Девушка билась, как бешеная, пыталась вырваться, но после первого же пинка в колено Миша схватил её за ноги. Игорь держал под локти, и так они отволокли её в тесную подсобку, благо, недалеко было. Незаметная дверь в плохо освещённой части здания. Сюда явно не часто ходят. А даже если кого и занесёт — Игорь предусмотрительно запер изнутри.

Пока он колдовал над замком, Мишаня держал насмерть перепуганную девушку. Юлька выла сквозь кляп, таращилась и рвалась, будто её резать собрались.

— Значит, других нам искать надо? — недобро усмехнулся Игорь, глядя сверху вниз. — Ты кто такая, чтоб нам указывать?

Мишаня времени не терял, уже шарил жадными руками в вырезе декольте, вовсю лапал высокую Юлькину грудь. Может, он и сомневался раньше, но сейчас явно отпустил тормоза — едва объект влажных фантазий оказался в его полной власти. Сладкий запах духов и горячая нежная кожа вдарили ему по мозгам со всей силы. Он так хотел её, её шикарное тело, упругое и одновременно мягкое. Верх платья капитулировал, грубо стянутый вниз, соски напряглись под настойчивыми ласками. Не выдержав, он припал к ним губами, не веря до конца, что это происходит, не обращая внимания на попытки вырваться. Жаль только, что не ему суждено стать первым. Очерёдность они решили на камень-ножницы-бумага.

— Прости, что без поцелуев, — хихикнул Миша, удерживая хрупкие запястья, пока навалившийся Игорь задирал подол. — Я бы очень хотел, но ты ж кричать станешь, ещё сбегутся все. А оно тебе надо, столько зрителей? Так что пусть твой милый ротик пока помолчит.

Юлька последний разум потеряла от ужаса, взвыла дурниной и треснулась затылком об пол, трепыхаясь, как пойманная в сеть рыба.

— Да тихо ты, дурочка, — испугался Миша, придерживая. — Расшибёшься.

— Даже не старайся, — мстительно протянул Игорь, стягивая бельё, — не поможет. Сама виновата, нечего было жопой перед всей школой крутить. На что нарывалась, то и получишь. Ничего страшного, твой додик и так счастлив до усёру будет.

Он захохотал, хотя особого веселья не чувствовал, только зашкаливающий адреналин и возбуждение, распирающее ширинку. Провёл по разведённым стройным ногам, облизываясь в предвкушении.

В четыре руки Юльку перевернули на живот. Чтоб удобнее было.

— Вот это задница! — присвистнул Игорь и от души шлёпнул. Девушка дёрнулась. На молочной коже проступил розовый след.

— Ты чего делаешь, дебил? — рявкнул на него Миша. — Аккуратнее!

— Да ладно-ладно, не удержался.

Они оба едва слюни не пускали, глядя на представший перед ними вид. Оба, конечно, не раз представляли Юльку голой во всех возможных позах, но реальность была круче любой фантазии. А ещё реальность можно было погладить. Сжать в горсть. Сунуть в неё пальцы. Словом, использовать по назначению.

Юльку била мелкая дрожь, она больше не пыталась кричать, только поскуливала и плакала, как побитый щенок.

— Расслабься, — низко прогудел Игорь, доставая припасённую заранее смазку. — Мы ж не звери какие, тебе понравится.

— Давай уже быстрее, — взмолился Мишаня, напряжённо глядя, как среди раздвинутых всторону ног пристраивается друг. — У меня сейчас яйца лопнут!

Тонкий скулёж сменился хриплым бульканьем, когда Игорь надавил и с трудом протиснулся до конца. Юлька гортанно взревела, задёргалась.

— Ну тише, тише, — уговаривал Миша, поглаживая её по мокрой от слёз щеке, — расслабься, будет хорошо.

Юлька ничего из этого не слышала, для неё всё слилось в грохочущий шум. Больно ей, наверное, не было. Ну, не больнее, чем другим девчонкам в первый раз. Но легче от этого не становилось.

Когда Игорь закончил, Мишаня решил, что хочет видеть её лицо. Не так вот, механически, со спины, как этот. С душой. Юлька его даже не видела из-за слёз, только давилась пропитанным слюной кляпом и дрожала. Подумав, кляп он убрал — всё равно уже кричать перестала. Юлька тут же отчаянно задышала, взахлёб, как утопающая. Сопротивляться она больше не могла, совершенно обессиленная и сломленная. Даже не попыталась разбить пяткой чужое лицо, когда её ноги закидывали на плечи.

В этом состоянии, бездумном и отрешённом, она оставалась, даже когда всё кончилось. На ней наскоро поправили одежду, привели в порядок волосы. Игорь прислонил к губам фляжку с коньяком и заставил сделать глоток — алкоголь обжёг горло, и Юлька закашлялась. Фляжку прижали снова, не давая отстраниться, потом ещё. Игорь знал, что делал, на половине план бросать было нельзя.

— Блин, — сказал Мишаня с сомнением, — может, надо было сперва напоить, а потом остальное?

— Ну уж нет, — огрызнулся Игорь, продолжая экзекуцию, — чтоб она как под анестезией была и на утро не вспомнила? Теперь вот не забудет, всё прочувствовала. Правда, Юлёк? И никаких следов насилия, просто развлеклись.

Он наконец сделал то, что хотел — дождавшись, пока та прокашляется от очередного глотка, отвёл от лица руки и впился поцелуем в коньячные губы. Она даже не шевельнулась ответить, но ему и не важно было. Потом свою долю ласки захотел Миша. А когда обоим надоело, они попытались поставить девчонку на ноги. Вышло плохо — колени у той подгибались. Тогда Игорь закинул её на плечо.

В таком виде они и появились во дворе.

— Ого! — крикнул кто-то из одноклассников, куривших во дворе, — вот это Юлька налакалась!

Игорь с Мишаней поддержали чужие шуточки смехом. На такси добрались до Юлькиного дома и сгрузили у калитки. Она и сидеть не смогла, как подрубленная повалилась в траву.

Так её и оставили.

Настоящее

Больница хоть и была не из дешёвых, а всё же такие букеты здесь не каждый день видели. На Игоря глазели уже от входа, а того пуще — на гигантскую охапку чайных роз, которую он пёр. Даже такой рукастый мужик, как он, с трудом мог обхватить это творение флористов. Запах стоял на весь коридор.

— Там знаменитость какая? — слышилось из обсуждений за спиной. — Дочь президента?

Идти было страшно. Аж живот подвело. Страшно было смотреть в глаза той, чью жизнь разрушил до основания. Девять лет минуло, а всё будто вчера случилось.

На пороге палаты Игорь наткнулся на выходящего из неё Мишаню. Тот оторопело вытаращился на букет. Опомнился, вытолкал Игоря в коридор.

— Значит так, — начал он. Потом обернулся на палату и продолжил чуть слышно: — Наблюдающий врач сказал, у неё амнезия. Ничего не помнит.

— Как в сериалах, что ли?

— Каких, нахрен, сериалах? — зашипел Миша. — Это жизнь, дебила ты кусок. Черепно-моговая травма, стресс, мозг с таким не справился. Он много говорил, я в общих чертах понял. Так что следи за языком, я тебя умоляю. Не дай бог ляпнешь что-нибудь…

— Не учи учёного, — буркнул Игорь.

На душе неожиданно полегчало. Одна проблема снялась сама собой. Извиняться делом, а не словами — вот, что он может. И если Юля никогда не узнает, какую роль он сыграл в её судьбе — тем лучше для всех. И её больше ничто не потревожит, и он будет спать спокойно.

Игорь хмыкнул под нос, когда вошёл в палату. В хрустальной вазочке у кровати уже стоял букет роз. Такие же золотистые, только по масштабам букетик не дотягивал, конечно. Да, шикарных жестов Мишаня делать не умеет.

В этот раз Юля была в сознании. Смотрела прямо на него, выбивая взглядом почву из-под ног. Игорь чуть не споткнулся, но взгляд был рассеянный.

Не узнала.

— Привет, — дрогнувшим голосом сказал он. — Я вот… — замялся, — цветы принёс. Тебе ж всегда такие нравились.

— Красивые, — чуть слышно проронила Юля, глядя на букет. У Игоря защемило сердце от этого голоса. Тихого, слабого, как из-под земли. Он чувствовал себя последним идиотом, стоя тут и не зная, что сказать. Ему бы в ноги ей упасть, молить о прощении. Но так будет только хуже.

Лучше бы она плакала, вдруг подумал он. Если женщина плачет, её можно утешить. Подарить что-то, по голове погладить. Пообещать, что всё будет хорошо. А что делать, когда она такая — он не знал.