Нужно было начинать, и Влас, двинув бедрами, обозначил движение, а Яновский понимающе улыбнулся в поцелуе, спружинил на ногах, чуть приподнимаясь и медленно опускаясь вниз. Зажмурился от первых не самых приятных ощущений, но продолжил двигаться.

Он был настолько идеален по всем параметрам, что Власу казалось, они два кусочка одного глупого пазла. Пазла, состоящего всего из двух этих сложных кусочков.

Эта промелькнувшая мысль показалась ему такой глупой и романтичной, что самому смешно и жутко стало от того, что он существовал только когда взаимодействовал с ним, с другим кусочком пазла. Ведь без него он был просто неполноценной картинкой, куском никому не всравшегося бесполезного картона.

Сашкины глаза, губы, запах, биение сердца — все это будто его другая, потерянная и вновь обретенная часть.

Влас будто впал в ступор, наблюдая за ним, кайфуя не столько от физической, сколько от эмоциональной близости. Яновский задал свой темп, то полностью расслабляясь и быстро-быстро двигаясь на члене, то со всей силы сжимая плоть внутри, медленно и плавно поднимаясь и опускаясь.

Оргазм накрыл внезапно. Влас только успел схватить его за талию, предупреждая, и тот ободряюще улыбнулся, прикрыв глаза. Откинулся назад, выгибаясь, демонстрируя себя во всей красе, и принялся быстро дрочить себе, прикусывая губу.

Когда же он обессиленный, мокрый и горячий упал на Власа сверху, уткнулся носом в шею, хрипло дыша, мужчина обнял его руками, прижимая к себе плотнее, наслаждаясь весом и теплом.

— Ты еще во мне, — прошептал Яновский, но Влас в ответ только едва слышно промычал, давая понять, что прямо сейчас ему нормально. Пусть даже это не очень приятно физически.

Двигаться не хотелось, но он все равно провел рукой по его спине, считая позвонки, коснулся ягодиц, своего члена, погладил пальцами растянутое колечко мышц, не проникая вовнутрь, просто лаская.

Сашка хмыкнул, но не стал сопротивляться, только инстинктивно сжался.

Такой теплый, такой измотанный…

— Влас, надо поговорить… — едва слышно произнес он.

Мужчина только глаза закатил и равнодушно бросил, демонстрируя свое отношение к тому, о чем Яновскому позарез нужно было «поговорить»:

— Ну давай, наваливай. Придумывай миллион оправданий, почему мы не можем быть вместе.

Яновский шевельнулся, будто пытался встать, но Влас только крепче сдавил его в объятиях, не позволяя вырваться. Потом точно останутся синяки.

— Нет, — отрезал он, — ты будешь говорить только так, на моем члене.

— Влас! — уже всерьёз взмолился Сашка, но, понимая, что все впустую, пробормотал: — Ты же сам понимаешь, да? Я не нужен тебе!

— И это все? — с подчеркнутой пренебрежительностью переспросил он.

Яновский снова завозился, но в итоге замер. Расслабился, положив голову на плечо Власа, вслушиваясь в мерное биение его сердца, и тихо произнес:

— Нет. Я боюсь привязанности. Я боюсь потерять тебя, как тогда, на операционном столе. А еще боюсь, что скажут люди, и что ты изменишь мне, и…

— Боже, милый, — простонал мужчина, зарываясь носом в его растрёпанные волосы, — ты просто ходячая катастрофа! Мне же не надо объяснять тебе, что все это полная херня?..

— Ну почему херня?! — возмущенно воскликнул Сашка, впиваясь пальцами в его предплечье. — Ты что, не понимаешь?..

— Понимаю, — улыбнулся Влас, прекратив сжимать в объятиях с такой силой. Ведь Яновский больше не собирался вырываться. — Но у нас есть шанс. Знаешь почему? Во-первых, ты ни разу не сказал, что ты не хочешь. Ты боишься, да, но я тоже боюсь… — Сашка приподнялся, посмотрел ему в глаза, растерянно моргнул, но спорить не стал, внимательно слушая. Да, он только и мечтал, чтобы его уговаривали, переубеждали! — А во-вторых, я тебя уже неплохо изучил. Когда ты что-то перечисляешь, на первое место ты всегда ставишь то, что имеет для тебя первостепенное значение. Говоришь, что не нужен мне? Что быт убьет нас? Саш, помнишь тот разговор с Серегой в коридоре?

Яновский медленно кивнул, недоумевающе вскинул бровь. Ну да, там Сергей много говорил.

— Так вот, — вздохнув, продолжил Влас, — я дословно помню. Он спросил: «Не будь он таким, ты бы любил его?». Я тогда подумал, что он имеет в виду твой характер. С тобой ведь, милый, как не мордобой, так бой стаканов. У тебя же шило в заднице! Как отношения с таким человеком могут остыть? Но он говорил не об этом.

Он поднял выше и потрепал растерянного парня по волосам, притянул ближе, ласково касаясь губами зацелованных губ.

— Ты интересен мне как личность, просто я… не знаю, я пытался втянуть тебя в свою жизнь, но не пытался войти в твою. В этом моя ошибка, признаю, — закончил он спустя какое-то время.

Сашка кивнул, снова положил голову ему на плечо, а потом прошептал:

— Ладно, я понял.

— Убедил? — с надеждой спросил Влас, но Яновский только фыркнул:

— Мне нужно подумать. А теперь иди в душ и вали. Мне завтра в семь утра нужно быть в больнице, я должен выспаться…

Уезжать не хотелось, но Влас понимал, что им обоим действительно нужно подумать.

Он ехал по трассе, размышляя о случившемся. Тот разговор его насторожил, но не слишком сильно. Он неплохо изучил Сашкин нрав и знал, что да, он склонен драматизировать, убегать от разговоров, заставлять бегать за собой, метаться между диагонально противоположными решениями, но это от того, что он был всегда чересчур, даже можно сказать сверхчувствительным и все воспринимал близко к сердцу. Нежный и ранимый мальчик, напарываясь на иглы человеческой жестокости, обрастал панцирем…

Влас уже почти подъезжал к городу, когда вдруг осознал, что забыл телефон. А телефон ему нужен был, без него никак!

Глухо выматерившись, мужчина резко развернулся и рванул обратно, благо, трасса была пустая и хорошо знакомая, можно было вдавить педаль газа в пол и со спокойной душой гнать на полной скорости.

Он резко затормозил только под подъездом Сашки, вдавил кнопки на домофоне…

— Я телефон забыл, — виновато произнес он, когда раздался ответный сигнал.

Яновский ничего не ответил, но по тому, как быстро взял трубку домофона, можно было сделать вывод, что спать он еще не лег.

Дверь в квартиру была открыта, Влас шагнул вперед и… напоролся на злобный взгляд.

— Тебе звонила «Киса», — звенящим от напряжения голосом выдал он.

Влас замер, уставившись на забытый на тумбочке телефон.

— И…?

— Я не брал трубку, — холодно протянул Саша, а спустя почти десяток секунд тягостного молчания добавил: — Она много раз звонила. Наверное, что-то важное?.. А потом написала сообщение.

Понимая, что ничего не сможет объяснить едва ли не рычащему от бешенства парню, Влас шагнул вперед и схватил его за руку, прокрутил, прижал спиной к стене. Яновский с трудом, кажется, держался, чтобы не заорать. Но держался, пытаясь не скатиться в истерику.

— Кто такая «Киса»? — пытаясь высвободить намертво стиснутые в кулаке мужчины пальцы, процедил Сашка. — Кто такая, блять, «Киса» и почему она зовет тебя на кофе?!

— Тише, — попросил Влас и, схватив длинные светлые волосы парня в горсть, задрал ему голову, заставляя взглянуть в глаза. — «Киса» звала меня на кофе?..

Они оба замерли, а потом парень закричал, зверея все сильнее и сильнее, потому что с каждым словом непонятная мягкая улыбка на губах мужчины становилась шире.

— Да, блять! Звала на кофе, писала, что очень соскучилась! И я ответил ей, что ты гей, у тебя есть мужчина, и мы обязательно пойдем на кофе все втроем, посидим, мило побеседуем, и… да что ты смеешься?!

Он наконец-то смог высвободить руку и со всей дури оттолкнул Власа от себя, посмотрел таким взглядом, что не разобрать, чего там больше: злости, обиды, бешенства или тоски.

— А у меня есть мужчина? — ухмыльнулся Влас, притягивая разъяренного Яновского к себе за талию.

— Да, есть! — захлебываясь яростью, зарычал он, а потом вдруг сам резко подался вперед, схватил за шею, целуя грубо и напористо, вкладывая в этот поцелуй всю свою боль.