Он молчал. Лика немного подумала, а потом как капризный ребёнок захныкала:

– Знаешь, Влад, я давно хочу есть.

– Так поедем к Петг’овичу, здесь так себе ког’мят, – предложил он.

– Мне всё равно: никуда уже не хочу ехать, – призналась Лика.

Он встал и направился к стойке администратора, на ходу вынимая портмоне из внутреннего кармана пиджака. О чём–то там с этой женщиной переговорил, потом вернулся.

– Никуда не нужно ехать, нам всё сюда доставят. Идём.

– Я тебя в свой номер ещё не приглашала, – заметила на это Лика.

– Конечно, я тебя зову в свой, – ответил на это он.

Лика пожала плечами.

– Хорошо, пошли.

На ресепшн он взял ключи от люкса, и они поднялись на шестой этаж. Влад открыл дверь. Почти следом официант принёс салями, хлеб, фрукты, разное вино, бутылку виски и большой букет белых роз. Вдобавок к этому через час прикатили столик с горячими блюдами от Петровича.

Влад выпивал совсем немного, рассказывал очень смешно о своей работе, о себе. Так, ничего конкретного, в общих чертах. Но было интересно и весело. Лика видела, какими глазами он на неё смотрит. И ей это, что тут скрывать, нравилось. Она от души смеялась, с ним было очень легко и даже уютно.

Так прошли три или четыре часа. Потом наступила понятная обоим пауза. Но длилась недолго. Влад встал и бодро заявил:

– Я пег’вый в душ. Я мигом, давно хочу пг’илечь.

Потом нежно посмотрел на Лику и добавил:

– Мне завтг’а можно не вставать чуть свет. Пг’едставляешь, можно будет чуть дольше поваляться в постели.

Лика, само собой, и на этот раз отчётливо всё «пг’едставляла».

Минут через десять Владик вышел из ванной комнаты в гостиничном белом халате, вытирая мокрую голову полотенцем и как-то застенчиво улыбаясь. Что–то в его походке и позе было не так как обычно. И это «не так как обычно» он под халатом старательно придерживал левой рукой, что была спрятана в широком кармане.

– Иди, если хочешь, я буду тебя ждать, – сказал он, улыбаясь, как о само собой разумеющемся. – Вода вначале бежала холодная, а сейчас – само то. Я не выключил душ, и там есть ещё один халат.

Лика с женским любопытством на него взглянула, потом закрыла лицо руками и опустила голову к коленкам. Плечи её затряслись.

Профессорский внук не на шутку перепугался:

– Ликочка, что с тобой? Что случилось? Ты плачешь?

Он сел перед ней на корточки и попытался отнять её руки с прикрытого лица, чтобы глянуть на него, не обращая внимания на то, что халат на голом теле в это время распахнулся. Лика сама убрала руки – она улыбалась.

Владик сидел перед ней на корточках, недоуменно заглядывал в глаза. Силился что–то понять, но не мог.

Она ещё раз взглянула на то, что он уже давно забыл придерживать. Оно тоже напряжённо и тупо вылупилось ей прямо в лицо.

Лика сквозь смех, с трудом, но произнесла:

– Милый, ты же хотел прилечь в постель. И поваляться чуть подольше. Так ты приляг, приляг и поваляйся. А я пойду к себе. Спокойной ночи!

Встала и ушла: как он с ней тогда за городом, так и она с ним сейчас – пусть помается.

В своём номере, который после просторного люкса показался ей ещё меньше, Лика долго принимала душ. Подставляла лицо под тоненькие струйки и была почти счастлива.

Вначале вода, действительно, бежала холодная: половина второго ночи, мало кто в этот час намывается даже в гостинице. Стучал Влад или нет, она не могла услышать, ведь шумела вода. Скорее всего, приходил, стучал. Нет, она в этом тогда была просто уверена.

«Ничего, придёт ещё раз, никуда он от меня не денется», – думала она. Но он опять не пришёл.

В три часа ночи в номере раздался телефонный звонок.

– Девушка, извините, конечно, если разбудила, – услышала Лика незнакомый голос в трубке. – Это вас беспокоит администратор гостиницы. Не моё это, конечно, дело, но я к вам сейчас как женщина к женщине, а не как должностное лицо. Дело в том, что ваш друг прилично выпил, но не спит. Заказал себе девочек. Девушка, не знаю, что там у вас произошло, но нельзя же так с человеком. Такой у вас мужчина! Не хамло какое–то командировочное, я их здесь повидала, различаю. Он же к вам со всей своей душой… Если уж таких мужиков нам с вами этим фирменным шлюхам подкидывать, то я тогда уже не знаю, какой вам ещё нужен!

Лика, не дослушав, бросила трубку. Накинула халат и, как была босая, так и помчалась к нему наверх.

Дверь оказалась закрытой не на ключ. «Администраторша предусмотрела», – догадалась Лика. Она тихонько открыла и вошла в его номер.

Владик был мертвецки пьян. Он сидел в постели, покачиваясь, с закрытыми глазами, привалившись спиной к массивной деревянной спинке кровати. По обе стороны от него с отсутствующим выражением лиц полулежали, коротая проплаченное время, две совершенно голые и тщательно выбритые «там» девицы. Увидев Лику, они испуганно вскочили.

Лика брезгливо стала срывать с кресел их одежду, и зашвырнула всё это в коридор.

– Свободны!

Девчонки попробовали было возмутиться:

– Ты кто такая? Ты чего раскидалась?

– Это мой муж, и я сейчас вызываю сотрудников органов внутренних дел, – твёрдо заявила Лика.

Девицы за секунды натянули свои шмотки, и их как ветром сдуло.

Она внимательно осмотрела Влада. Нет, вроде бы ничего у него с ними не было. Девчонки, наверное, даже не попытались привести клиента в чувство. Да и зачем? Больно им это надо, если уже заплатили.

Бумажник Влада лежал на столике рядом. Лика раскрыла – он под завязку был набит купюрами. Если они и взяли что–то себе, то немного. Или побоялись трогать вообще.

Лика попыталась положить Влада на кровать.

– Милый, приляг. Нельзя же вот так до утра сидеть.

Но Влад, хоть ничего и не соображал, а крепко держался за спинку кровати. И слабо попросил:

– Не надо меня никуда класть: я не могу лежать, меня тошнит.

Лика совсем растерялась, она не знала, что с ним таким теперь делать.

– Бедный ты мой мальчик. Владик, может, тебе принести ведро? Может, тебе сейчас пальцы в рот, а?

В ответ он, мотнув головой, грязно выругался:

– В кг’еста мать! Мне пальцы? Я за что вам заплатил? Ну же, я сколько могу уже ждать.

Лика всё поняла. Боже мой, за кого он её принимает!

«Сама виновата, – подумала она. – Зачем вот ушла?». Ей стало жалко себя, ей было жалко его. Лика до боли закусила губу, секунду–другую подумала, потом бросила ему за спину две подушки, скинула с себя халатик и стринги, и быстренько уселась сверху. Обняла, обхватила руками и ногами, прижалась к нему крепко–крепко. Профессорский внук затих, прислушался к чему–то в себе. Лика погладила его по кудрявой голове, старательно намочила ладошку тягучими своими слюнками вперемешку со слезами, нащупала «так как обычно» сзади себя и осторожно сжала в кулаке.

Через пару минут в Ликиной руке стало толще, там росло и скоро выросло – да так, что уже не помещалось и в двух Ликиных кулачках. Где–то копчиком, первой косточкой на своей пряменькой спинке Лика чувствовала, как оно её теперь там, сзади, подпирает. Она привстала, подалась немного вперёд, потом тихонечко садилась, немного побаиваясь, что вот сейчас он точно проснётся, сейчас откроет глаза… И зря боялась: не проснулся.

Правду говорят, что настоящая любовь способна творить чудеса. Вряд ли Влад тогда соображал что–то своей задурённой головой, но телом–то он был с ней целиком. Она старалась вовсю, изо всех своих девичьих силёнок удерживала его на той грани, за которой уже был совсем беспробудный сон. Владик тяжело дышал на Лику коктейлем выкуренных сигарет и выпитых бокалов. Но ей не было противно. Лика не могла ему позволить не получить от неё того, чего он так желал. И он получил, она сумела, она, как могла, вела его и довела–таки – до самого последнего.

Влад дёрнулся и, нет, не застонал даже, а зарычал. Лика шепнула ему на ушко: «Ну–ну, родной, всё хорошо, давай–давай!», при этом чуточку над ним приподнялась, чтобы он там, в Лике, ни во что не упирался, когда выпрастывается, чтобы ему не было больно это делать. Влад дёрнулся ещё пару раз и обмяк.