– Вот и приехал сейчас…

– А чего передумал вдруг?

– Да так… не срослось… – со вздохом произнес Коля, явно решив уйти от назревающей темы.

– Оно и к лучшему, родимый! На кой тебе эта суета? И работу найдешь, и жену найдешь, и детей наделаешь… Жизнь хоть из-под носу не уйдет!

Эти слова прошлись острым лезвием по самолюбию молодого представителя амбициозного поколения. Они словно молотком одним махом пришибли все его честолюбивые мечты. Неужели он является всего-навсего очередным статистом? Неужели его ждет стандартный сценарий «жена-дети-дом»? А может, все-таки ему уготована главная роль в остросюжетном сериале про трудный выбор и признанные заслуги?

Коля все больше погружался в этот огромный океан рефлексии прямо за столом перед пустым фарфоровым бокалом с чайными разводами.

– Эй, Коленька! Я что-то не то опять ляпнула? – заметив резкую перемену на лице своего гостя, произнесла Елена. – Погрустнел ты больно… Обидела, что ли?

– Нет, конечно! Задумался немного, – очнувшись, протараторил парень. – Бабушку вспомнил. Она мне тоже постоянно блины пекла…

– Жалко Аннушку, да. Такой умной женщиной была, начитанной! Любой совет дать могла. Говорила, что проблемы человеческие все стары, как мир. И про все уже в книгах написано. «На, почитай. Может, душу отведешь», – отвечала мне порой. А мне и не до чтения всякий раз. Вон сколько дел!

Коля по-доброму усмехнулся, уставившись на столовую клеенку.

– Рано ее Господь прибрал, – продолжала хозяйка. – А может, сглазил ее кто? У нас тут всякого полно…

– Я в это не верю. Сглаз – это лишь человеческое самовнушение в действии.

– Скептик, значит?

– Реалист.

– Когда было мне годков, как тебе сейчас, отец рассказывал мне про один случай. Значит, отправились они с друганом, Игорем, рыбачить на Сейдозеро. Молодые, дури много. Тоже в байки всякие не верили, что старики рассказывали на лавках. Так вот. Сидели они в лодке, а рыбы нет и нет. Кой их бес попутал дальше там ошиваться? Уже смеркаться начало, а они все выжидали. Разговорились чего-то, хиханьки да хаханьки… Шуму навели. Тоже мне рыбаки. Глядит Игорь – что-то на поверхности воды показалось и исчезло сразу. Ну, думают, рыба посмелее стала. Ждут. И тут на те: удочку потихоньку подергивает. Ждут, не вынимают, чтоб не сиганула с крючка. А леску все сильнее и сильнее тащит. Отец говорит другану, мол, вынимай уже. Тянет, тянет, удочка вдруг обломилась и осталась плавать в метре от лодки. И что ты думаешь? Игорь за ней потянулся. Тут хвать его за руку из воды кто-то! Разорался так, будто уже конечность оттяпали, все молитвы, кои мог, вспомнил! А отец мой его обратно и оттянул. Смотрит на другана: тот бледнющий, глаза ошалелые. Кричит: «Утопленница, утопленница там! Про́клятая утащить хотела!» Вот и думай теперь, что это было!

– Как их в озеро-то не затянуло?

– Отец говорил, мол, Игорь так разорался, столько молитв протараторил, что любой нечистый бы сам его испугался!

Коля вспомнил свой сон этой ночью и на минуту замолчал. Совпадение? Скорее всего. Что уж говорить, если ему подобные сказки с самого детства рассказывали. Не мудрено, что конкретное место вызывает определенные ассоциации.

– Да ну, будь это какая-нибудь русалка, фиг бы они выбрались! – произнес через некоторое время парень.

– Нет, не русалка это была. Старожилы наши говорили, что озеро то священное. Утопленниц там отродясь не было. Понимаешь, они ошивались на озере, шумели поди, воду не прикормили. Вот те и вылезла водяная богиня Чадзьенньт недовольная. А она тоже дама пугливая. Отец говорил, мол, и не помнит, как выбрались. Все словно в тумане. Единственное, говорил, нашел он тогда на берегу гребень для волос женский. Даже подобрал и с собой принес. Хранил его многие годы в память о том случае, чтоб не обсмеяли его. Ай, красивый такой гребень! Тебе не передать! Потом маманька увидела, как папа мне его передает, отобрала и сожгла. Ругала его на чем свет стоит!

– Теть Лен, там туристов полно всегда было! Вот и обронил кто.

– В те года туристы толпами не ходили, как сейчас! Женщины тем более! Так еще и гребень! Кто гребнем пользуется? Тогда точно не видала.

– Артефакт завалялся, подумаешь.

– Я те к тому, что не надо быть таким уверенным в отношении неизвестного. А вот слыхал про группу лыжников приезжих в семьдесят третьем6?

– Вы про группу Дятлова7?

– Да какой Дятлов! – махнула рукой Елена – То раньше было, и не у нас! А я тебе про семьдесят третий год говорю! Десять человек пошли в Ловозерскую тундру до Кировска и сгинули!

– Аааа! Вспомнил! Да замерзли они просто-напросто.

– Не, не верю! Лыжники, и не знали, куда ползут? Там, видишь ли, тоже факты спорные были…

– В метель попали и согреться не смогли, не готовы были к таким жестким условиям, не учли многое. Вот и все. Всех же нашли потом. Подтвердили обморожение. В случае с Дятловым действительно необычные моменты есть, а с этими туристами… Все очевидно.

– Кому очевидно, а кому – нет! Наши говорят, что мерячение8 напало вдруг на всех участников. А Бог его знает, что тебе в таком состоянии сделается.

– Это все догадки. Дедушка говорил, что не раз был в тундре. Ничего ж ему не сделалось.

– Да, и Васька мой был. Так они-то знают, что к чему! И как откупиться от нечисти, и к кому обратиться! – Елена тотчас перекрестилась. – Вот и не заплутали пока, слава те Боже!

Колю забавляла эта искренняя суеверность. Но ему так нравилось слушать подобные байки, анализировать их. Только здесь, в небольшом селе посреди Ловозерской тундры, он мог прикоснуться к атмосфере мистицизма. Однако пройдет еще несколько десятков лет, и вся эта самобытность унесется к дальним болотам, оседая золотом на рогах диких оленей.

– Так, по-вашему, попавшие в те леса обречены на смерть?

– Ну почему? Коли заплутаешь в тундре, она тебя и выведет на свет Божий. Мне моя матушка говаривала, что для сотворения мира Бог взял оленя. Леса – это шкура оленья, реки и озера – его кровь, озерца поменьше – глаза, а сердце оленя было в землю закопано. Так вот, когда заблудишься в глуши, прислони ухо к земле. Если услышишь ритмичное биение – правильной дорогой идешь.

– А разве нет какого-нибудь доброго лесовичка-боровичка, который тебя спасет от упырей?

Елена рассмеялась:

– Такие разве что в сказках бывают! Как говорят: в чужой монастырь со своим уставом не лезь. Так вот. Сунешь нос куда не надо – сгинешь. Иной раз, конечно, побродишь, попугаешься, но выберешься. Спасут тебя здесь силы небесные. Может, хозяйка горная тебя заприметит.

– Теть Лен, я ни одной молитвы не знаю.

– Ай, не научил тебя дед ничему! От сердца все идет. Искренне проси о помощи, как можешь. Небу все как на ладони видно: и страх твой, и слезы твои, и ложь, и намерения. А если подсобишь лесу, то он тебе тем же и ответит. А ты, что ли, в тундру собрался идти?

– Это я так… Чисто гипотетически.

– Заболтала я тебя! – воскликнула хозяйка, ставя на стол банку морошкового варенья. – Подожди мальца, накормлю наконец-то скоро.

Блины прилипали к старой чугунной сковородке, хорошо сдобренной подсолнечным маслом. Однако Елена очень ловко переворачивала их с помощью маленькой металлической лопатки. Вокруг становилось довольно душно, пространство наполнялось приятным запахом выпечки. Минут через десять Коля уже вовсю уплетал любимое лакомство вприкуску с сахарной северной ягодой.

Вдруг он почувствовал, как в его штанину, в районе щиколотки, впилось что-то острое. Он заглянул под стол и увидел молодую кошечку. Пара умоляющих зеленых глаз уставилась на жующего незнакомца. Послышалось жалобное мяуканье. Не нужно было быть знатоком языка братьев наших меньших, чтоб распознать протяжное «Даааааай!».

– Мусенька, не клянчи! – наказала хозяйка маленькой трехцветной кошке, подняв край клеенки, свисающий с обеденного стола.