– Если серьезно: чем ты хотела бы заниматься?

Ева виновато пожимает плечами.

– Ева никогда не задумывалась об этом. Наверное, она еще слишком мала и многого не знает, чтобы разобраться кто она.

Да, но уж точно не рабыня этого урода.

Я поставил ногу на подоконник и стал расшнуровывать обувь. Глаза Евы были прикованы к моей ноге, пока по ее лицу расползалась краска.

– Знаешь, одного фут-фетишиста для комнаты вполне достаточно. Иди к себе, ладно?

– Что? Простите, Ева не поняла, что этим хотел сказать Господин…

Я снял кеды, достал сигарету из пачки. И сказал с сигаретой между зубов:

– Выбрось из головы. Все в порядке. Иди ложись спать.

Я стоял возле двери, пока она медленно вставала с кровати и шла ко мне. Остановившись, Ева неуверенно кивнула и осторожно прошла мимо, стараясь не задеть меня.

– Доброй ночи, Хозяин.

До полуночи я читал французский справочник, найденный в кабинете Тадеуша, ночь уже наступила, но спать я не хотел.

В дверь тихо постучали, и я не сразу понял, кто бы это мог быть.

Я открыл дверь и увидел, в тусклом свете ночника в конце комнаты, Еву в платье для сна. Она так сжимала ткань, что аккуратные ногти на ее руках впивались в ладони.

– Господин не возражает, если Ева побудет немного здесь?

Я не стал ничего спрашивать, уступил ей кровать и сел на пол у окна, дочитывая справочник. Ева неуверенно села, поблагодарив меня, на мою расправленную постель и тихо произнесла:

– Почти каждую ночь Ева видит один и тот же сон про свою семью. Ей каждый раз страшно, и Мастер обычно давал Еве снотворное, либо же…

Ее взгляд рассеивается между предметами, и я понимаю без лишних подсказок о чем она.

Я вздохнул, закрыв книгу, и поднялся. Я еще не успел принять ампулу на ее удачу.

Сев рядом с ней, я попросил рассказать о ее кошмаре. Но она выглядела очень подавленно и расстроенно, чтобы рассказывать.

Я посмотрел сквозь шторы в окно. Небо было непроглядно черным, и мне так хотелось подышать свежим воздухом, деревьями, ночью. Но я почему-то не мог себе позволить подобное.

Ева посмотрела на меня большими виноватыми глазами.

– Новый Хозяин не возражает, что я помешала его сну?

– Ты мне не мешаешь.

– Да, хорошо, – Ева понимающе кивнула.

Она некоторое время сидела прямо, потом стала зевать, и я сказал ей лечь.

Ева не стала что-то возражать, как будто от боли хмурясь в оцепившей ее сонливости. Казалось, она лишний раз даже не могла пошевелиться. Легла на мою подушку и, закрыв глаза, произнесла, что от нее вкусно пахнет.

Я наклонился к ней, уткнувшись половиной лица в ее пушистые волосы, лежащие на моей подушке, и тихо спросил, чем именно.

Она сказала, что маргаритками.

Я улыбнулся.

Утром, пока я пил кофе на кухне, Ева в простом зеленом платье сидела на полу оранжереи и пересаживала цветы. Потом она пришла ко мне узнать, нужна ли мне помощь, и как себя чувствует ее Мастер.

– У него снова лихорадка. Лучше не заходи к нему, чтобы не заболеть.

Ева понимающе кивнула.

– Мастер сказал бы тоже самое. Господин, Вы голодны? Ева может что-то приготовить для Вас?

Я посмотрел на нее, подставив под голову руки.

– Хм, не могла бы ты испечь мне торт?

Она улыбнулась от радости.

Пока Ева готовила, я часто проходил мимо кухни, замечая ее со спины. В том вчерашнем платье она нравилась мне больше.

Когда я это понял, мне стало немного неловко. В этом платье она выглядит как маленький зеленый листик, а в том черном наряде горничной словно та девочка, которую я обнаружил спящей на земле в подвале. В том платье сквозь ткань видны ее худые плечи, верх платья не прибавляет нисколько ее маленькой груди, а из-за юбки узкая талия и широкие бедра только более подчеркнуты.

Я понял, что она кажется мне чуть более симпатичной только из-за того, что я все это время смотрел единственно на нее, не видя других девушек, больше подходящих под мой вкус. И все ее черты кажутся красивыми только из-за того, что я привык на нее смотреть.

Ева с плохо скрываемой гордостью сообщила мне, что торт готов.

Я разрезал шоколадный торт и с лезвия попробовал крошки от бисквита.

– Мастер очень любит, когда Ева может что-то приготовить для него…

– Жаль, но сейчас его рабыня и торт принадлежат только мне.

Она смутилась от моих слов.

– Новый Хозяин может пораниться. Пожалуйста, будьте осторожней с ножом.

– Им и нарочно не поранишься. – Я осмотрел тупое лезвие и отложил. Попробовав торт, кивнул. – Да, это восхитительно. То, что мне было нужно.

Ева от радости захлопала и несколько раз подпрыгнула на месте.

Я не мог есть в одиночестве, когда она, два часа проведя на кухне и готовя для меня, стоит сейчас в ожидании и старается смотреть в мою сторону не слишком очевидно.

– Можешь тоже поесть, если хочешь, – мало придавая значения своим словам, сказал я.

Ева подошла ближе к столу и непонимающе посмотрела на меня.

– Господин просит Еву поесть вместе с ним?

Кусок торта встал у меня в горле. Я с раздражением прочистил горло и повторил:

– Если ты этого хочешь.

Ева замерла на месте.

Я оставил попытки есть бисквит, ожидая, что придется снова что-то объяснять, и стал собирать шоколадный крем вилкой.

– Кто вообще подает к торту вилку? – Решил сменить обстановку я, но Ева как специально всегда видела в моих словах какую-то скрытую насмешку и неодобрение.

– Простите, Господин, Ева даже не подумала об этом…

Опустив голову, она, словно привидение, направилась к шкафу, где хранится посуда. Я поймал ее за руку и сказал сесть за стол.

– Успокойся: я просто так это сказал. Это было несерьезно. Перестань так относиться ко всем словам.

Я не ожидал, что она заплачет.

Стало совсем неловко, и я подумал над тем, как поднять ей настроение.

Ева сидела рядом со мной, прижав руки к лицу, и тихо лила слезы. Я смотрел, как падают капли на стол, слушая ее всхлипы.

– Простите… пожалуйста, простите. Господин не обидел меня, Ева просто… – Она всхлипывает, прижав сжатую ладонь к груди. Она вся покраснела от слез. Может быть, это запоздалая реакция на все происходящее ранее, а мои слова послужили неким катализатором. Ева принимала тщетные попытки успокоиться, пока я складывал из салфетки журавля. Закончив, я вручил поделку ей.

Она засияла улыбкой сквозь слезы.

– Как красиво. Большое спасибо, Господин.

– Не за что. Вытри слезы, и попробуй какой замечательный торт ты приготовила. Ты умница.

Она смутилась моих слов, и это помогло ей начать успокаиваться.

День прошел очень быстро. Стоя в оранжерее у окна, выходящего на лес, я думал о последних трех днях, и как они не похожи на предыдущие, долго тянущиеся дни.

Ева пожелала мне спокойной ночи и ушла в свою комнату. Я чувствовал себя неважно из-за недостатка сна, кроме того, вернулась моя головная боль. В два часа ночи я вышел из своей комнаты и направился в ванную. Через приоткрытую дверь я увидел Еву, смотрящую куда-то по ту сторону окна.

Я тихо прикрыл за собой дверь и прошел в ее комнату. Ева вздрогнула, когда моя тень закрыла ее, и медленно обернулась.

– Простите, Господин, я думала, Вы спали…

– Что ты там увидела?

Ева расстроенно опустила глаза.

– Ева изо всех сил старается забыть прежнюю жизнь, но некоторые моменты прочно въелись в память… Я ложилась спать, когда через открытое окно почувствовала с дороги этот запах.

Я отодвинул шторы и выглянул в окно, смотря сосредоточенно вниз. Постепенно до меня дошел запах пыли и едва уловимой гари. Ева в ожидании притаилась рядом, сжимая свою руку.

Судя по непроницаемому слою облаков в небе и запаху дыма, где-то что-то горело. Может быть, лес. А может и целые дома.

Поправляя шторы, я спросил:

– И что он тебе напомнил?

– Дом.

Ева виновато смотрит на меня.