- Требую тебя! - раздается в ушах дикий вопль, перемежаемый свистом и клацаньем.

  Элиас не дрогнул, потому что он понимает: шевелиться - смерти подобно. Ему кажется, что вокруг него сгущается теплый свет, который питает его Силой и Уверенностью.

  - Напрасно, - шепотом отвечает Леннрот. - Я не твой.

  - Аоуэы! - взвывает Череп и с рогов его сыплются искры. - Яёюеи!

  "Раскалился до предела", - думает Элиас, и невразумительные стоны становятся тише.

  - Я иду на Свет, - говорит он. - На Тот Свет. В Белый Свет, как в копеечку.

  Негодующая мертвая голова осталась где-то за пределами видимости и слышимости, в пределах же образовалась новая фигура, человеческая, с сияющими раскидистыми, словно, оленьими, рогами на голове. Их сияние так ярко, что невозможно смотреть. Или это горящий белым пламенем куст?

  Аполлон был северным богом-оленем, а горящим кустом был Пастырь Моисея. Догадка, столь смутная, еще не успела его напугать, как он сам, непроизвольно, произнес: "Да светится Имя твое, да приидет Царствие твое"7. Только вот Элиас не узнавал своего голоса: скрипучий и блеющий. Да это вовсе и не он говорит! Это козел!

  - Йоулу-пукки, - сказал Леннрот козлу. - Что за дела?

  В его детстве на Рождество приходил не Санта Клаус, а Рождественский Козел, который больше карал, нежели поощрял. Дед в шубе с обязательными подарками приходил только к богатым. В их бедняцкой семье подарки нужно было заслужить.

  - За козла ответишь! - проблеял козел, посмеялся и пропал.

  Остался только Свет и он сам. Элиас хотел, было, двинуться навстречу яркому, теплому и манящему свечению, но передумал. Ему вспомнилось, что бывалые люди говорили о смерти: умерший человек всегда идет на свет. Сделалось даже несколько боязно оттого, что этаким образом можно увлечься и обратно к своему телу уже никогда не вернуться.

  - Действительно, - сказал он, чтобы просто что-нибудь сказать. - Римский Папа Григорий Первый наставлял своих последователей, чтобы те молились Сыну божьему, а не Богу Солнцу8.

  - Ну и что? - спросил Свет.

  - Да вот, размышляю: зачем?

  - Не Господь, либо Самозванец выбирает людей - люди сами выбирают в кого верить, и кто к кому "прилепится", - сказал человек с мохнатыми звериными ногами.

  - Но Истина - одна! - заметил Элиас.

  - Истина - это всего лишь свершившееся дело, каким бы оно ни было, - отреагировал похожий на сатира человек. - Ты кого выбираешь: Пана или Пропала?

  - Пана! - без раздумий ответил Леннрот.

  - Ну, тогда не все еще потеряно, - человек со смехом толкнул его в плечо. - Возвращайся в Хирсикангас!

  Тотчас же свет стал стремительно отдаляться, только голос остался, обернувшись эхом.

  - Тьма всегда приходит с востока! - изрек он, а Элиас, обернувшись назад, увидел, что оба охранника возле былого места клада клюют носом. Один совсем клюнул, другой терял в борьбе с этим свои последние силы.

  Леннрот глубоко вздохнул и обнаружил себя придавленным все под тем же деревом. Все части его тела занемели от долгой неподвижности. Но теперь можно было осторожно выбираться - в том, что его не заметят, он был уверен. В этот предутренний час сон имеет над человеком самую большую власть.

  Двигаясь одним туловищем, он постепенно разогнал кровь по всему организму и подполз к тому месту, откуда можно было бесшумно, не задевая ни коры, ни сучьев, скользнуть в сторону, подняться на ноги и убраться восвояси.

  Спокойных снов, дорогие товарищи полицаи!

  Существует обывательское мнение, что в Финляндии добывать золото невозможно. По крайней мере, в промышленных масштабах, потому что его мало. А если возможно, то лишь в округе Инари в Лапландии. Однако в каких-то девяносто километрах от Каяни находится местечко Хирсикангас, где однажды с песка, заросшего вереском9 один чудак поднял самородок весом в двести грамм.

  При шведах старатели ни шатко, ни валко намывали здесь десяток-другой килограмм золота в год. Плавили в маленьком заводике, более похожим на сарай, очищали его от примесей через ртуть, да отправляли, куда следует. Конечно, все это несерьезно, вот на севере - там, конечно, и старателей больше, и золотой песок, соответственно, богаче. Но его все равно привозили в Хирсикангас, чтобы плавить.

  Когда же пришли русские с царем-батюшкой во главе, то золотодобыча пошла на самотек, то есть постепенно сошла на нет. Заводик, размещенный в сарае, начал хиреть, а потом и вовсе переключился на переработку сы-ма-го-на, то есть, понтикки10. Вплоть до "сухого закона", когда его торжественно под улюлюканье взлохмаченных решительных дам сожгли к чертям собачьим.

  Элиас, выбравшись из-под ствола, не стал дожидаться, когда немота в конечностях сменится болевым покалыванием, а двинулся в путь. Шел он очень медленно и неуклюже, зато совершенно бесшумно. Со стороны могло показаться, что это шествует Железный Дровосек, возвращаясь в свою страну Оз. Но полицаи, устав бороться с холодом и сном, наконец-то, под утро пригревшись, сладко и беспечно спали: им самим такие караулы сто лет не вперлись.

  Они сидели совсем близко от места прятки Элиаса, но даже ухом не повели, когда он прокрался мимо. А тот выбрался из леса, покрутил руками, поприседал ногами, пошевелил ушами - словом, сделал все, чтобы разогнать в жилах застоявшуюся кровь.

  "Тьма всегда приходит с востока", - вспомнились последние слова, донесшиеся до него из того нигде, где ему удалось коротать ночь. Леннрот не удивлялся своему новому опыту, он верил, что все его видения - не сон, а самая настоящая реальность. Просто реальность эта - другая.

  Череп, Свет, Самозванец, Господь - это не бред. Это тайна, которой нельзя делиться ни с кем. Люди не поверят не то, что тебе, зачастую они сами себе не верят. Так проще жить. Сдал в церковь деньги, они тебе - леденец, все, считай, верующий. В кого веришь, почему веришь - это уже вредные вопросы. Лишь бы деньги исправно отчислял.