- Ну, - осторожно ответил тот.
- Тогда скажи мне, отчего дьявола, прости Господи за поминание не к месту, можно вызывать, а Творца нашего - нет?
Дьяк хотел, было, объяснить, что, мол, Всевышний не может каждого раба своего слушать, что Господь занят борьбой со злом, но потом плюнул - объяснения были невнятными и, чего уж греха таить, пустыми.
- Отчего? - только и спросил он.
- Так нету Творца. Ушел куда-то, либо Его ушли. Оставил он нас, человеков, на волю случая. А случай - вон какой злой. Если нет Господа, завсегда найдется Самозванец. Или Самозванка75.
Последнее он добавил, вспомнив слова Пропала.
- Может, и так, - согласился дьяк. - Ты прости меня, магистр. Я не знал, что жандармы нагрянут. Я не знал, что придется хлеба печь на праздник.
До Леннрота не сразу дошел смысл слов про "хлеба". "Хлеба и зрелищ". Можно воспринимать очень буквально. Поел хлебца - смотри зрелища. Уж чего он только не насмотрелся, какие зрелища перед глазами стояли - галлюцинации по высшему разряду.
И все видели что-то подобное.
- Погоди, а жандармы тоже хлеб твой ели? - спросил он, все еще не в силах строить догадку.
Дьяк только перекрестился и мрачно кивнул головой.
Что-то подобное было описано в газетах про американский континент, про ведьм и все такое. Шабаш, ведьмы, жертвы, казни76. В продвинутых европейских медицинских кругах объясняли всеобщее помешательство с появлением дьявола и прочей оккультной ерунды пораженным спорыньей хлебом, который ели участники и жертвы. Приход от этого жесточайший, глюки сильнейшие.
- Ты нам всем хлеба со спорыньей наготовил?
- Меня заставили, - горестно ответил дьяк. - Начальству нужен был показательный процесс. А жандармы, как свидетели, непререкаемые. Им доверия, как самому Царю-батюшке.
Если он видел чудовищ с нагайками, то что же было в глазах у этих держиморд? Похоже, что брать в кутузку они никого не собирались вовсе. Захотели извести нечисть прямо возле костров. Хорошо, что огнестрельное оружие запретили брать на дело под какими-то предлогами.
И как же хорошо, что у них у всех оказались дубины.
- Что с жандармами? - спросил дьяк.
- Не знаю, - ответил Леннрот. - Никто не узнает.
То, что парни и девушки бились с, черт бы их побрал - этот жаргон, силовиками, не обнаружится. Каждый подумает, что пригрезилось. И будет искренен, чем угодно его пытай. Пока не найдут жандармов, живых или мертвых, никого упечь не сумеют.
Не найдут. Почему-то Леннрот был в этом уверен.
12. Валаам
Элиас ушел от гостеприимных Кайнулайненов тем же днем.
Никаких разговоров о ночном побоище не было. Никто не пытался разобраться, куда же, собственно говоря, пропали все тела в фуражках. Да и были ли они вообще?
Конечно, в ближайшем времени будут государственные розыски, допросы и следственные мероприятия, но что можно добиться от одуревших с отравы молодых людей? Самое доверенное лицо - дьяк - запер на лопату церковь и бросился в бега. К лопарям, говорят, подался. Либо к монастырю какому-нибудь решил прибиться. Найти его практически невозможно.
В приладожском городе Сортавала Леннрота ждал аптекарь Сало, работающий под легендой Кружевницкого.
- Что-то ты не особо торопился, - сказал огромный, как медведь, подпольный парфюмер.
- Так лето не располагает к спешке, - пожал плечами Элиас. - Приятно идти по земле, ночевать возле озер. Тут рыбки половишь, там молочка дадут напиться - нет желания суетиться.
Сало не стал возражать, забрал весь товар на проверку и предложил переждать пару дней.
- Если это то, что мне нужно, то соберу деньги. На это уйдет два, максимум - три дня, - сказал он.
Конечно, не было никаких гарантий, что вся эта авантюра может закончиться обманом, но другого выхода, наверно, не было. Если бы в дело впрягся Кружевницкий - вероятность честного исхода была бы одна к трем. Ну, раз Сало - тогда две к трем.
- Ну, на твою дремучую совесть, дядя, - сказал Леннрот.
- Со мной, как в лесу - без обмана, - усмехнулся аптекарь77.
Чем занять себя в эти дни, вопроса не стояло. На носу ожидался позаимствованный у народа церковный праздник Петров день, а поблизости святая святых православной религии Валаамский монастырь. Любопытно совместить поездку на остров и наблюдение за культурой празднования.
Карельский народ, который не говорил на русском языке, но общался на ливвиковском языке, в начале июля отмечал Педрун-пяйвё. Попы перевернули название в "Петров день", якобы в память об одном из апостолов. Петр, он же Симон, тот еще был Иисусов ученик. Со спокойной совестью три раза отрекся от своего Учителя, потом, конечно, раскаялся. Однако первое слово, как говорится, дороже второго. Даже брат его, Андрей, порвал с ним и ушел на Север.
Ну, а карелы-ливвики завсегда в этот день взывали к Оленю севера, pedru, и праздник это считался очень почитаемым.
Главные отличительные черты всех небожителей, то есть, соратников Господа - это грива и рога. Моисей в пустыне увидел якобы "горящий куст": "И явился ему Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает"78. У Аполлона, Северного, так сказать властителя пантеона, на голове были очень почетные рога. Их еще называли "короной Аполлона". Они светились солнцем, то есть были золотые, то есть были, как пламя.
