот почему ласкал губами так странно.

У Тэхёна проколот язык. Там чёртов, мать его, пирсинг.

И маленький холодный металлический шарик серёжки, проходясь туда обратно по стволу члена, заставляет Чонгука заходиться в агонии. Тэхён, нежно поглаживая большими пальцами по внутренней стороне бёдер, крепко придерживает его ноги разведёнными в стороны. Выпускает возбуждённую плоть изо рта, дразнит пирсингом уздечку через резинку и снова вбирает в себя медленно.

«Давай, малыш».

Чонгук уже на пике, он и так был где-то около того, когда Тэ из него вышел. Тэхён берёт, насколько это возможно, глубоко, приподнимает нёбо, как будто зевает и углубляет рот. Заглотив посильнее, он, мучительно долго и сильно сжимая губами, выпускает член из своего сладкого плена и, крепко присосавшись к головке, берёт глубоко снова.