– Чёрт! Ну, что за девчонка!
И слез с неё, следом вставая на землю. Расстроенная не сбывшимися ни тем, ни другим, ассасин Земли подскочила на месте и, надув губы и сделав обиженную мину вновь, быстро пошла за напарником. Нагнала его, намеренно сильно задела его плечом, отклонив его слегка в сторону, и гордо прошла мимо, злобно обернувшись на секунду.
Если бы Ганз в этой ситуации всё равно решился спать отдельно, не хотелось думать, что бы его ждало на завтрашнее утро.
──────⟨ ⟡ ⟩──────⟢
В тот день, когда принцессам Асонии официально разрешили остаться в клане Огня, утро во втором клане Земли проходило совершенно обыденно, если это было применимо к Тёмному клану Сообщества. По крайней мере, всё было относительно спокойно в его рамках. Никто не забывал, что глава Иви вела противоположную Джейкобу политику. В какие-то моменты она была строга и даже жестока со своими ассасинами, а в другие – справедлива и мягка. Однако второе случалось реже. Исключением были её помощники и, конечно же, Ганз с Арселис. Именно этой парочке глава Земли могла безоговорочно доверять. Так сложилось, что их взгляды во многом совпадали, они шли по схожему пути. Иви всегда видела в Ганзе своего последователя или хотя бы брата по несчастью; с Арселис было сложнее, но и та приняла её как равную. Эти четыре года, что она была отделена от главы Джейкоба, не прошли для неё даром. Она не только примерила на себе роль полноценной главы клана, но также успела завести связи с главами Хэйтемом и Маликом. Правда, Ганз не стеснялся говорить ей, что их союз с тёмными ассасинами не всегда может пойти на пользу, даже прямо говорил ей, что она слишком зависима от них, но не понимает этого. Его слова насчёт её податливости пролетали мимо ушей девушки, но, несмотря на все разногласия, с ним и Арселис они были в хороших отношениях. Из-за того, что глава Земли рано потеряла мать, Иви на подсознательном уровне располагала к себе напарницу Ганза заботой и прощала ей промахи чаще остальных. Это в купе с воспитанием Ганза в своей степени сделало Арселис капризной и неординарной личностью. Впрочем, никто особо не был против.
Прошло время с тех пор, как парочка вернулась с последнего задания из Накинии. Неудача забылась достаточно быстро, потому сегодняшнее пробуждение было для Ганза чертовски хорошим. Их ссора быстро разрешилась – Арси нужны были всего пара слов и действий, чтобы ему всё простилось. Парень принял сидячее положение и потянулся, громко зевнув. Он всегда вставал раньше напарницы, несмотря на то, что её молодой организм был гораздо выносливее и бодрее. Что поделать, девушка была ленива по природе и во всю этим пользовалась. Парень почесал лопатку, попутно переведя взгляд на рядом спящую.
В первое время, когда они только притирались друг к другу, он принимал то, что Арселис будет спать вместе с ним, как должное – девочка ещё маленькая, всё ей незнакомо, она всего пока боится, поэтому парень не видел в этом ничего страшного. Однако с течением времени он стал чаще обращать на это внимание. Время шло, а Арселис и не думала жить отдельно от него, иметь свою личную комнату, где бы смогла отдаваться своим мыслям или занятиям, понятным лишь ей. Нет, такого не было от слова «совсем». Ганз тоже становился старше и узнавал что-то новое для себя; хотя бы потому, что никогда не жил с человеком почти в два раза младше его самого. И в какой-то момент понял, что эта деталь, мучившая его, больше не является для него помехой или чем-то странным. В конце концов, говорил он себе, она сама так для себя решила, а парень уже не имел ничего против. Да и для соклановцев это, на самом деле, никогда не было секретом или банальным вопросом. Впрочем, большинству попросту было всё равно, потому что в Законе чётко значился пункт логичного единства братства. По-другому собратья могли даже и не подумать. Многие до клана знали иную жизнь, но с вступлением в Сообщество их память будто стиралась и теперь впитывала совершенно другие порядки, нормы, правила, соответственно, и мысли тоже.
Ассасин Земли позволял себе смотреть на девушку никому неведомым взглядом лишь в такие моменты, когда она ещё пребывала в глубоком сне, а он чувствовал себя другим человеком. Чувствовал себя не тем, кто 9 лет назад подобрал с улицы девочку и стал для неё спасителем, другом, воспитанником, просто близким человеком, возможно, родителем. Ганз невесело усмехнулся от своих мыслей, вытянулся вперёд, достал сигарету из штанин и закурил. Подтянул одну ногу к себе и положил правую руку на выставленное колено. Продолжительно вытянул дым из лёгких, завёл ладонь на уровень виска. «Твою мать!» – пронеслось в его голове, и он уткнулся лицом в предплечье. Позволяя себе на время освобождаться от статуса напарника и её воспитанника, Ганз каждый раз испытывал на себе неимоверное желание прикоснуться к ней не как обычно. Эти желания порой доводили его до отчаяния, до удушающего чувства, сдерживающего его нутро. В эти недолгие минуты свободы он думал об Арси так, как никто бы не смог подумать или даже предположить. Сейчас он был для неё обычным старшим, который хотел быть с ней на одном уровне, чувствовать её: как душой, так и телом, хотел взаимности, её любящей улыбки и тепла. Да, он получал последнее и в обычной жизни, но всё равно понимал, что это не то, абсолютно не то… И в то же время не понимал, что это было вовсе не так…
И, пока его время не кончилось, можно было в который раз вспомнить, как они всё-таки познакомились…
«Это была его обычная жизнь в клане Джейкоба. До неё молодой ассасин с детства знал лишь, что такое нищета. Он рос в ней с того момента, когда издал свой первый крик в этом большом мире. Его свежий, ничего не соображающий мозг сразу влился в низшую касту людей. Сначала это были бессонные ночи, измученная мать, горе и ни намёка на светлое будущее. Потом это были первые слова, первые шаги, первые мысли. А потом… воровство. Это был его единственный выход, с помощью которого он бы смог выжить в этом жестоком мире. Так было до тех пор, пока мальчик случайно не узнал, кто такие ассасины. Он не мог о них не узнать, потому что они, воплощение ума, скрытности и быстроты, пришли за его матерью. Эта женщина была единственным человеком, кто всегда защищал его, кто всегда брал на себя всю ответственность, хотя они промышляли вместе. Они не знали, сколько это продлится, но чётко понимали, что когда-нибудь всему придёт конец. И он наступил. В тот день. Как Ганз потом выяснил, причина была до ужаса банальна – кто-то просто заказал её. Потому что она воровала. И не один раз, а регулярно. Как несправедлив мир, тогда подумал мальчик. Он любил своего родного человека, который терпел и любил его в ответ, но кончина матери не сломила его. Даже больше: он не копил в себе ненависть на ассасинов за её убийство… Потому что они дали ему кров, еду и шанс на будущую жизнь. Ему было нечего терять, а перспектива лишать жизни виновных в том, как он и подобные ему живут, съедала его и только придавала сил.
Так, Ганз оказался в клане ассасинов Третьего королевства, в клане Земли. Ему было 29 лет. Теперь у него было всё, чего он долгое время был лишён. Жизнь в клане ассасинов с самого начала казалась ему лучшим вариантом для себя, и он не ошибся. Его должность – старший ассасин клана, очень неплохо. Джейкоб – его единственный близкий человек в клане, глава клана. Иви – его сестра-близнец и по совместительству правая рука, – ещё лучше. Он доверял этим людям и жил в своё удовольствие. Всё шло своим чередом. Тяжёлое прошлое лишь изредка отзывалось болезненными воспоминаниями, в основном не теребя его покалеченную душу. Да, так было. До этого дня.
Сегодня Джейкоб поручил ему ответственную миссию – расправа над влиятельным человеком – над мэром города. Глаза парня загорелись сильнее, когда глава прибавил, что его основная провинность, помимо прочих, – это воровство из казны вверенной ему в доверие территории. Эта тема была для Ганза самой любимой, по понятной причине. Для него были значимы не убийцы, не насильники, а воры – моральные уроды на теле общества, которых он презирал всем сердцем и лелеял мечту истребить их всех, хотя бы в Третьем королевстве. И так считал ассасин не зря – они всегда были умнее и хитрее других преступных уровней страны. Почему так случилось – неизвестно. Впрочем, ему было всё равно.
