Лора кашлянула, но ощущение, что кто-то ухватил ее за шею, не пропадало. Она даже оттянула ворот свитера, пытаясь отдышаться.

— Домой?

— В Лазурный.

— Откуда?

— Из участка, конечно.

Это напоминало сон. Старый сон, который она видела давным-давно, просто никак не могла вспомнить, что произошло потом. Она просто знала, что это происходило. Может быть, немного не так. В по-настоящему старом сне ведь не могло быть Софи. Что же там было? Звонок телефона и голос, прерываемый шумом ветра и потрескиванием помех. Или это был фильм? «Отвези меня домой…»

С неба летели редкие снежинки. Они падали с невероятной высоты, преодолевали многие мили в облаках, чтобы только разбиться о ее лобовое стекло — множество стремительных белых росчерков в безупречной темноте, как метеоры в августе. Город был безлюден. Лора ехала к участку и представляла, что сейчас войдет в стеклянную дверь, и все ужасно удивятся. И Фред скажет, что все это глупости. Ошибка. Галлюцинация. Сон. Она не может никого забрать домой. Ей показалось.

Но, когда она в самом деле переступила порог участка, никто не удивился. В нем почти никого и не было — только Фред сидел за столом Стива и курил. У окна сидела Софи — и тоже курила. На ней была то же серое худи и треники, спутанные волосы спадали на лицо. Они успели немного отрасти и теперь темные, неосветленные корни очень бросались в глаза.

— Привет, — произнесла Лора, пряча руки в карманы. Софи поднялась, но Фред ее опередил.

— Привет. На пару слов.

Софи опустилась на место. Хлипкий деревянный стул под ней жалобно всхлипнул. Лицо ее ничего не выражало — полное спокойствие, словно снежные холмы в январе.

Лора прошла вслед за Фредом в его стеклянный кабинет. Он плотно закрыл дверь и вздохнул. На щеках у него неопрятными кустиками торчала отросшая щетина, под носом она уже складывалась в усы — такие носил его отец. Фреду страшно не шло. Он казался нелепым, как ребенок с накладной бородой, а вкупе с запавшими глазами — попросту жалким.

— Что происходит? — спросила Лора. — Вы ее отпускаете?

Он пожевал кончик своей сигареты.

— Мы ее отпускаем.

— А Том? — имя осело на языке кисловатым привкусом.

Фред сел за свой стол и придвинул пепельницу.

— Она его не убивала. Его никто не убивал. Я еще вчера получил результаты вскрытия.

Лора привалилась плечом к стеллажу. Фред говорил так медленно, что хотелось подойти и как следует встряхнуть его за шиворот. Но она только спросила:

— Ты можешь объяснить толком?

— Если бы я сам понимал толком, — проворчал Фред. Он вдавил сигарету в пепельницу, подкурил новую и продолжил уже спокойнее:

— Том умер от проблем с сердцем. Никто его не убивал. Даже не избил. Всего и ранений: пара царапин на лице, тут синяк, там синяк — ничего серьезного…

— Но ты говорил, он с кем-то дрался!

— Боролся. Несколько волосков в руках — но, вот беда, все без корней, днк-тест не сделать, даже если вертушкой отправить на большую землю. И еще кровь. Несколько капель на его одежде.

— Чья?

— Не его. И не Каплан. Или как ее там зовут. Другая группа. И невозможно доказать, что кровь оказалась на свитере прямо перед смертью.

Лора потерла пальцами веки. На нее снова навалилась усталость. Усилия, которые приходилось прилагать, чтобы осмыслить все услышанное, были сравнимы с физическими. Она словно пыталась сдвинуть огромный антикварный шкаф, намертво вросший в паркет.

— Он что, сам заполз в дерево и умер? От испуга?

— Получается, так. Нет оснований считать это убийством.

— А чем, суицидом? А как же мотоцикл? Куда делся мотоцикл?

— Может, он сам столкнул его в воду, прежде чем… — Фред сделал неопределенное движение рукой. — Он был пьян.

«Справедливость. Божественное наказание».

Они замолчали. В стекло постукивали голые ветви рябины. Ягоды с нее сорвало еще прошлым штормом — весь снег под окном был усыпан ими, словно каплями крови. Лора оглянулась на Софи. Та сидела на своем стуле, обняв колени, и не двигалась. В губах дымилась сигарета. Лора отчего-то вспомнила, как в шестнадцать они с Евой пробовали курить сигареты ее отца. Дым обжег легкие, оказался горячим и горьким. Лора долго кашляла, а Ева над ней посмеивалась. Дым из ее губ выходил тонкой изящной струйкой — она складывала их трубочкой и выдыхала верх, запрокидывая длинную шею. Больше они не курили, но однажды, примерно за месяц до исчезновения Евы, Лора нашла у нее в сумке большую медную зажигалку. А теперь вдруг задумалась — как она могла не замечать запаха табака, который должен был впитаться в волосы и одежду Евы?

— Это все так странно, — произнесла, наконец, Лора, отвернувшись. — Значит, дело закрыто?

Фред издал неопределенный звук.

— Больше это не дело об убийстве.

— И ты теперь… просто ее отпускаешь?

Он поморщился. Лора видела по лицу — Фред чувствовал себя одураченным. Меньше всего ему хотелось продолжать разговор в этот момент. Наверняка он ждал заветного: «Я же говорила». «Я же говорила, что она не убийца. Я говорила, что она не могла убить Тома». Он хотел поскорее избавиться от напоминания о своем провале. Что это было, как не провал? Все, что касалось этого дела, было сделано неправильно — от начала поисков до ареста Софи. Даже раньше — с того момента, как он позволил ей хозяйничать в Лазурном, даже сам привозил ей продукты. Отпускать ее сейчас тоже не казалось правильным и разумным. Но Лора не собиралась его отговаривать.

— С острова она никуда не денется, — Фред затушил очередную сигарету и теперь рассматривал свои пальцы. — Нет смысла держать ее под арестом. Пусть заберет вещи и проваливает в гостиницу. Или может Патрик сдаст ей комнату над пабом.

Лора подумала, что у нее самой полно свободных комнат, но говорить ничего не стала.

— Ладно, — кивнула она. Фред рассказал достаточно. Большего он, кажется, и сам не знал. Софи была свободна и невиновна — чем не повод для радости? Том мертв. Получил по заслугам. Сдох странной, мучительной смертью.

Но никакого удовлетворения Лора не испытывала. Ей казалось, в последние сутки голову заполнял густой туман, как тот, что клубился над островом в октябре. Мысли вязли в нем, тонули и теряли всякие очертания.

— И что ты станешь делать дальше? — спросила Лора.

Фред молчал, постукивая о ладонь зажигалкой, и смотрел в стол.

— Хочешь меня застыдить? — произнес он наконец, так и не подняв головы. — Можешь считать меня плохим полицейским, но… знаешь, Том — не тот человек, ради которого я готов землю носом рыть. Он того не стоит.

Лора оцепенела. Внутри нее, по ребрам, пробежал очередной разряд и больно впился в сердечную мышцу.

— Что ты имеешь в виду? — она с трудом разомкнула губы. Неужели он знал? Знал с самого начала и потому так не хотел, чтобы она продолжала ждать Еву? Потому что точно знал — не дождется. От ужаса ее затошнило.

— Что так ему и надо. Ты знаешь, почему он вернулся на остров? — Фред поднял на нее удивительно спокойный взгляд.

— Нет.

— А я знаю. Проверил ещё осенью. Томми обвинялся в совращении несовершеннолетней.

— Кого? — выдохнула Лора.

— Не знаю. Вроде бы ученица из его школы. Там, на большой земле он тоже преподавал. Не знаю, как ему удалось это замять, но дело закрыли.

Она потерла лицо ладонями. Голова кружилась. Ей хотелось сесть, но в крошечном кабинете можно было только опуститься на пол.

— Лора? Ты в порядке? — Фред приподнялся со своего места, но она махнула рукой.

— Да я… просто… не ожидала.

Лора смотрела, как он закуривает очередную сигарету, и размышляла, стоит ли рассказать о Еве. Но поняла, что не сможет произнести этого вслух. И пробормотала:

— Тогда мы пойдем? Спокойной ночи.

Они молча вышли из участка. Молча сели в машину. Лора чувствовала себя автоматом — пристегнулась, прогрела двигатель, включила обогрев салона. Все без единого слова, без единой мысли. Внутри была гулкая пустота. Холодная и жуткая. Софи тоже не лезла с разговорами. Уже когда автомобиль выехал со стоянки, она обернулась к Лоре и произнесла без улыбки одно слово: