Каждую ночь он возвращался в кафе, на случай, если его чувство страха было напрасным, и Элли все еще могла сдержать свое обещание и вернуться за ним, хотя бы для того, чтобы попрощаться. И это тоже была удача, потому что на пятый день Лестар листал газеты в поисках остатков сдобного печенья, когда его похлопали по плечу. Он повернулся, наполовину ожидая, что владелец кафе вызвал полицию, как он и угрожал.

  Вместо этого Лестар нашел Пугало.

  - Ты все еще здесь, - сказал Страшила, - Почему-то я так и думал, что ты будешь здесь.

  - Где она?

  - Она ушла, ты это знаешь, - вздохнул Страшила, - Ты знал, что она уйдет. Она была Гостьей, не из нашего мира; такие, знаете ли, не могут оставаться.

  - Откуда вы знаете? Может быть, тебе просто нужно пригласить их.

  Страшила изобразил превосходство, и это был его единственный ответ.

  - Многое изменится за очень короткое время, - сказал он, - Я надеюсь, что это к лучшему, но тем временем все может обернуться плохо. Я подумал, что будет разумнее всего дать тебе знать. На твоем месте я бы убрался из города.

  - Я никому не нужен, - сказал Лестар, усмехаясь, - Никто не хочет прийти и искать меня! Никто не знает, кто я такой, даже я сам. Ты имеешь в виду, что из-за того, что кто-то сказал, что Ведьма была моей матерью, я в опасности?

  - Я не это имел в виду, - сказал Страшила, - Я не знаю, знает ли кто-нибудь здесь или заботится о том, были ли у Ведьмы дети или кем они могли быть. Я просто имею в виду, что поговаривают об очистке этого района.

  Он выпрямился - он хромал, странная вещь для Пугала - и бросил свою неуклюжую руку в перчатке вниз по Грязному бульвару, где обитатели вечера были в своих чашках. Небольшая толпа собралась вокруг пары полуголых подростков, которые занимались грязными делами прямо там, на земле. Оборванцы забрасывали их кусочками еды и подзадоривали. В другом месте бутылки, опорожненные из-под пива, разбивались о брусчатку. Жалобно заплакал ребенок.

  - Что происходит? сказал Лестар.

  - Гудвин ушел, и Элли ушла, и леди Стелле Чаффри, урожденной Ардуенне из Нагорья, было поручено руководить правительством до тех пор, пока не будет организовано что-то более постоянное.

  - Стелла! Я слышал о ней. Ведьма иногда рассказывала о ней. Что ж, она принесет какую-нибудь пользу, не так ли?

  - Для того, чтобы делать добро, убирать дом, нужна могучая сильная метла, - сказал Страшила.

  - Кстати, об этом...

  Пугало посмотрело то в одну, то в другую сторону. Дети на земле, хрипящие и корчащиеся в муках похоти, привлекли к себе все внимание толпы. Страшила сунул руку за пояс и, перебирая руками, вытащил кол. Нет, шест - ручка от метлы. Ведьмина метла. Ага. Отсюда и хромота.

  2

  КАНДЕЛЛА ПОЛОЖИЛА доминьон отдохнуть. Ее пальцы распухли и покрылись длинными красными рубцами. Она усердно работала. Молодой человек - они звали его Лестар, не так ли?-

  Дышал неглубоко, но регулярно. И у него не дрогнул ни один мускул за те часы, что Канделла начала играть с ним.

  Услышав звук в дверях, она обернулась. Она ожидала увидеть мать игуменью, но это была ворчливая начальница кухни, сестра п.

  - Кто-то нашел тепленькую работенку, где она может сидеть весь день, - сказала сестра Повар без особого негодования, но она смотрела только на жертву. Едва наступила ночь первого дня, как монахи в монастыре Святой Стеллы не смогли обуздать свое любопытство, - На него особо не на что смотреть, не так ли?

  Канделла издала тихий горловой звук, что-то вроде мурлыканья. Возражение? Сестра Повариха не была уверена. Она знала, что Канделла способна следовать инструкциям, поэтому, какими бы ни были ограничения девушки, они не включали глухоту или отсутствие понимания языка. Она просто молчала; в основном она произносила слова с помощью проглоттированной патоки.

  Сестра-повариха сморщила нос, словно оценивая достоинства сустава, выбранного для праздничного жаркого. Марлевая простыня, почти прозрачная, отбрасывающая лавандовые тени на почти обнаженное тело парня. Покрывало было плотно соткано, обеспечивало тепло и было достаточно легким, чтобы его можно было убрать, когда требовалась медицинская помощь. Когда наступил вечер, кровавые волдыри под кожей на этом лице выглядели как почетные медальоны - или, может быть, места подкожных колоний пиявок.

  - Я пришла убедиться, что с тобой все в порядке, - сказала наконец сестра Повар, наевшись досыта.

  Она снова повернулась к Канделле.

  - Вот. Мы все должны внести свой вклад, - Она вытащила из кармана фартука длинный красный цветок, окаймленный воздушными тычинками спаржевого папоротника. Канделла вздрогнула, и звук в ее горле был явно отвращением.

  - Не волнуйтесь, это была добровольная жертва, - сказала сестра Повариха, - Я была одна во дворе и рубила лук, когда снова появился этот Красный Пфеникс. Он был в отчаянии. На него напали и чем-то ранили; у него текла кровь из горла, и он не мог говорить.

  Канделла пожала плечами и ударила себя в грудь рукой, вывернув ее наружу.

  - Сестра Врачеватель и сестра Травница ненавидят давать лекарства Животным, вы это знаете, - сказала сестра Повариха, - Но это не имеет значения. Они не смогли бы, даже если бы им было приказано. Мать настоятельница отослала их после обеда. Отправились на какое-то расследование по поводу тех новичков из Изумрудного города, которым расцарапали лица. Так что же мне было делать?

  Канделла протянула руку и коснулась пера Феникса.

  Сестра Повариха сказала: