— Это все? — Леви приподнял бровь, скрестив руки на груди.
— Да, — утвердительно кивнула вампирша.
— Ты тоже меня прости, — внезапно произнес он, — Не стоило с тобой так грубо обходиться утром.
Рошель молча улыбнулась и так же молча они отправились в резиденцию, не проронив больше ни слова и не поднимая друг на друга глаз. До чего же глупо было врать, а говорить правду еще глупее. Леви сейчас чувствовал все совершенно то же самое, что и она. Насколько все это выглядело глупо и убого? На что она вообще рассчитывала и как подобные мысли только родились в ее голове? Признаться в любви? Серьезно? Она себе то в этом признаваться не хотела. От самобичевания девушку отвлек внезапный грохот, разлетающийся по небу и яркость сверкающей молнии, после которой сразу же ливанул дождь. Они подошли уже почти к самым воротам, как Рошель остановилась и расплакалась, положив голову на плечо своему капитану.
— Рошель, Я не слепой и не идиот, если ты думаешь, что я ничего не понимаю, — произнес он.
— Лучше бы вы все-таки были слепым идиотом, — отрезала вампирша и отстранилась от него, толкая металлическую дверь входных ворот.
Ну вот, в очередной раз она услышала то, что знала и так. Чего ради было позориться и выставлять себя в такой глупой позиции? Досадное чувство. Более подобного Рошель испытывать не собиралась. Ровно как и унижаться перед низкорослым, непонимающим своего упущенного счастья капитаном. Нахер надо. Нахер Аккермана. Нахер его кровь.
Промокшие до нитки, поочередно они вошли в дом, в гостиной которого их ожидали не сомкнувшие глаз Ханджи, Моблит и Эрвин с Оньянкапоном. Зое, сбросив себя одеяло, бросилась к подруге, заключая ее в объятия.
— Я когда-нибудь точно из-за тебя свихнусь, — запричитала она, — Вечно ты во всякие передряги встреваешь, — Зое смахнула сырые волосы с ее лица, встречаясь с покрасневшими от слез глазами, — Эээй…ну ты чего? — прошептала майор, — Испугалась там, что ли? Капитан бы не дал тебя в обиду.
Конечно, не дал бы. Рошель знала это и сама, вот только легче от этого ни капли не становилось. Скорее наоборот, только больнее.
— Ты как? — спросил Эрвин, накидывая на нее плед.
Вообще-то все знали, что она не простудится и не заболеет, но дело было не в самочувствии, а в обычном проявлении заботы. И это было приятно. Даже очень.
— Хорошо, — кивнула девушка, — Все хорошо, спасибо.
Эрвин коснулся ее колье и, подняв бровь, улыбнулся:
— Расскажешь, как его заполучила?
— Конечно, — она кивнула, смахивая слезы.
Время было уже позднее, и все разбрелись по спальням, падая с ног от усталости. Девушка переоделась в сухую одежду и вернулась к камину, рассчитывая получить хоть какого-то тепла извне, пусть даже это будет всего лишь огонь. На секунду она задумалась о том, что предпочтения у нее были весьма странные: Она так тянулась к огню, абстрагируясь от того, что это единственная вещь, имеющая возможность ее окончательно прикончить, и к своему капитану, который, в общем-то мало чем отличался от огня в этом плане.
— А ты чего спать не идешь? — спросила Рошель.
— Я тебе мешаю? — командор наигранно смутился.
— Нет, — она отстраненно покачала головой и, забравшись с ногами на диван, прижалась к Эрвину, утыкаясь носом в его грудь.
========== Триумф спокойствия ==========
Девушка перевернулась на бок, фокусируя еще сонное после пробуждения внимание на опустевшей половине постели. Ну вот. Эрвин опять пощадил ее сон, зная, как тяжело ей давались ранние подъемы. Завернувшись в одеяло, Рошель свесила ноги с кровати и нащупала теплые тапочки, просовывая в них ноги. После долгого сна голова соображала плохо и слегка побаливала. Словно в коматозе, она потянулась, разминая шею, и, завернутая в одеяло, направилась к двери, выход которой выводил прямиком в кабинет командора.
— Ой… — слегка заторможенной реакцией она окинула взглядом Эрвина и присутствующих у него Ханджи и Леви, — Доброе утро, — поприветствовала всех Рошель, плотнее укутываясь в одеяло.
— С завтрашнего дня буду тебя на ключ запирать, — не отрываясь от бумаг, произнес Эрвин.
— Ладно тебе, — отмахнулась Зое, — Все же свои.
— В этот раз да, — блондин слегка улыбнулся, покачивая головой.
Не привлекая к себе большее внимания, Рошель обогнула капитана и, прихватив с полки полотенце, направилась в душ. Эрвин не любил мешать работу и личную жизнь никогда и ни при каких обстоятельствах, поэтому девушка пыталась его не отвлекать и не ставить в дискомфортное положение. Хоть и пыталась, но получалось не всегда. Например, сегодня.
В зимнее время появлялась особенно острая потребность в тепле, и Лапьер старалась одеваться как можно качественнее, отдавая предпочтение более плотным, а то и вовсе шерстяным материалам, гораздо чаще принимала горячие ванны и все свободное время проводила у камина, то и дело подбрасывая в огонь новые поленья. От ощущения холода еще с самого детства внутри зарождалась неизвестного происхождения паника и одолевающее чувство одиночества. С последним весьма неплохо справлялся и Эрвин, но, к сожалению, в ее власти он был лишь в вечернее и ночное время, а днем полностью посвящал себя разведке.
За последний год жизнь на острове значительно изменилась. Разведчики отбили стену Мария, полностью истребив титанов как внутри стен, так и за их пределами. Однако абсолютно точно утверждать, что были уничтожены совершенно все гиганты, никто не мог, поскольку территория острова была весьма обширной, но за последние шесть месяцев человечеству так и не повстречалось ни единой особи. Также полным ходом двигалось построение железной дороги. И очень медленно, пока что только в Митре, начинали осваивать электричество. Кардинально изменилось настроение в сфере медицины: на остров были завезены вакцины от различных заболеваний, современная аппаратура и огромное количество сопутствующей литературы, что в десятки раз совершенствовала квалификацию местных врачей. В общем, дела жителей Парадиза обстояли куда лучше прежнего. Жизнь медленно, но верно налаживалась, открывая людям новые горизонты.
Рошель тоже нашла себе применение: питая бесконечную любовь к лошадям, она устроилась на безвозмездной основе на ранчо инструктором верховой езды. Появление автомобилей на острове было не за горами, но пока что транспортным средством оставались верные четвероногие друзья, поэтому данные навыки были по прежнему актуальны и необходимы. В своей любовной драме Лапьер давно уже забылась, похоронив глубоко внутри и хорошенько утрамбовав все, что могло ее хоть как-то связывать с капитаном и выводить из душевного равновесия. Рошель сохраняла с ним беспрекословную субординацию, как он того когда-то и хотел, и напрочь забыла о его крови, ведь было в этом что-то слишком личное и даже в какой-то степени интимное. Все это теперь стало неуместным, ведь она была с Эрвином.
Не сразу, но девушка привязалась к командору, как и он к ней. Узнавая друг друга все лучше и лучше, они начали свое знакомство заново, открывая друг в друге и в самих себе что-то неизведанно новое и приятное. Условная разница в десять лет ощущалась между ними повсюду: Эрвин был для нее не просто любовником, он стал для ей в какой-то степени наставником и надежной опорой. Любила ли она его? Смотря, что под этим чувством подразумевать. Если отталкиваться от некогда нездорового влечения к капитану, то любовью тут и не пахло. Если же за основу брать чувства осознанные и разумные, те, к которым приходишь спустя некоторое время, то любила. И любила очень сильно. Впрочем, независимо от трактовки, Эрвин стал ей безумно дорог. Рошель нашла в нем спокойствие и тепло, в котором так нуждалась, и была ему бесконечно благодарна. За редкими исключениями, ей удавалось проснуться раньше него, и тогда она просто наблюдала, как он спит. Это стало ее своеобразным хобби. Девушка могла часами вслушиваться в биение его сердца, тихое размеренное дыхание, разглядывать подрагивающие во сне веки, пытаясь угадать, что ему снится. И в такие моменты была вполне себе счастлива.
