Сначала это был один палец на полфаланги и Чонгук тогда задохнулся от неоднозначных ощущений. Не особо то было и приятно. Но в комплекте с зацелованной шеей и полностью расслабленным телом, успокоенным нежным шёпотом старшего о том, что всё обязательно будет хорошо, палец вошёл полностью и даже в какой-то момент начал дарить ощущения, сродни боли вперемешку с зачатками удовольствия.

В тот вечер они дошли до двух пальцев и немного порастягивали вход. Чонгук метался, хныкал, но Тэхён, оглаживая и разминая горячие стенки изнутри, словно точно знал, куда надо давить, возбудил очень сильно и по итогу ещё и впервые коснулся его там, где больше всего было нужно, а потом насухо, быстро довёл младшего до первого оргазма от мужских рук.

Чонгук тогда долго пялился в потолок, пока Тэхён не выгнал его в душ. Потом долго стоял в душе. А потом долго лежал у Тэхёна на животе и вслух размышлял о своих ощущениях. Старший слушал внимательно и всё подмечал, поощряя рассказывать подробнее, чтобы понимать, куда двигаться дальше.

На следующий день вход тянуло, и Тэхён лишь немного поцеловал его вечером, дальше решив не заходить.

Через пару дней было уже три пальца и чёткое ощущение растянутости снизу, а ещё начала ощущаться пустота, когда этих пальцев лишали, и острое желание её чем-нибудь заполнить. В тот вечер Тэхён впервые довёл его до разрядки ртом. Младший тогда кричал от удовольствия. Кончив, было стыдно за то, каким громким он может быть, но Тэхён заботливо гладил по пояснице и приговаривал, что так и надо, и ничего в этом стыдного нет. Позже ночью, наблюдая за лицом спящего Тэ, Чонгук впервые ощутил сильнейшее давление в груди. Внутри все защемило. Пальцы стало колоть от ощущения необходимости протянуть руку и погладить его скулы, обвести нежно подушечкой пальца мягкие губы. Тэ сквозь сон чмокнул его в раскрытую ладонь и прижался теснее. От этого стало ещё труднее дышать. И Чонгук осознал. Подсознательные попытки развести старшего на близость — не что иное, как какое-то тёплое чувство конкретно к нему. А не к мужскому полу в принципе. У него легко и быстро раньше вставал на девушек, иногда он хотел кого-то до зубного скрежета и ломоты в костях, часто возбуждался от фантазий, в которых мелькали чьи-то упругие, отнюдь не мужские тела. Это не могло просто взять и пропасть. Это было. А значит дело не в тотально другой ориентации. Она ведь не могла измениться. Гетеро значит гетеро. Гомо значит гомо. Би значит би. Пан значит пан. И далее по списку. Верно?

Тут суть не в ориентации, а в желании быть нужным, быть любимым, получать ласку, заботу и сексуальное удовлетворение от одного единственного человека.

Это грёбаная влюблённость. Начавшаяся странно. Явно ни с того, с чего обычно подобное начинается. Явно слишком быстро дошедшая до сексуальной близости. Но влюбленность. Возможно, такая же странная и капризная, как и сам Чонгук. Но именно она.

И младший импульсивно и быстро подбирается к чужому лицу и впивается в припухшие и очень тёплые губы хёна в порыве безотчётной нежности. Во сне тот не то чтобы отвечает, но в эту ночь Чонгук засыпает, прижавшись к нему крепко всем телом, продолжая иногда чмокать в губы сквозь сон и с чёткой уверенностью дело своё до конца довести. А потом привязать его к себе так крепко, чтобы все борцы за здоровые отношения с должной долей свободы в них взвыли от возмущения.

Чонгук решил. Хён только его. И никуда он его не отпустит.

========== on ==========

Комментарий к on

👩🏻‍🚀Залетайте на огонёк: https://t.me/pocketastro

— Как ты?

— Ну, пока не понятно…

— Малыш, до того, как мы уже перейдём к основному, пожалуйста, запомни, если будет сильно больно, если почувствуешь, что тебе неприятно и лучше не становится, если будет слишком глубоко и всё прочее — не молчи, не сдерживайся, расслабься, я постараюсь сделать так, чтобы тебе было очень хорошо, но без твоей помощи это будет сложно. Помогай мне, ладно?

Если бы у Чонгука поинтересовались бы синонимом какого слова для него стал Тэхён — он бы не задумываясь ответил «забота».

Забота во всём: в его нежном обеспокоенном взгляде, когда он вот так нависает сверху, в каждом его слове, в каждой попытке поддержать и настроить, несмотря на то, что Чонгук старшего на секс буквально развёл и уломал. Тэхён ведь не просто подготовил к сексу и долг сейчас исполняет. Он ведь, и правда, погрузил младшего на все эти дни в уютную, приятную атмосферу, словно и не было разногласий, закрыл глаза на все свои обиды, сфокусировался на том, чтобы просьбу Чонгука выполнить и больше ни разу с момента разговора в парке не заикнулся о том, что младший манипулирует им, не напомнил о неосторожно брошенных после клуба словах, хотя Чонгук понимает — обидно было очень и безумно хочет извиниться перед ним за это достойным образом.

— Ты… уф, иногда ты бываешь прям гипер-заботливым.

— Ну, надо оно мне, чтобы ты потом ныл, что тебе больно было.

— Я ведь всё равно буду ныть, знаешь же, ох, да… — слегка прогибаясь навстречу растягивающим его пальцам.

— Уже не терпится? — бросает Тэхён с ухмылкой, губами собирая мурашки с чужой кожи.

— Мне кажется, туда уже полпланеты поместится, может, начнём уже?

Тэхён хмыкает довольно, внезапно отнимает пальцы, заставив захныкать от ощущения неприятной пустоты внутри, нависает сверху, глубоко целуя в губы, у Чонгука мутнеет в голове, конечности расслабляются настолько, что слушаются с трудом. Так всегда происходит, когда хён целует его вот так вот властно, моментально пробираясь в рот языком, сплетаясь с ним, целуя так, что, если очень постараться, можно, наверное, от одних только таких поцелуев кончить.

— Много болтаешь, давай на живот.

— Но… — Чонгук ловит ртом воздух, сжимая голыми коленками чужие мягкие бока. Поразительно быстро он перестал стесняться наготы, всех этих разговорчиков в постели и абсолютно любых прикосновений. Наверное, потому что это хён. Его хён. — Я лицом к лицу это… хотел сделать.

— А мы ещё не начинаем, давай, бери подушку и под живот её.

— Уф, хорошо, — Чонгук возится, устраиваясь как ему сказали. Хёну он доверяет процентов на двести, и раз тот говорит на живот, значит, на живот. В любом случае, больно ему не сделают, а понять, что же там хён хочет такого, интересно очень.

Тэхён с трепетом наблюдает за тем, как младший копошится на кровати. Такой открытый перед ним сейчас, абсолютно голый, до талого уязвимый, красивый и очень растрёпанный. Хочется сделать так, как в фантазиях было. Хочется всё и сразу. И чтобы он обязательно кончил. Тэхён планирует всё закончить сегодня. Все эти непонятки и прочее. Он был бы в тысячу раз более радостным, если бы это всё происходило сейчас на почве взаимной сильной симпатии, а не в рамках чонгуковых экспериментов. Но… хотя бы так. Несмотря на то, что присутствует твёрдая уверенность, — после секса он больше не сможет смотреть на Чонгука спокойно, это было понятно уже в момент первого поцелуя.

И что хуже всего… как смотреть потом на кого-то другого — непонятно вдвойне.

— А что ты собрался делать? —выглядывает из-за плеча глазёнками своими блестящими.

Тэхён почти благоговейно осматривает оттопыренные к верху ягодицы.

«Господи, какие же они сочные».

— Кое-что новенькое сейчас будет, сильно не дёргайся.

— Мхм?

— Ццц, господи, какой ты…

— Какой?

— Ты очень горячий, у тебя невероятное тело, это не задница, это…

— Хён, смущает! — краснеет немного.

— А зачем спрашивал тогда? — хмыкает старший.

Тэхён опускает ладони на мягкие, упругие половинки, сначала нежно гладит тёплую, слегка влажную от пота и попавшей на них смазки кожу, начинает сминать её, Чонгук заинтересованно подается слегка назад, Тэ закусывает губу, сдерживая порыв впиться в нежную кожу зубами, и продолжает наминать чужие ягодицы. Они аппетитно краснеют, вход блестит от смазки, и Тэ осторожно разводит половинки в стороны и начинает осторожно массировать слегка опухшее колечко мышц.