Эмоции переливались через край, и сдерживать их не получалось. Он был зол не потому, что зря ехал к Яновскому, который не соблаговолил сообщить, что остается дежурить в ночь, но потому, что тот, блять, на это подписался! Подписался после двух полноценных смен!

Влас схватил Сашку за плечо и толкнул к стене, наплевав на то, что их могут увидеть. Что их увидят, блять, ведь они стояли посреди коридора!

Санька не сопротивлялся, позволил толкнуть себя и прижать к стене, только вскинул на любовника покрасневшие воспаленные глаза, сияющие на бледном лице невыразимой усталостью.

Упершись руками в стену по обе стороны от головы Яновского, Влас напомнил:

— Ты сутки на ногах и собираешься еще на ночь остаться?

— Как будто впервые, — фыркнул Саша, стукнувшись затылком в стенку. — Ты же понимаешь, что у нас и врачей толком нет. А если кого тяжелого привезут?.. Иваныч же не справится. А Борис Николаевич сам не может. У него операция утром серьезная, ему выспаться надо. Я ему ассистировать должен…

— Саш… — прорычал Влас, понимая, что ничего уговорами не добьется.

Яновский взглянул на него виновато и почти жалобно простонал:

— Я люблю свою работу, она мне совсем не в тягость, правда. Мне нравится помогать людям, и я рад, что нужен им…

— Мне ты тоже нужен! — громко произнес мужчина, так, что проходящая мимо медсестричка глянула на них с интересом, но торопливо отвернулась и сосредоточенно зашуршала бумажными листами, которые сжимала в руках.

Саша на какое-то время замер, а когда она скрылась за поворотом, вдруг с силой оттолкнул любовника от себя и высокомерно поинтересовался:

— Нужен? В качестве кого? Тёплой дырки? Грелки постельной? Болтливого рта, который ты при желании можешь заткнуть членом?

Он покрутил в руках свой блокнот, отвернулся, но уходить, кажется, не планировал, и Влас осторожно спросил, понимая, что опять скатывается в мозгомойку:

— Сань, что заставило тебя так думать?

Яновский горько хмыкнул, приспустил маску и ядовито протянул, понизив голос до шепота:

— Ты же только потрахаться приезжаешь ко мне! Разве нет?

— Я тебя не понимаю! Быть вместе тебя не устраивает, свободные отношения тоже… — рявкнул Влас, чувствуя, как переполняется чаша терпения. Саша смотрел на него почти растерянно, будто действительно удивлялся, как можно быть таким тупым. Между ними воцарилось искрящее молниями грозовое молчание, а потом Яновский шикнул дрожащим от обиды голосом:

— Неужели ты не видишь?.. Боже, Влас, я так много учился, работал, чтобы стать тем, кто я есть сейчас, но тебе всего этого не нужно. Такой я тебе не нужен.

И, когда мужчина хотел уже начать протестовать, Яновский вскинул руку, заставляя заткнуться, и продолжил:

— Тебе нужен удобный мальчик, который всегда под рукой, чтобы ты мог оберегать его от переутомления и потрахивать в свое удовольствие. «Саша не едь туда, Саша не делай то, Саша останься на ночь, Саша забей на работу, Саша хватит читать, отсоси мне…»

Яновский едва ли не звенел от ярости, а Влас не находил в себе силы прекратить это.

— Тебе нужен любовник, который будет дарить тебе только яркие эмоции, чтобы ты мог отдыхать от работы, а такой я, вымотанный и заебавшийся со смены, отсыпающийся после дежурства, постоянно разъезжающий по конференциям и миру не нужен… — он почти грустно улыбнулся, а потом вдруг снова нахмурился, еще раз оттолкнул Власа, освобождая себе дорогу.

— Откуда тебе вообще знать?..

Всего секунду подумав, Яновский тихо ответил:

— Я уже проходил это. Поэтому я не хочу съезжаться, допускать быт между нами. Он убьет наши отношения.

Влас иронично вскинул бровь:

— А у нас с тобой отношения?

Это было, кажется, той последней каплей, из-за которой густая пузырящаяся смола перелилась через край, плеснула кипятком, порождая воспаленные, бугрящиеся язвы.

Саша всегда неохотно отвечал на вопросы, словно опасаясь сказать что-нибудь лишнее, но теперь плотина переломилась, эмоции брызнули лимонным соком в глаза, и он почти закричал, наплевав на то, что вокруг ходили люди:

— Да прекрати издеваться, сука! Как же ты меня бесишь своей невнимательностью, эгоистичностью, грубостью!

Блокнот выпал у него из рук, листочки разлетелись во все стороны, но он не обратил на это внимание, только резко шагнул вперед и с силой ударил Власа в плечо. Мужчина отступил, ошарашенно глядя на любовника, который никогда не пытался ответить силой, а тут…

От второго удара в солнечное сплетение он шарахнулся назад, сшибая собой кривой алое в цветочном горшке, установленном на хлипкую табуретку, и согнулся, хватая ртом воздух, а Сашка в ярости закричал:

— Тебе бы только отношения выяснять, когда все, что ты должен делать, это любить меня!

Влас даже забыл о боли, о том, что его организму нужен воздух, лишь услышав два последних слова, попытался приблизиться к разъяренному любовнику, но тот вдруг с размаху врезал Власу в челюсть и ударил бы второй раз, если бы унылый больничный коридор не наполнился топотом ног, криками, а потом подскочивший врач не схватил его поперек груди и не оттащил назад.

— Ублюдок! — хрипло завопил Яновский, пытаясь вырваться, чтобы продолжить избиение, но столпившиеся вокруг люди не позволили ему это сделать.

А Влас только и мог, что стоять да таращиться на Сашку, безуспешно пытаясь вытереть разбитые в кровь губы.

— Яновский! — гаркнул главврач Борис Николаевич. — Что это вы устроили?! Я закрывал глаза на ваши похождения, но больше я этого не потерплю!

Но Саша его будто и не слышал. Он уже не пытался высвободиться, кричать что-то, нет, он просто смотрел на Власа с такой невыразимой тоской и обидой, что и собравшиеся вокруг зеваки тоже обратили внимание на это беспомощное выражение обычно улыбчивого лица…

Влас невольно дернул плечом, потому что все тело буквально чесалось от устремленных на него недобрых взглядов.

Никто не понимал толком, что произошло, но все заняли позицию Саши. Все, кроме главврача, который едва ли ядом не плевался от злости.

Он подошел ближе и схватил Яновского за руку.

— Руки! Что с руками?! Вы мне завтра будете ассистировать! Ну вот, костяшки повредили… — негромко ругался он сквозь зубы. — Обработайте, а потом в мой кабинет! Немедленно!

Он почти оттолкнул Сашку, и тот наверняка бы даже упал, поскольку ноги его не держали совершенно, если бы его не подхватила под локоть медсестра и не потащила куда-то прочь. А Борис Николаевич, взмахнув руками, будто голубей разгоняя, грозно потребовал:

— А вы чего собрались на бесплатный цирк?! У вас у всех работы нет?!

Народ почти мгновенно рассосался, осталась только санитарка, пытающаяся засунуть рассыпавшиеся комья земли обратно в треснувший горшок алое.

Главврач выдохнул сквозь зубы и подошел к Власу.

— А вас я попрошу немедленно убраться из больницы и впредь появляться здесь только в случае, если вашей жизни и здоровью будет угрожать опасность.

— Но… — попытался вставить слово Влас, но Борис Николаевич только хлопнул его по плечу и предельно вежливо добавил:

— Всего хорошего, будьте здоровы!

========== 2.3 ==========

забери меня за забор,

напиши мне на груди, чья я собственность,

и хватит с официальностями…

подготовимся к совместной жизни,

но ты не женись на мне, найди себе актрис,

закажи стриптиз за кулисами,

выпей вермута за мои несчастья.

давай не поженимся, не расстанемся, не испачкаемся,

давай недоскажемся, пусть разгадывают нас.

Эстер Китс — в городе ноль

— Так значит, допустим, ваши счета, Макар, арестованы, а наличные, предположим, были вывезены… — очень хладнокровно и деловито осведомился Сергей, взирая на сидящего по другую сторону стола мужчину поверх строгих прямоугольных очков в серебряной оправе. Влас, когда эти очки у него увидел впервые, сперва даже посмеялся, потому что друг в них выглядел, совсем как строгий школьный учитель, разве что кевларовая черная куртка никоим образом не походила на старый отутюженный пиджак.