В итоге мы приходим к выводу, что перевозить Андрея уже можно. В целом его уже хотели переводить из реанимации в обычную палату. Он довольно стабилен, но ему требуется более профессиональное лечение и лучшее оборудование.

Я звоню своему знакомому, владельцу частной клиники, который как раз занимается подобными случаями. Мы договариваемся с ним и с местным врачом, чтобы Андрея транспортировали уже сегодня вечером.

Мне требуется приложить огромные усилия, чтобы не зайти в палату к мудаку и не высказать все, что я о нем думаю. Как он посмел так жалко и низко спекулировать чувствами Аи? Как он смел требовать от нее то, что требовать не имел права? Неужели этот мудак думает, что ему все сойдет с рук? Он теперь к Ае близко не подойдет. Я просто не позволю и не важно, будем ли мы с ней вместе. Я этого не допущу.

К вечеру все вопросы удается уладить. Я дожидаюсь, когда Андрея вывезут из клиники и загрузят в специальный реанимационный автомобиль. После этого я сажусь в машину и еду домой. Точнее, сначала я собираюсь ехать домой, но на середине пути решаю, что нужно заехать к Ае и узнать, как у нее дела.

По дороге, покупаю фрукты и овощи в магазине, после чего направляюсь к дому бывшей жены достаю из кармана телефон и набираю ей, но она не отвечает.

Твою мать!

Надеюсь, с ней все в порядке. Надо было позвонить раньше!

Выхожу из автомобиля и набираю номер квартиры на домофоне. Снова тишина.

Черт!

Внутри поднимается волна тревоги. Ей сегодня было очень плохо из-за этого мудака. Она вообще может потерять ребенка. Не дай бог с ней что-то случится.

Кто-то заходит в подъезд, и я пользуясь возможностью, захожу в него тоже. На лифте быстро поднимаюсь на нужный этаж. И буквально бегу от лифта до квартиры. Начинаю барабанить в дверь и непрерывно жать на звонок.

Черт возьми, да я готов даже МЧС вызвать, чтобы эту черту в дверь взломали и посмотрели, все ли в порядке с Аей!

Но слава Богу, таких мер не требуется, потому что я слышу щелчок и через мгновение дверь открывается. Ая стоит на пороге в банном халате и с мокрыми волосами. Удерживает полы халата, зажимая их пальцами, и недоуменно смотрит на меня.

- Саш? Ты чего так названиваешь и барабанишь? Перепугал меня до смерти!

Ая

– Черт возьми, как ты меня напугала! Почему ты не берешь трубку? Я думал, с тобой что-то случилось.

На миг я теряюсь от грозного напора Дорохова

– Я… я была в душе.

Он сводит брови на переносице, оглядывая меня внимательным взглядом с ног до головы.

– Ну, теперь-то я вижу, что ты была в душе. Не могла с собой телефон взять?

– Знаешь ли, обычно я не беру с собой в ванную телефон, – ворчливо отвечаю, сильнее сжав халат на груди.

– Теперь, пожалуйста, бери, иначе я так все время буду дергаться. Ладно, забыли. Впустишь? – поднимает вверх пакет. – Я тут немного гостинцев тебе купил – фрукты, овощи. В общем, я не совсем уверен в том, что едят беременные, как и в том, что вам можно есть. Ну, посмотришь, в общем, и скажешь в следующий раз, что тебе нужно.

– Да мне вообще ничего не нужно, – отвечаю растерянно, пропуская мужчину в квартиру.

– Как это ничего не нужно? Ты теперь ешь за двоих, поэтому тебе нужно больше питательных веществ и витаминов.

– А ты начал активно интересоваться особенностями беременности?

Саша хмыкает, снимая ботинки с ног.

– Это только начало. Надеюсь, за твою беременность я много, что выясню, – уголок его губ дергается, но затем выражение лица быстро становится серьезным. – Ая, скажи, как тебе легче?

Я обхватываю себя руками и коротко киваю.

– Да, мне стало лучше. Я немного поспала и отдохнула.

– Это хорошо.

– А ты… выяснил насчет Андрея?

– Да, я был в больнице. Мы перевезли его в другую клинику. Там ему окажут более профессиональное качественное лечение. Я перекрою все расходы. –

– Спасибо тебе большое. Ты был не обязан.

– Не обязан… – хмыкает Дорохов. – Я теперь обязан делать все, что как-то связано с тобой.

– Саш, не начинай…

– Нет, а это ты не начинай. Не нужно сейчас мне говорить, что я ничего не должен потому, что между нами ничего нет, и нас связывает только ребенок. Ребенок этого достаточно для того, чтобы я делал все, что обязан делать мужчина для женщины, которая носят его дитя, даже если это касается придурка бывшего.

– Спасибо, – еще раз говорю, словно на автомате. Просто не знаю, что еще сказать.

Его слова задевают за живое…

– Ты его не видел?

– Нет, и я не говорил с ним. Думаю, еще пока рано. Но обязательно поговорю. В этом можешь не сомневаться.

– Саш, не дави. Он и так в плохом состоянии.

– Если он в плохом состоянии, – перебивает меня Дорохов, – значит, ему требуется помощь врача психиатра или психотерапевта. Ничего страшного, тоже оплачу, если это потребуется. И если уж на то пошло, я не собираюсь терпеть никакие манипуляции в сторону своей женщины.

– Но я не твоя женщина.

– Да ну, ты поняла, что я имею в виду, – тут же отмахивается Саша и проходит вперед по коридору. – Где кухня?

– Эээ… там, – указываю рукой.

Он тут же направляется на кухню, и я топаю следом за ним.

– Слушай, Саш, я не знаю, может быть, ты хочешь что-то? Чай или кофе?– мне кажется невежливым просто его прогнать. Он так помог и принес гостинцы…

– Да, не откажусь. Ну ты сядь, посиди. Я сам сделаю. Просто скажи мне, где у тебя что лежит.

– Да нет я сама. Ты же вроде как гость…

– А ты вроде как беременна и не совсем хорошо себя чувствуешь. Так что посиди и подожди, пока я все сделаю сам. Давай фрукты нарежу яблоки и апельсины тебе можно? И где чай?

– Можно, – я киваю, глядя на то, как мужчина начинает доставать из пакетов различные фрукты и овощи. – Да, мне можно. И вон там в шкафу, в верхнем отделе, чай, а рядом с электрическим чайником заварочник, ножи в ящике.

Дорохов включает чайник, затем насыпает заварку, и после этого начинает нарезать фрукты, достает из шкафа тарелки и раскладывает на них нарезанные яблоки и апельсины. Затем ставит тарелки передо мной.

– Кстати, о твоем состоянии, что говорят относительно твоей беременности врачи? С тобой все в порядке?

– Все нормально. Просто небольшой токсикоз, а в остальном анализы хорошие и в принципе с плодом тоже все отлично.

– Хорошо. А то, что ты ходишь в бассейн… разве это не вредит?

– Нет, ну что ты это наоборот мне врач прописал. Теперь мне очень важно включать в свой график какую-то физическую активность, это поможет мне во время родов.

– А что насчет пола ребенка? Ты не выясняла?

Вопрос почему-то вызывает у меня улыбку, а то, как Саша бросает взгляд на мой живот, заставляет кожу покрыться мурашками.

– Ну еще рано, а для тебя это имеет значение? Я имею в виду то, кто именно родится мальчик или девочка.

Вижу по его лицу, что он задумывается над вопросом и не сразу отвечает, но спустя минуту все же говорит:

– Ты знаешь, нет, наверное, не так важно. Самое главное, чтобы ребенок был здоров. Но как мужчина, наверное, я бы хотел, чтобы это был мальчик. Хотя дочку было бы иметь тоже неплохо, но мне же потом придется отшивать от нее различных кавалеров?

Я машинально хихикаю.

Да, наверняка у нас будет очень красивая дочь.

Мы сталкиваемся взглядами и между нами повисает молчание.

О том то, что у нас с Сашей родится красивый ребенок, я даже не сомневаюсь. И наверное, если это будет мальчик, я бы хотела, чтобы он был похож на него. Не знаю, почему, наверное, дело в том, что если между нами никогда больше ничего не получится, я бы хотела, чтобы рядом со мной было крохотное напоминание о той сильной любви, которую я испытывала когда-то в жизни. О единственной любви…

Ая

Мы с Сашей разговариваем примерно полтора часа. Я жую фрукты, запивая чаем. Он просто пьет кофе и все это время внимательно за мной наблюдает. Кажется, он фиксирует каждое мое движение, как я поправляю халат на плече, как отбрасываю чуть влажные волосы назад, как заталкиваю кусочки фруктов в рот – все не укрывается от его взгляда.