«Останься!..»
Но подол уже сливается с небом, руки тянутся вверх, темнеют и ветвятся, ноги прорастают в зеленый холм. Меньше вдоха — и остается лишь лес.
Лора проснулась от боя часов. Лоб покрывал липкий холодный пот. Она села, нашарила ногой тапок — часы продолжали бить. Восемь утра. Лора растерла лицо и снова опустила ладони. Тишина. Все смолкло, а ей казалось, что вот-вот зазвонит телефон. Она ждала этого не меньше минуты — стрелка успела сделать полный круг. Потом встала, зажгла свет и отправилась в ванну.
Остров замер и обезлюдил. Пока Лора ехала через город, ей не встретился ни один прохожий. Если бы не утренний разговор с Сарой, могло почудиться, что Лора осталась здесь одна.
«Это в самом деле Том? Ужасно, милая. Конечно, ты можешь прийти позже. Напишешь пару строк о том, как все было? Ты ведь видела все своими глазами».
Лора хотела сказать, что ничего не видела. Только ботинок в старом вязе. Но не стала спорить.
Заиндевевшие макушки холмов тянулись вверх и исчезали в совершенно белом небе. Остров терял очертания, словно во сне. Черная полоса шоссе петляла через него, как прокинутая кем-то нить. Лора вцепилась в ее взглядом и не отводила до самого Лазурного. На заднем сидении, там, куда она обычно забрасывала лук, лежала коробка с делом Евы.
Окна пансионата были темны, скорее всего, Софи еще не проснулась. Лора взбежала по ступенькам и присела перед старым вазоном. Керамические бока серебрились от изморози. Пальцы сами собой подцепили отколотый краешек, потянули — словно она только вчера проделывала то же самое, чтобы спрятать ключ. Только ключа не было.
Лора опустилась на колени, почти распласталась по крыльцу, но под вазоном была лишь темнота.
Ключ исчез. Ева забрала его с собой, куда бы ни отправлялась. Только зачем он ей на большой земле?
Она медленно спустилась с крыльца и дошла до калитки. Под ногами хрустели мерзлые листья — единственный звук на много миль вокруг. Ни чаек, ни ворон, ни ветра в ветвях. Лес замер, но Лора все равно чувствовала на себе его взгляд. Она сунула руку в карман — металлический холод пристегнутой к подкладу булавки немного ее успокоил. Но и Том наверняка имел при себе что-то стальное — ключи, складной нож, зажигалку?.. Ей вдруг вспомнился глупый рассказ о Белой Леди. Лора пошла быстрее.
Вяза тоже больше не было. На его месте остался черный пень, напоминающий болезненный нарост. Толстые бугристые корни глубоко уходили в мерзлую землю. Вокруг — рыжеватые, отсыревшие опилки и щепки. Тут и там земля взрыта и вспорота останками дерева — изрезанный на куски ствол лежал в стороне, подставив редким снежинкам свое выжженное нутро, словно выпотрошенная рыбья тушка. По периметру натянули полицейские ленты — защитный ритуал, запирающая магическая печать. Только от кого она должна была защитить, от того, что внутри, или снаружи?
Лора сделала пару снимков, спрятала камеру и пересекла периметр. Срез шел низко-низко над землей и был чистым и аккуратным — наверняка дело рук Роджерса. Лора присел на корточки и погладила спил. Нортон очень порадует исчезновение вяза. Лора же чувствовала странную пустоту. Как после удаления зубы, когда язык то и дело ныряет в ноющую лунку. В кончиках пальцев дрожала кровь. Сердце билось быстро и сильно, словно она снова бежала по коридорам Лазурного за ускользающей Евой. Мысли в голове сталкивались, переплетались: как Том мог оказаться внутри? Зачем он там оказался? Мог ли он забраться в дерево сам или что-то его заставило? Лора снова вспомнила Белую Леди и оглянулась на густую тень леса. Никто до Тома не говорил о ней. Может, это был его личный призрак? Или он просто валял дурака.
Резкий звук заставил ее вскочить. Над лесом взметнулась черная птица и унеслась к пансионату. Лора проводила ее взглядом — над трубой поднимался сизый дымок, окна были плотно задернуты.
Она аккуратно встала в пространство между корнями, где в основание пня вклинивалась мерзлая коричневатая земля. В детстве Лора легко умещалась в расщелине вяза, но теперь ботинкам едва хватало места. Мог тут поместиться взрослый мужчина?
У корней что-то тускло блеснуло. Лора наклонилась. Что-то серебристое вмерзло в землю у самого ствола. Она машинально протерла находку пальцами — несколько серебристых пластиковых завитков, пришлось потрудиться, чтобы вытащить их. Она уже знала, на что похожи эти завитки, и знание это дрожью отдавалось во всем теле.
В машине Лора включила радио и протянула к печке замерзшие пальцы. Карл бубнил о прошедшем шторме и восстановлении электричества в южном районе городе. Его мягкий голос обволакивал. Лора откинулась на спинку и прикрыла глаза.
— Короткая реклама, а потом расскажу, что еще произошло за эти три дня. Оставайтесь с нами!..
«Останься!..»
Лора вздрогнула и потянулась к коробке. Она уже просматривала список вещей, исчезнувших из комнаты Евы вместе с ней, и не сочла его ценным. Там была подаренная мамой блузка, которую Ева выбросила сразу после дня рождения, и свитер, который она забыла у Лоры за неделю до исчезновения, но не было куртки, в которой Ева ходила с ноября. Еще в нем было платье. Голубое платье, в котором она танцевала на зимнем балу. Могла ли миссис Салт не заметить, что вместе с ним исчезла и корона? Обломок которой лежал сейчас в ее кармане.
— Я так устала, — пробормотал Лора, прижимая к глазам ладони. Она сидела в кладовке, рядом с большой коробкой маршмэллоу, прислонившись спиной к стеллажу с кофейным зерном и кондитерским шоколадом. Джесси сидел напротив и молчал, в руках у него была пачка салфеток. Он умел очень здорово молчать. За это спокойное, даже уютное молчание она любила его больше всего.
За стойкой осталась Рыба — она стажировалась всего второй день и с трудом справлялась с кофемашиной, но зал был практически пуст, когда Лора вдруг разрыдалась после безобидного: «Ты как вообще?». Джесси не ударился в панику — он видел чужие слезы столько раз, что давно перестал впадать в ступор и мямлить — он сгреб Лору в охапку и отвёл в кладовку. И теперь терпеливо ждал, пока она закончит всхлипывать.
— Мне кажется… Я думаю, произошло что-то ужасное, — выдавила Лора.
Джесси тихо вздохнул, погладил ее по локтю и протянул салфетку.
— Да, я уже слышал про Тома…
— Я не… — Лора покачала головой и ощутила, как к горлу подкатывает новая волна отчаяния. — Я не его имею в виду.
— Еще что-то случилось?
Лора скомкала влажную салфетку и покачала головой. Ей вдруг показалось, что она отнимает у Тома возможность быть оплаканным. А у острова — возможность перегоревать его гибель. Так, как это делает остров, через бесконечный разговоры и пересуды. Она будто затмевает его трагедию своей старой неотболевшей потерей.
— Я про Еву. Да, знаю, до нее давно никому нет дела, — Лора взяла из его рук ещё салфетку. Джесси еще раз вздохнул. Он не стал говорить, что все это было очень давно. Что Лоре нужно перестать об этом думать. Он молчал. И Лора снова с благодарностью ощутила, как от этого молчания у нее теплеет в груди.
— Я ведь думала… я думала, она уехала.
— По-моему, так и было…
— Но теперь я думаю, что она осталась на острове, — продолжила Лора, осторожно подбирая слова. Так нашаривают ногой дно в незнакомом водоеме. — Я думаю, что, может быть… ее нет в живых.
— Это из-за Тома? — помолчав, предположил Джесси. Его хорошенькое лицо сделалось мрачным и озадаченным. Лора вспомнила, как нежно он улыбался Тому всего несколько дней назад, и ей стало тоскливо. Бедный Том. Бедный малыш Джесси.
Она опустила голову. Осколок короны так и лежал у нее в кармане. Лора не решила, стоит ли говорить о нем кому-то. Фреда ее находка точно не впечатлит. «Это просто кусок пластика, малышка, что ты себе придумала», — скажет Фред. Но это было не просто пластиком. Это было кусочком мозаики, которая начала складываться в ее голове.
Тогда, мартовским вечером десять лет назад, Ева в самом деле отправилась на бал. По крайней мере, она приехала в Лазурный. С собой у нее было платье и корона. Возможно, она хотела встретиться с кем-то. Или это было лишь ее собственной игрой. Но в какой-то момент корона оказалась сломана и ее осколок лежал все эти годы у самой границы леса. Ева исчезла. Исчезли ее вещи. Исчез ключ.
