Лёшка фыркнул, откидываясь на спинку стула, и тетка тут же это заметила.
Устремила на него свои густо накрашенные голубые глазищи и растянула тонкие змеиные губы в издевательской улыбке, на автомате тасуя карты.
— Что, племянничек, смеешься? Думаешь, у меня уже и суженого быть не может? Может, он уже и помер, мой суженый, да хотя бы секс у меня есть, в отличие от тебя!
Лёшка едва ли не подавился воздухом от возмущения.
— С чего ты взяла, что у меня нет секса?!
— Да ни одна девчонка тебе не даст, посмотри на себя! — отмахнулась тетка, выкладывая на стол карту. — Вот, пожалуйста, Король Кубков! Инфантильный, слабый, безвольный! А вот — Четверка Жезлов, говорит о твоем похабном отношении к будущему. О-о, Тройка Пентаклей — неприятные неожиданности, и Колесо Фортуны — перемены в жизни, но не обязательно хорошие…
— Да ты сейчас выдумываешь это все просто! — фыркнул Лёшка, складывая руки на груди, но продолжая пристально изучать изображение на все появляющихся и появляющихся картах. — Вон же у тебя карта — Десятка Жезлов, девушка нарисована…
— Ага, — тетка ткула пальцем в соседнюю карту. — А тут Десятка Мечей, очень нехорошая карта. А к тому же твоя Десятка Жезлов указывает на разочарование, а не на какую-то девку! Так что, милый мой, есть секс без любви, есть любовь без секса, а есть ты без того и без другого…
— С чего ты вообще за секс заговорила?! — Лёшка схватился за голову, непонимающе покосился на меня, а потом негодующе прошипел: — Чего ты ко мне прицепилась, а? У тебя, значит, любви хоть лопатой отгребай?!
— Может быть… — уклончиво ответила женщина, загадочно улыбаясь.
Я едва сдержался от каких-нибудь едких вопросов, потому что мое неугомонное любопытство было здесь неуместным, да и не то чтобы я сильно сомневался в ее способностях охмурять мужчин, мне вообще сложно судить о женской привлекательности, но тетку Лёшки можно было бы охарактеризовать как очень «на любителя».
Высокая, худая, с тонкими узловатыми пальцами пианистки, унизанными тяжелыми перстнями и длинными неизменно красными ногтями, с обрамленным ломкими прямыми волосами узким вытянутым бледным лицом, которое наверняка когда-то в молодости было красивым, кукольным, правильным, но теперь из-за вредных привычек и возраста стало напоминать гнилую сморщенную картофелину. Только глаза, как и у Лешки, голубые-голубые. И молодые.
Тетка сгребла карты в колоду, перемешала и повернулась ко мне.
— Теперь ты…
— Ой, наверное, лучше не надо! — с опаской поглядывая на первую выложенную карту, пробормотал я.
— Брось, в гадании важна трактовка, контекст, а не картинка, — отмахнулась женщина, выкладывая еще несколько карт поверх первой. — Так, у тебя тут Император. Хорошая карта, говорит о стабильности и ответственности, а еще Шестерка Мечей, указывающая на какие-то творческие начинания…
— Значит, как мне гадать, так одно говно рассказываешь, да? — беззлобно фыркнул Лёшка, беря из плетенной корзинки печенье.
Тетка посмотрела на него внимательным взглядом, потом вернулась к своим картам и, будто невзначай, обронила:
— Я же говорю, все зависит от трактовки, от человека, которому гадаешь. Я и без Таро могу сделать вывод, что ты пойдешь по стопам матери, если, конечно, не бросишь наркотики и не займешься чем-нибудь полезным в своей жизни.
Лёшка от неожиданности переломал печенье пополам, и оно осыпалось крошками на стол.
— Только травка, — осторожно начал он, засовывая половину печенья в рот.
— Она тоже говорила «только травка», «только кристаллы», «только порошок», «только марка», «только одна доза», — холодно продолжала тетка, выкладывая очередную карту на стол. — Вот тут Девятка Пентаклей говорит о приобретении чего-то нового, а вместе с Отшельником. Полагаю, речь идет о достижении какой-то цели. У тебя есть цель?
Я вообще не мог больше думать о своих целях, когда все мысли мои были направлены на молчащего Лёшку, который все грыз и грыз печенье, наверняка вспоминая мать. Мы никогда о ней не говорили, но, насколько я знаю, она умерла от передозировки, когда Лешке было три. Тогда же, кажется, его бросил отец.
— Ладно, идите уже, — вздохнула тетка, понимая, что ответа от меня не дождется. — Хоть чая попейте. Я мед купила и мармелад…
Кивнув, я потащил друга на кухню и, усадив его на колченогий табурет, принялся возиться с баночками.
— То, что она сказала, это… — начал я, устанавливая чайник на плиту.
— Бред, я знаю. Напридумывала просто.
Я впервые за весь этот неловкой сеанс Таро посмотрел ему в глаза, замечая в них огонек веселья.
Облегченно выдохнув, я произнес:
— Ерунда эти гадания, да?
Но Лёшка вдруг помотал головой, зачесал назад растрепанную челку и вдруг как-то совершенно серьезно ответил:
— Я бы не был так уверен. Обычно все, что она мне говорит, сбывается. Но все же зависит от трактовки, да?..
========== 3. ==========
— Леш, мне правда домой пора, — я аккуратно отцепил от своей толстовки побледневшие пальцы друга и сделал шаг назад, отчего-то пугаясь неадекватного взгляда.
Зрачки — крохотные черные точки на голубой радужке. Я уже привык, что они такими бывают частенько, но все равно выглядит жутко.
— А то что, мамочка ругаться будет? — фыркнул Лешка, покачав головой. Движения вроде как не раскоординированные, но все равно какие-то не такие, вялые и в тоже время суетливые. — Брось, Ясь, сейчас девчонки придут…
— Леш…
— Ой не начинай!
Я поджал губы, зная, что ничего ему сейчас не докажу. Вернее, и доказывать уже ничего не надо, все давно известно, и в который раз обсасывать одну и ту же тему не хотелось. А хотелось немедленно уйти, но с другой стороны оставлять его сейчас здесь…
Кинув быстрый взгляд на заваленный всяким хламом стол, расчищенный кусочек свободной от этого самого хлама поверхности, несколько зип-пакетиков с белыми наполнением, кредитки, купюры и пять заранее заготовленных узеньких дорожек порошка…
Намечается марафон, но Лёшка утверждает, что не собирается нюхать. Только таблетки, только кристаллы. Не собирается он, как же! Пиздит как дышит!
Еще раз посмотрев в безумные голубые глаза друга, я нащупал рукой свою куртку на вешалке, и медленно опустился на корточки, подбирая кроссы.
— Ясь, подумай хорошенько! — Лешка сложил руки на груди и улыбнулся. — Никто ж тебя не заставляет употреблять! Пойди купи себе пиво, вино, водку, что хочешь! И возвращайся!
Идея была заманчивая, и я совсем не был против этого, если бы мне время действительно не поджимало.
— Ну и что там такого важного дома? Опять какая-то хуйня? — фыркнул Лешка, оборачиваясь, чтобы посмотреть на размазанного по дивану Никиту в обнимку с Алёнкой.
— Гости сегодня, — накидывая на голову капюшон, пояснил я и в ответ конечно получил взрыв смеха.
— Чувак, вы вообразили себя аристократичной семьей? — крикнул появившийся на пороге Жора. — Приемные вечера?
— Званые.
— Один хер! — отмахнулся он, а вот Лешка стал серьезнее.
Гирлянда вдруг сменила режим на совсем какой-то эпилептически безумный, превращая тени на лицах в уродливые трупные пятна.
— Он придет? — тихо-тихо, чтобы не услышал кто, поинтересовался друг, опираясь рукой о вешалку.
— Да, он, — холодно подтвердил я, застегивая куртку. — Понимаешь теперь, почему я должен идти?
Лешка закатил глаза и, откинув голову назад, устало выдохнул.
— Понимаю, окей, в другой раз.
Он протянул руку на прощание, а я благодарно улыбнулся и протянул свою.
Попрощавшись с ребятами, быстро выскочил на лестничную площадку и почти побежал к остановке.
Сердце начинало выскакивать из груди, но не от бега, а от волнения. Дикого волнения, как обычно бывало, когда я пересекался с Павлом Сергеевичем.
Черт, автобуса все не было, минутная стрелка на смарт-часах все ближе подкрадывалась к семи, а значит, переодеться и сходить в душ я уже не успевал.
Я быстро глянул вниз, прикидывая, а нормально ли я одет. Так, ярко-желтая цыплячья толстовка, которую можно снять, оставшись в серой футболке, зауженные черные джинсы… Вроде нормально. Хотя футболку нужно сменить. Обязательно сменить!
