– Я связан с нашим королем клятвой верности и не стану плохо о нем отзываться, – ответил Динадин. – Особенно в твоем присутствии. Просто… – он немного помолчал, тщательно подбирая слова, -… мы кое-что слышим.
– Что именно?
– Может, это все пустое, – медленно сказал Динадин, – или ты сам слышишь то же самое, но мы все знаем, как плохо идет война. Однако нам неизвестно, что именно пишет тебе отец. И это заставляет меня гадать, что именно ты пишешь в этой своей книге.
Он кивком указал на дневник, лежавший у Ричиуса на коленях.
– В моем дневнике? Поверь, там нет ничего такого, что тебе было бы интересно. Я рассказываю здесь о том же самом, что говорю тебе, и ни о чем более страшном, чем то, что ты уже знаешь. – Ричиус протянул дневник Динадину. – Прочти, если хочешь.
Юноша вяло улыбнулся.
– Просто размышления ученого? Может, тебе следовало бы вернуться в Арамур, Ричиус, и писать военные песни для тех, кто будет на передовой? Если ты говоришь, будто там нет ничего, что мне следует знать, то я тебе верю.
Ричиус с облегчением положил дневник обратно на колени.
– Итак, говори. Я знаю, тебя что-то беспокоит. Что именно? – Он пристально наблюдал за Динадином, сильно прищурив глаза, так что они превратились в щелки. – Ты полагаешь, будто король бросил нас на произвол судьбы?
– Возможно, – кивнул Динадин. – Мы здесь уже давно. Ты давно просишь подкрепления, но так его и не получил. Почему эта просьба должна привести к каким-то результатам?
– Потому что мы еще никогда не были так близки к поражению! Боюсь, отец слишком верит в мои способности. Видимо, он считает, что мы можем захватить эту долину с теми крохами ресурсов, которые он нам посылает. Но теперь, когда я ему ясно сказал…
Он неожиданно замолчал, перехватив взгляд, которым Динадин обменялся с Люсилером.
– В чем дело? – раздраженно спросил он.
– Давай переменим тему, – предложил Люсилер, перебирая фигуры, снятые с доски. – Ты прав, Ричиус. Нам следует наслаждаться передышкой, а не ссориться.
– Нет! – решительно возразил принц. – У вас от меня какой-то секрет. Какой?
– Ричиус, – спокойно ответил Люсилер, – ни для кого не секрет, что твой отец отправил тебя сюда против своей воли. И для чего это нужно было бы скрывать? Никто не осуждает его за желание не втягивать Арамур в нашу войну.
– Да полно! – запротестовал Ричиус. – Я знаю, что моему отцу не хотелось посылать нас сюда, но он прислушивается к императору. Он отправил в Люсел-Лор сотни своих людей.
– Это так, – неохотно согласился Динадин, – но в последнее время он был не так щедр на припасы и подкрепление.
– Если твой отец узнал о том, как плохо обстоят дела, он мог решить, что все потеряно, – добавил Люсилер. – Новости с севера невеселые, и уж если они дошли к нам в долину, то твой отец наверняка тоже об этом слышал.
Динадин поддержал его:
– Я слышал, Тарн обратил отряды Кронина в бегство. И даже кое-кто из наших родичей говорит об отступлении.
Ричиус расхохотался:
– Ну конечно! И от кого ты это услышал, Динадин? От людей Гейла?
– Да, – смутился юноша.
– И ты им поверил? Задумайся хоть на минуту! Если б арамурцы отступали, я уверен, что сам бы об этом услышал. Возможно, Тарн и его дролы неплохо держатся, но чтобы они победили… Сомневаюсь. А земли Кронина очень обширны – даже обширнее, чем владения Фориса. Нельзя рассчитывать на то, что ему удастся не допустить дролов хотя бы куда-нибудь.
Динадин покачал головой.
– Тарн выигрывает, Ричиус. Если Таттерак падет, мы застрянем в этой долине, и Тарн нависнет над нами, а Форис – окружит нас. Мы окажемся в ловушке. Нам надо что-то предпринять. Ты должен что-то предпринять!
– Люди Кронина смогут удерживать Тарна! – упорствовал Ричиус. – Разве ты так не считаешь, Люсилер?
Триец передернул плечами.
– У Кронина много воинов, – согласился он, – но и у Тарна их немало. Форис не единственный военачальник, который принес клятву Тарну, знаешь ли. На его стороне Нанг, Шохар, Гаврос… – Он нахмурился и стал загибать пальцы. – Кажется, все военачальники с востока. После падения Фалиндара Тарн захватил почти все восточные земли.
– Но долину Дринг он пока не взял! – гордо заявил Ричиус. – И не захватит, пока мы будем держаться. Вне зависимости от того, присягнул ему Форис Волк или нет.
– Знаешь, что я думаю? – вмешался Динадин. – По-моему, Тарн готовит решающее наступление на нас – на все нарские и верноподданнические войска. Теперь, когда мы ослаблены, он сможет нас прикончить! – Голос Динадина стал глуше. – Теперь, когда он может прибегнуть к своей магии.
– К магии! – презрительно повторил Люсилер. – Ты хоть чувствуешь, как глупо это звучит, Динадин?
– Почему глупо? – не сдавался юноша. – Я слышал от многих, Люсилер, что Тарн – чародей. Дьявольщина, ведь он дрол! Он просто дожидается удобного случая, чтобы раздавить нас.
– Никакой Тарн не чародей, – возразил триец. – Он дрольский праведник. Вам, нарцам, не стоило бы верить всему, что вам рассказывают. Для вас все дролы чародеи.
– Они поклоняются злым богам, – продолжал Динадин. – Я это знаю, Люсилер. Я не так глуп, как тебе кажется. Они верят, что их боги даруют им особые силы.
– Да, и это лишь подтверждает то, что ты так же глуп, как и они. – Люсилер упрямо тряхнул головой. – Знаешь, почему дролы верят, что получили дар Небес? Потому что они – глупцы. Они уверовали в мифы. Они преданы древней религии, которая состоит из чепухи.
– Я слышал иное, – стоял на своем юноша.
– Это все сказки-страшилки, Динадин. Дролам хотелось бы, чтобы последователи дэгога тоже верили в это. Но даже если Тарн владеет какой-то сильной магией (чего на самом деле нет), он никогда не воспользуется ею для убийства.
– Вот как? – возмутился Ричиус. Он не привык, чтобы его люди защищали его врагов, и это ужасно его раздосадовало. – И почему же? Почему ты решил, что этот чертов безумец не стал бы пользоваться волшебством, если б мог?
– Потому что этого не сделал бы ни один дрол, – решительно объявил Люсилер. – Они верят, что их магия божественна. Будь это магия или волшебство – или как бы вы еще ни назвали дар Небес, – дролы убеждены: все это следует использовать только для того, чтобы исцелять, а не причинять вред. Во всяком случае, Тарн будет проклят, если станет применять свое благословение для того, чтобы уничтожать.
– Но он же захватил Фалиндар! – напомнил Ричиус.
– Правильно. Но мечом, а не волшебством. Пойми меня, Ричиус: Тарн – демон. Я видел, какую резню он устроил в Фалиндаре. Но при этом он дрол. Ни один дрол, каким бы порочным он ни был, не стал бы использовать дар Небес для убийства. Если он оттесняет войска в Экл-Най, то делает это только с помощью людей и жиктаров.
– Звучит неплохо, – усмехнулся Динадин. – Я бы с удовольствием отступил к Экл-Наю. А ты, Ричиус?
– Да, наверное, – не стал возражать он. – Но при этом я предпочел бы не драться с Тарном, чтобы туда попасть.
Он посмотрел на Люсилера.
Тот отвел взгляд. Он помнил ночь, когда началась революция, когда мятежные дролы напали на Фалиндар, дабы освободить своего загадочного предводителя. Как его отец и дед, Люсилер состоял на службе у дэгога, числился воином королевского замка, поклявшимся защищать трийского правителя. Тогда Тарн был всего лишь пленным, гнившим в подземельях дворца дэгога.
До той кровавой ночи.
Воины– дролы -в основном фанатики Фориса в красных одеяниях – безлунной ночью напали на дворец дэгога. Они проявили свойственную дролам безжалостность и никого не щадили в своем стремлении спасти Тарна. Но Люсилеру в ту ночь повезло: он смог ускользнуть из дворца незамеченным и доставить своего дэгога в безопасное место. Фалиндар пал, и дэгог оказался в изгнании. А Люсилер за свою глубокую преданность и мужество был вознагражден незавидным поручением: помочь удержать долину Дринг и присматривать за Ричиусом.
Со дня падения Фалиндара они вместе пережили немало ужасов, но только одному Люсилеру довелось встретиться в бою с предводителем дролов. Даже Форис, хоть он и поклялся выполнять приказы своего господина, не мог претендовать на те зверства, которые учинял Тарн. Военачальник долины имел в своем распоряжении жиктары и боевых волков, а также воинов, поклявшихся умереть за него, – но все это были вещи понятные и естественные. А вот жажда крови, умело разжигаемая Тарном в подчиненных, была поистине легендарной. В некотором смысле это умение можно было назвать магическим.
