— Ох, хорошо, что ты зашла! Значит, ты тоже решила вернуться? Из наших, кажется, никто не вернулся. А у меня теперь такое чувство, словно и не уезжала. Остров совсем не изменился, правда? Значит, ты все же стала журналисткой? Я слушаю твои передачи по субботам. Даже думала заглянуть как-нибудь, мол, привет, вот и я! — она снова засмеялась. — А потом решила, вдруг ты меня и не помнишь.

— Конечно, помню, — возразила Лора.

Донна пела с Евой в хоре. Вечерами Лора ждала Еву после репетиций и Донна всегда увязывалась с ними. Потом Еве дали сольную партию и она стала иногда задерживаться допоздна. Все успевали разойтись, а Донна оставалась в церковном дворе вместе с Лорой. Они бродили по маленькому местному кладбищу, Донна болтала о чем-нибудь, а Лоре оставалось угукать. Наконец, в дверях церкви появлялась Ева. Донна смолкала и они втроем шли домой. Только теперь Лора подумала, что, может быть, Донна считала ее подругой.

Донна отперла дверь и пропустила Лору в маленькую комнату с диваном, холодильником, парой шкафчиков и новеньким кофейным автоматом в углу. Здесь атмосфера больницы уже не была такой густой. Лора вздохнула ровнее.

— Конечно, помню, — повторила она. — Я рада, что ты здесь.

— Правда? — Донна бросила на нее короткий внимательный взгляд и подставила в автомат бумажный стакан. — Мама тоже рада, что я вернулась. Хотя мое желание зимовать здесь уже приняла без восторга. Но зимой ведь я нужнее всего, правда? Вот, держи.

Лора кивнула и послушно сделала глоток. Кофе пах пластиком и гарью.

— Правда. Медики зимой бесценны. Столько травм…

— А мне нравится тут зимой, — продолжила Донна, глядя в крошечное окно над диваном. — Тихо, спокойно. Никто не тревожит. Все свои.

Лора снова кивнула, но Донна этого, кажется, не увидела. Лора сделала еще глоток и огляделась, но не нашла, куда незаметно поставить стакан.

— Ты поэтому вернулась?

Донна обернулась. Улыбка на ее губы вернулась с неохотой, через силу. Лора пожалела, что задала вопрос. Не то чтобы ей было так уж интересно, почему Донна предпочла маленький остров большой земле.

— Больше было некуда, — сказала Донна после паузы. — Куда ещё вернуться, как ни домой. А ты?

Лора неопределенно пожала плечами, отводя взгляд.

— Забавно, правда? Мы так хотели уехать, — продолжила Донна после паузы. — А теперь мы снова здесь. Кроме Евы. Но она больше всех хотела сбежать отсюда, правда?

Кофе плеснулся Лоре на пальцы, закапал на ковер. Она так стиснула стакан, что бумажные стенки смялись.

— Ох! Прости, прости пожалуйста…

— Обожглась? Покажи руку!

— Ерунда! Прости, я вам ковер залила…

— Забудь про ковер, покажи руку!

Донна отпустила ее, лишь когда Лора позволила наложить повязку на покрасневшую кисть. В коридоре они попрощались.

— Нам нужно обязательно как следует поболтать за бокалом, правда? Поужинаем у Патрика? Посидим, вспомним школу, поговорим о разном. Без спешки.

Лора кивнула. Не смогла придумать причин для отказа.

Лора села в машину и включила радио. В салоне зазвучал успокаивающий хриплый голос ее коллеги, Карла. Карлу было за пятьдесят, из этих пятидесяти только шесть лет он провел на острове. Там, в прошлой жизни он был известным журналистом, а здесь составлял обзоры новостей с большой земли и каждый вечер читал детские книжки в прямом эфире.

Лора сидела, закрыв глаза, и слушала, как Карл рассказывает об очередном съезде ООН, о землетрясении в Японии, о кинофестивале где-то в Европе, и все это казалось не более реальным, чем беседы Братца Кролика и Братца Лиса. Остров был пузырем, время в котором не существовало, и ничто снаружи не могло лопнуть этот пузырь. Ничто снаружи не имело значения. На острове все существовало всегда, никогда и одновременно. Наверное, именно это чувство безвременья, заставило ее остаться. В нем теряло свою силу даже горе.

Со щелчком распахнулась дверь, в салон влетел ботинок и отскочил под сидение. Лора проводила его задумчивым взглядом. Следом влезла Софи. Вид у нее был мрачный. Она втащила за собой спеленутую черным бинтом ногу и хлопнула дверью.

Лора выключила радио. Умиротворение стремительно втянулось обратно в динамики и растворилось.

— Что с ногой?

— Потянула. А теперь в Лазурный меня отвези.

Лора пристегнула ремень и выехала с парковки. Горло сдавила обида и Лора не решалась открыть рта, чтобы не выпустить ее наружу. Не то чтобы она ждала благодарности. По крайней мере, так сказала себе сама Лора: «Ты ведь и не ждала благодарности». Но ком в горле никуда не делся.

Так, не сказав больше друг другу ни слова, они доехали до пансионата. Софи выбралась на лужайку, выудила из-под сидения ботинок и дождалась, пока Лора стащит с крыши авто покореженный велосипед.

— Тебе нужно что-нибудь? Еда?

— Немного приватности, — сухо произнесла Софи и, опираясь на руль, пошла к крыльцу. Переднее колесо вихляло из стороны в сторону.

Лора смотрела ей вслед, пока Софи не бросила свой транспорт у ступенек и не забралась по ним на веранду. Только после этого Лора вернулась в машину. Покосилась на брошенный на заднее сидение лук. Настроение стрелять совершенно пропало.

Она выехала обратно на шоссе, но проехала совсем чуть-чуть и снова остановилась. Лес тянул ее назад. Без слов. Лора могла назвать десяток причин убраться подальше, но что-то внутри, под ребрами, отзывалось на этот молчаливый зов. Забраться в густой подлесок, обогнуть Лазурный по широкой дуге, не выбираясь из-под облетавших рябин, выйти к обрыву, под которым пенится океан, пройти между каменных глыб, покрытых ракушечником и мхом, до пологого склона — не меньше мили — и там осторожно спуститься к воде, той же тропой, которую когда-то протоптали они с Евой. Скинуть ботинки и позволить ледяным волнам лизнуть голые ноги. Может, кто-то в самом деле выступит из этих волн и станет ясно, могла ли…

Лора тряхнула головой, ткнула кнопку магнитолы. В машину плеснулся надрывный скрипучий джаз. Лора резко выжала педаль и рванула назад к городу.

========== Глава 4 ==========

— Она не в розыске.

В голосе Фреда было разочарование. Лора сочувственно похлопала его по плечу. Фред продолжил, уже увереннее:

— …Но это не значит, что она безопасна.

Лора закатила глаза и снова взялась за свою кружку. В кружке был какао с зефирками. Этих зефирок в кофейню закупили несколько коробок. На прошлой неделе Лора помогала Джесси затаскивать их в кладовку. Кофейня серьезно готовилась к зиме, хотя зимой здесь всегда было не слишком людно. Вот и сейчас в зале кроме них с Фредом находился только сам Джесси и Томас Блэр.

Томас был сыном местного священника. Он родился на острове и провел здесь большую часть жизни, а потом вдруг уехал. Кажется, в тот же год, когда исчезла Ева. Тем летом уехали многие. Все одноклассники. Сама Лора. Но Томаса к лету на острове уже не было.

Его отъезду все слегка удивились. Он преподавал в школе, вел занятия хора, много времени уделял церкви и делал для города больше, чем кто-либо. Зимние балы были его проектом. Его детищем. Изобретенным им способом не сойти с ума от скуки, пока остров совершенно отрезан от мира, а вокруг все засыпает снегом.

Он казался неотделим от острова. Потом Лора слышала, многие ждали, что он выдвинется на пост мэра. Но вместо этого Том уехал и вернулся лишь этой осенью.

Остров успел забыть о нем, и Томасу, кажется, никак не удавалось вновь почувствовать себя своим. Лора знала это ощущение. Ты словно принес с собой немного «большого мира», его запахи, ритмы налипли на тебя. И нужно время, чтобы остров снова тебя принял.

Томас пытался приблизить этот момент, как мог. Он был везде и везде предлагал свою помощь. Прежде всего, конечно, в церкви. Там занятий хватало всегда, особенно зимой: книжный клуб, семейные вечера, выступления хора, детские спектакли, даже клуб анонимных алкоголиков — хотя ни о какой анонимности на острове не могло быть и речи.

Он возобновил репетиции хора и стал готовить выступление для зимнего бала. Но прежнее расположение острова было не так просто заслужить.