Улыбка Юли стала зловещей.
— И что было потом? — слабым голосом спросил Миша.
— Возмездие. Отлились кошке мышкины слёзки. Помогли мне, Миш, нашёлся человек. Накачали моего Никитку в его любимом клубе, где он очень любил в вип-кабинках с проститутками время проводить. По кругу пустили и снимали всю ночь на видео. А потом выложили и ссылки разослали, кому надо. Звезда интернета теперь, — фыркнула Юля, постукивая ноготками по столу. — Я тоже посмотрела. Есть в этом что-то, когда гетеро трахают, а у него стоит при этом. Должность он свою потерял, друзей тоже. Родители его, тоже уроды редкостные, даже разговаривать перестали с сыночкой-корзиночкой. Надеюсь, навсегда запомнит, каково это — когда не можешь от унижения голову поднять.
Миша смотрел изумлённо и совершенно не узнавал ту девушку, к которой его сердце воспылало страстью. Выглядела она так же, но в лице появилось что-то новое. Сила, которая готова любого в бараний рог согнуть.
— Ещё один был. Зову его «предпоследний любовник», шутка такая, — продолжала она свой рассказ. — Но вообще-то Саньком его звали. Тоже мразь, каких поискать. И тупой, вдобавок — мне даже делать ничего не пришлось, сам справился. Только из тюрьмы откинулся, как снова уехал — стариков своих ради дома на тот свет отправил. А они ведь его любили, души не чаяли. Даже меня несколько лет кормили, чтоб ему в койку подложить.
Вздрогнув от воскрешённых воспоминаний, Юля чуть тряхнула волосами. Потом склонила голову набок, пристально разглядывая Мишу. От касания её взгляда, похожего на кубик льда, по коже продрало морозом.
— Его я оставила на растерзание судьбе. Но вы… Вы — дело другое. С вас всё началось и вами должно было закончиться. — Она подалась вперёд, опёрлась о стол. — В глаза ваши бесстыжие посмотреть хотела. Я сначала размякла, думала, вы и правда что-то там осознали. Изменились, людьми стали. А вы какими были, такими и остались. Соревнование устроили, кто первый меня завалит. Подарки, слова красивые — а цель всё та же, присунуть. Грр… А самое смешное, что мне даже стараться не пришлось. Миш, ну как так? Одному улыбнулась, другому кофе сделала, а вам сперма так в голову ударила, что почти до убийства дошло.
Миша опустил голову на сцепленные руки. Он верил и не верил одновременно. Всё казалось, что это какой-то дурной сон, навеянный ссорой с Гарькой. А сейчас он проснётся, увидит, что тот свалил к себе, и пойдёт готовить завтрак, чтобы вместе с омлетом принести Юле кольцо…
— Юль… — простонал он, понимая, что не проснётся. — Мы ж совсем пацанами были. Сосунки семнадцатилетние. Ещё и пьяные!
Небесная голубизна глаз потемнела.
— Мне тоже было семнадцать, — тяжело произнесла она. — Да и в чём твоя претензия, Миш? Пистолет я тебе в руку не вкладывала. Обещаний не давала, друг на друга не натравливала. В суде не лжесвидетельствовала. Вы сами всё сделали. Могли бы головой думать, а не письками — и ничего бы не случилось.
— Я понял, — глухо сказал Миша. — А что с последним?
— Каким последним?
— Ты сказала, что был «предпоследний любовник». Значит, ещё и последний был?
— Прелесть какая, ты внимателен и логичен даже сейчас. Хвалю. А последний… — Искренняя улыбка тронула Юлины губы. — Последний не только был, но и есть. Благодаря ему я опять почувствовала себя человеком. Знаешь, забавно — именно тот, от кого любая нормальная женщина будет держаться за километр, оказался достойным мужиком. А вы двое, со всех сторон благополучные, из хорошех семей, с карьерами, даже мизинца его не стоите. — Юля глубоко вздохнула. — Он мне говорил, что месть не принесёт ничего хорошего. Но, знаешь, это единственное, в чём он ошибся. Я наконец-то счастлива.
Улыбка засияла ещё ярче. Несмотря на услышанное, Миша не мог не залюбоваться.
— Ну что же, время прощаться навсегда, Миша. Ты ещё молодцом держался, даже приятно. Не хотелось видеть ещё одну истерику с угрозами. Прощай, Миша, надеюсь, больше не свидимся. Выйдешь по своему УДО, может, ещё с Игорем помиришься. — Она фыркнула, поднимаясь. — Не забывай обо мне, Миша, как я о вас забыть не могла. Теперь ваша очередь.
