— Кто снизу?

— Сначала душ.

— Ну да, это надо.

— Ты первый?

— Пошли вместе.

Целоваться в душе — идея плохая, вода попадает в нос и рот, но Чонгуку, кажется, плевать сейчас абсолютно, он на самом деле очень давно не пил, и сегодня выпил ну просто предостаточно. Иначе почему обычно осторожный следователь, не сообщающий о своей ориентации непроверенным людям, потащил Кима домой, позволил поцеловать себя и даже — прости господи — скулил ему в рот во время поцелуев, потираясь о чужое бедро промежностью?

У Тэхёна совершенно не подкаченное тело, оно вообще самое что ни на есть обычное, но красивое по-своему: подтянутое, нежные, мягкие изгибы, очень аппетитная задница, мягкий, но плоский живот, красивая шея, смуглая кожа и сексуальные руки с хитросплетениями ручейков вен. Чонгук бы дрочил на него такого, кто ж знал, что тот окажется таким охуенным без одежды? Чон не то чтобы на мажора хоть когда-то заглядывался, несмотря на то что Ким объективно симпатичный. Но в силу своей натуры далеко не традиционной ориентации порой задумывался, а такой ли он наедине наглый, как на публике. И вот теперь выясняется, что да, очень даже. А ещё целуется он охуенно. И слушает несмотря на то, что пьян, и не делает того, чего просят не делать: не кусается, не оставляет засосов, но целует глубоко, сплетаясь языками и вырисовывая узоры языком по шее, доступ к которой Чон без стеснения открывает сам. Тот факт, что они пошли мыться, подтверждает только льющаяся в тесной кабинке вода, они же просто пожирают друг друга, трогая, трогая, трогая. Без каких-либо лишних разговоров и прелюдий.

Чонгук стонет, у него давно крепко стоит, упираясь в то, что у кое-кого тоже стоит уверенно. Ещё бы не пьяный дурман в голове и было бы вообще супер. Хотя, может, именно благодаря этому дурману Чонгуку сейчас одного хочется, а потому он осторожно опускается коленями на пол, оглаживая чужие ягодицы. Тэхён не сопротивляется, закидывает голову назад, просто отдаётся моменту… и губам Чонгука, неожиданно сомкнувшимся на его головке, его тело прошивает волной удовольствия, идёт дрожью, а Чонгук тем временем осторожно двигает губами вверх-вниз по стволу, добавляет язык, обводит им выступающие вены и выпускает изо рта с влажным звуком. Тэхён упирается мутным взглядом в лицо снизу и на автопилоте вплетает пальцы в чужие мокрые волосы.

— Тссс, не вздумай только, не надо помогать и за волосы не тяни, — хрипло просит Чонгук, Тэ кивает, мол, не буду, не собирался даже. А Чонгук, послав ему последний томный взгляд, пошло водит чужим членом по своим губам невероятным, стучит по языку и снова берёт в рот теперь уже сильнее и глубже, втягивает щёки, и Тэхён понимает, что ноги становятся ватными, а сдерживать скулёж все сложнее. Он и правда не тянет того за волосы и не помогает, направляя движения головы, просто иногда судорожно поглаживает его по мокрым локонам, старается меньше закидывать свою голову, чтобы вода не заливалась в рот и нос, и в конце концов не сдерживается и начинает постанывать. Чонгук в это время активно работает ртом и помогает себе рукой, ласкает нежную кожу уздечки, стимулирует уретру, посасывает яички, массирует мошонку, словом, делает просто идеальный минет. Тэхёну давно никто так качественно не отсасывал, и пьяная тэхёнова голова решает, что нужно будет отблагодарить его не менее крышесносным отсосом, иначе как ещё выразить свою признательность за то, что даже пьяным Тэ спустя десять минут этих нехитрых манипуляций, почувствовал, что его накрывает, потянул Чонгука вверх за плечо, отстраняясь, и позволил просто довести до разрядки, со скулежом кончив ему прямо на пальцы, хватаясь за крепкую шею и заламывая пальцы на ногах от удовольствия.

— Ебать… обладаешь, что тут ещё скажешь, — едва только снова обрёл возможность говорить членораздельно.

Чонгук в ответ хрипло усмехается, смывает с них всё водой, выключает душ и выходит из кабинки, порываясь пойти обтереться, но Тэхён не даёт ему даже двинуться в сторону полотенец, утягивает в поцелуй и, открывая двери ванной ногами, кое-как доплетается с ним до кровати в спальне. Они все мокрые, Чонгук от недостатка воздуха и усталости дышит немного сбивчиво, постанывая, когда Тэ проходится рукой по его сочащемуся предъэякулятом члену.

Чон послушно позволяет довести себя до постели, не возражая, что Ким завалился на неё полностью мокрым, и, не отрываясь, наблюдает за его действиями.

Тэ устраивается поперёк кровати, манит его рукой встать по другую сторону с пошлым «иди сюда, детка», облизывая губы, ему хочется сделать Чонгуку хорошо, лучше чем тот сделал ему, надо показать, что не Гук один тут умеет пользоваться ртом. Чонгук непонимающе подходит и встаёт, где было велено. А Тэхён внезапно свешивает голову с края кровати, запрокинув её и призывно приоткрывая рот.

— Ну давай же, — обхватывает чужие ягодицы руками, заставляя приблизиться и, не дав и секунды подумать, втягивает чужой член в свой рот.

Чонгук заворожено следит за тем, как натягивается изнутри чужая глотка от распирающего её объёма, как вздымается кожа на смуглой шее, когда Тэхён помогает ему руками делать толчки внутрь себя, и это был бы крышесносный минет, самый глубокий из всех, что ему когда либо делали, но…

— Н..не надо, — Чонгук рвано выдыхает и быстро подаётся назад, вытаскивая с пошлым звуком.

— Что не так? — недоуменно сводит брови к переносице Тэ, вытирая пальцами слюну с уголков губ и переворачивается.

— Я так не могу.

— Ну же, большой злой полицейский, ты же так грозился выебать меня в рот, что не так с тобой? Почему не делаешь того, что обещал?

— В пизду, не надо, ложись спать.

Чонгук уже было порывается пойти одеться, но Тэхён сквозь пелену своего усиливающегося от сонливости и усталости опьянения, понимает, что наделал чего-то не того, и поднимается следом.

— Эй, эй, эй, ну что я не так сделал? Подожди, — тянет Чонгука обратно, и тот усаживается у изголовья кровати. Тэхён хватает его за руку и затаскивает полностью на кровать вынуждая прилечь, смотрит снизу вверх. — Ты просил не кусаться и не хватать за волосы, я ничего такого не делал, не причинял тебе боль, что сейчас случилось, почему мы не можем просто уже потрахаться как нормальные люди?

— Дело не только в том, что я не хочу чтобы ты мне делал больно, но ещё и в том, что я сам не хочу причинять тебе боль.

— Мне не было больно, в целом норм, я умею такое терпеть, когда хочу доставить удовольствие.

— Не надо ради меня ничего терпеть.

Тэхён бы задумался над его словами серьезно, но он всё ещё пьян безбожно и просто хочет уже закончить начатое, посмотреть на лицо Чонгука, когда тот будет со стоном кончать, и уснуть уже, блять, часов так на сто.

— Ладно, принцесса, хрен с тобой, но можно мне закончить всё-таки? По твоим правилам и всё такое, но можешь мне помогать, если тебе вдруг захочется.

Чонгук молчит и Тэ воспринимает молчание, как знак согласия, сползая вниз и покрывая всё ещё мокрую от душа грудь цепочками поцелуев. Замечает наконец, что та украшена несколькими татуировками, перетекающими в плечи и руки. Тэ останавливается, всматриваясь в тёмную вязь. Чон наблюдает за ним из-под влажной упавшей на глаза чёлки, а потом внезапно толкает пальцем в лоб, заставляя оторваться.

— Не пялься.

— Почему это?

— Это личное.

— Я держал во рту твой член и ты уже голый.

— Детали.

— Но я хочу посмотреть.

— Как-нибудь потом посмотришь.

Тэхён задумывается, пожимает плечами, мол, как скажешь, проводит по всё ещё стоящему члену ладонью несколько раз, и принимается ласкать Чонгука нежно и долго, размазывая капельки предъэякулята по головке, дожидается пока тот начнёт дышать сбивчиво и слегка толкаться в руку, а потом снова накрывает член губами, начинает осторожно двигаться, вылизывая чужое возбуждение по венкам, дразнит языком уретру, берёт глубоко, не так как мог бы с перевёрнутой головой, но тоже старается, давит рвотные позывы, стараясь не показывать дискомфорт, чтобы Гук снова не запсиховал. Спустя несколько минут Чон начинает тихонько звучно выдыхать, а потом осторожно опускает руку на тэхёнову голову и гладит по волосам. Удивительно, не толкает вниз, не тянет, никак не указывает, что делать, просто гладит и прикрывает глаза в наслаждении.