Хана гребет вперед, разглядывая тени.

– Потрясающе, – говорит она, поворачиваясь.

Джо улыбается. Хана понимает, что в последние годы им не хватало именно этого, вот таких общих переживаний. Кофе, перекусов, настоящих совместных приключений. Фундамента для новых воспоминаний.

Она уже собирается все это высказать, но слышит тихое бормотание Джо. Хана с ужасом видит, как Джо обводит себя камерой, и Хана понимает, что улыбка, которая, как она считала, предназначалась ей, на самом деле адресована телефону. Семейный отдых – это неинтересно. Неужели поездка затевалась ради Инстаграма и ТикТока? Очередная самореклама?

– Нельзя ли хотя бы пять минут обойтись без гребаного телефона? Ты снимаешь каждое движение… Неужели тебе никогда не хотелось наслаждаться моментом, а не записывать его?

Джо с напряженным видом поворачивается:

– Бога ради, Хана, разуй глаза, мы здесь в том числе благодаря этому. – Она качает головой. – Вечно ты такая. Постоянно осуждаешь.

Видя обиду на лице сестры, Хана задумывается и сожалеет о своих словах. Быть может, она и правда судит слишком поспешно.

Однако она не успевает ответить, а выражение лица Джо уже смягчается.

– Но ты права, я отложу телефон. – В ее голосе больше нет раздражения. – Я забыла, как это воспринимают другие. Сет говорит то же самое. Я все понимаю, но иногда вот это… – Она кивает на телефон. – Иногда это проще, чем реальный мир.

Хана смотрит на нее с любопытством:

– В каком смысле?

– Порой я предпочитаю ту отредактированную версию жизни, которую выкладываю в Сеть. Никаких реальных проблем, запутанных отношений.

Хана улыбается:

– Хочешь сказать, что у нас запутанные отношения?..

– Немного, – ухмыляется Джо. – Все у нас немного не так, да? Я не перестаю размышлять, правильно ли это – пытаться насильно возродить то, чего больше нет. Ты, я и Майя. – Она колеблется. – А как у вас с Майей?

– Прекрасно, в смысле, мы по-прежнему иногда болтаем, но, не считая этого…

– Точно? Она ничего тебе не сказала?

– Насчет чего?

Что-то мелькает в глазах Джо, но потом она снова улыбается:

– Да так, просто.

Однако, когда они снова начинают грести, улыбка на ее лице выглядит как приклеенная. Слишком долгая, чтобы быть искренней.

Хана закрывает дверь туалета и пересекает ресторан, лавируя между столиками с посетителями. Вдыхает восхитительные ароматы – насыщенный дымный запах мяса и смоляную нотку сосен, растущих выше. Висящая под потолком крест-накрест гирлянда освещает полупустые бутылки с вином, блестящие лужицы оливкового масла и пышные лепешки хлеба.

Вид отсюда открывается сногсшибательный – суровая синева моря как будто срезана с неба, более мягкого и нежного. Зря она отвлеклась – на следующем шаге Хана спотыкается, лодыжка подгибается, когда сандалия ступает на неровный камень.

«Наверное, я слишком много выпила», – думает Хана, ощущая туман и легкое головокружение от спиртного. У нее сейчас самая приятная фаза опьянения: чувства обострились, и теплый воздух кажется жидким, когда ласкает кожу. Он точно жидкий, думает она, присмотревшись внимательнее, а потом понимает, что от жара гриля воздух перед ней колеблется и дрожит.

Несмотря на это, она ясно видит человека, стоящего слева от гриля. Это Сет. Он болтает с официанткой, запрокинув голову в смехе. Сет в своем репертуаре, его жажда очаровывать и флиртовать распространяется и на официанток, на всех вокруг.

Хана не знает, приведет ли это к чему-то большему, но, скорее всего, нет. Она высматривает Джо – неизменно с телефоном в руке, та разговаривает с Калебом.

Сегодня вечером она ослепительна. Несколько порций спиртного – и ее лицо расслабилось, стало открытым, черное платье из английского кружева подчеркивает выгоревшие на солнце волосы и загар.

Ее мать была наполовину шведкой, и Джо унаследовала большинство типичных скандинавских генов – голубые глаза, белокурые волосы, а также материнскую любовь к эклектике в одежде. На ее плечи накинут яркий шарф с пятнами зеленого и розового. Для Ханы это было бы чересчур, но Джо, как ни странно, шарф идет. Не затмевает ее.

– Долго ты пропадала, – улыбается Майя. – Я уже хотела отправить поисковый отряд.

– Я…

Но Хане не удается закончить фразу. Джо поднимает телефон и снова запускает видеоролик. Сестра сняла ее, когда Хана споткнулась. Джо каким-то образом сделала замедленную съемку, и кадр за кадром воспроизводится паника Ханы – широко открытые глаза и рот.

Лицо Джо расплывается в широкой улыбке. Вернувшийся за столик Сет тоже улыбается.

– Прости, – смеется Джо, и зеленые полумесяцы ее деревянных сережек слегка постукивают по щекам. – Я выбирала место для съемки ресторана и…

Она снова хохочет. Хана смотрит на нее, и все чувства внезапно и болезненно обостряются.

– Ты же не собираешься это выкладывать?

Ее щеки заливает румянец.

– Нет, конечно. – Джо протягивает руку через стол. – О боже, ты ведь не расстроилась? Я просто пошутила.

Хана невольно отодвигается от ее руки, ничего не может с собой поделать.

– Пошутила…

Но она умолкает, заметив предупреждающий взгляд Майи. «Не реагируй». Хана кивает ей. Майя права. Ей же будет хуже, если она огрызнется в ответ.

В такие минуты ей больше всего хочется, чтобы здесь был Лиам. Он бы сжал ее ладонь под столом и сменил тему. Он всегда умел посочувствовать, успокоить. Когда они познакомились на вечеринке на дне рождения, Хана заметила это первым делом.

Высокий, темноволосый, мускулистый – она немедленно выделила его, но когда он заговорил, удивилась, насколько он застенчив, лишен самоуверенности, которую предполагает такая привлекательная внешность.

Позже тем вечером они оказались у костра на заднем дворе. Она с восхищением смотрела, как Лиам вступился за коллегу, которую расспрашивали, почему у нее еще нет детей. Хану тронула его реакция, и в конце концов они разговорились. Так раскованно можно болтать только в нетрезвом виде и с незнакомцем, которого точно никогда больше не увидишь.

После того вечера Хана была уверена в двух вещах: она хочет снова с ним встретиться и, если это произойдет, придется освоить горный велосипед. Как минимум половину времени Лиам говорил о своей страсти – велосипедах. Хана улыбается, но потом вспоминает, что должна гнать эти мысли как незваного гостя.

– Я тебя понимаю, – говорит Калеб, глядя на Хану. – Иногда мне хочется отмотать назад двадцать лет, чтобы поужинать, как в старые добрые времена.

– Ты о чем?

Джо подвигает стул ближе.

– Да обо всех этих видео. Иногда они достают, – пожимает плечами Калеб.

Джо устало качает головой:

– Мне знаком этот взгляд. Ты считаешь, это ниже своего достоинства, верно? Беа думает так же.

Он хмурится:

– В каком смысле?

– Я видела посты Беа в соцсетях. Вся эта псевдоинтеллектуальная чушь про сериалы и книги. Раньше Беа такой не была. Она всегда говорила, что если ты и правда интеллектуал, то не будешь вбивать людям в глотки, что ты читал или смотрел, как будто это какая-то вонючая медаль, доказывающая твой ум.

Калеб замирает, сжав губы в тонкую линию. Джо задела его за живое. Он меняет тему:

– А знаете, я читал про это место перед отъездом, думал, много шума из ничего, но когда увидел скалу вблизи… – Он наклоняет голову, чтобы заглянуть Хане за спину. – Эффектно, ничего не скажешь.

Сет кивает:

– И наводит на мысль, что в местных байках есть доля правды.

– Что за байки? – Калеб передразнивает серьезный тон Сета.

– Что остров проклят, помимо всего прочего. Неудивительно, учитывая, что происходило здесь многие годы.

– Что, например?

– Чума, сгоревшая школа… Кричер… Не думаю, что нужно еще что-то добавлять.

– Точно, не нужно, – вмешивается Майя. – История интересная, но не способствует отпускному настроению.

– Кстати, об отпускном настроении. Хочу заказать еще один коктейль. – Джо берет винную карту и читает вслух: – «Закат моряка. Бакарди оро, дипломатико, ангостура, ананас, апельсин».