— Дай-ка.
Пока он с деловитым видом натягивал перчатки, Лора принялась расчищать площадку. Собирая и отбрасывая подальше сухие сучки и ветки, она думала о том, что жаль оставлять столько отличной растопки для камина. Пока они шли от машины, Лора видела, что из трубы Лазурного идет дымок. Она сразу представила, как Софи сидит в гостиной у камина, на полу, смотрит на огонь. Они с Евой обожали сидеть так, когда в доме их застигал дождь. Они собрали бы все это дерево и развели огонь. А потом сидели под старым клетчатым пледом в обнимку и шептались обо всяких глупостях. Лора вздрогнула, словно в самом деле ощутила теплое дыхание на своей шее, и пинком отшвырнула попавшую под ногу еловую шишку.
Еще одна крупная ветка глубоко вонзилась в забитую листьями расщелину в стволе. Она не мешала прицеливаться, но Лора все равно ее выдернула — смерзшиеся листья с шорохом посыпались на землю. За ними что-то темнело. Будто кто-то запихнул в дерево старые тряпки.
Лора подошла ближе. Она не видела прежде, чтобы кто-то оставлял в лесу мусор. Разве что какой-нибудь турист мог бросить пластиковую бутылку. Но зачем кому-то так странно прятать старые джинсы? До города неблизко… Разве что Софи… Она та еще городская чудачка. Может, сунула во сне, вместо шкафа, и теперь ищет?..
Все это промелькнуло в ее голове очень быстро. Лора даже улыбнулась и вдруг рассмотрела в стволе ботинок. Он не лежал на земле, а висел в футах трех над ней, ни на что не опираясь. Свисая из пыльной черной джинсы.
Сердце застучало быстро и сильно, так что хотелось прижать ладони к ребрам, чтобы удержать его в груди. Но Лора стояла неподвижно и только смотрела. Смотрела и никак не могла понять, что именно видит.
За ее спиной затрешало дерево.
— Вот и готово! — возвестил Фред. — Эй? Что там?
Лора открыла рот и вдруг поняла: это не тряпки. Это ноги.
— Тут… тут Том, — выдавила она сипло.
Фред запер ее в машине.
«Хорошо, что поехал на служебной», — сказал он. Лора не ответила. Она сидела в каком-то отупении и смотрела, как Фред связывается по рации с участком. Ей не было страшно. Ей даже не было грустно. Она вдруг просто очень устала.
«Придется подождать. Приедет Стив и отвезет тебя в город, ” — сказал Фред, прежде, чем уйти. Лора не спорила. Она легла на сидении и думала про Софи, которую очень удивит, что под ее окна съехалась вся полиция острова. О Донне, которой так нравился Том. О бедном старом отце Блэре, которому придется хоронить собственного сына.
Голова становилась все тяжелее. Лора закрыла глаза и позволила утянуть себя в темноту.
Она проснулась от звука открывшейся двери. Проснулась резко, с грохочущим сердцем и сбитым дыханием. Она не помнила сна, от него осталась лишь тревога, липкая и удушливая. Лора села, растирая лицо руками. Стив говорил что-то, но она не могла собрать воедино рассыпающиеся фразы. Кажется, прошло не меньше двух часов, начало темнеть. Вдоль обочины было полно других машин, среди них Лора даже приметила фургончик Роджерса.
— Это ты его нашла? — спросил Стив, пока они ехали к городу. Лора кивнула. — Что за странный способ умереть, а? Как он туда попал?
Он курил и часто-часто стряхивал пепел с сигареты в приоткрытое окно.
Лора смотрела на проплывающие мимо холмы и тоже думала: как он туда попал?
========== Глава 9 ==========
В гостиной все было завалено бумагами. Лора остановилась на пороге, нашарила выключатель. В сумерках белели исписанные листы. Дело об исчезновении Евы Салт. Они лежали на ковре — полукругом, вокруг того места, где она сидела — на диване, на кофейном столике. На полу валялся магнитофон. Его Лора взяла в редакции, но ничего интересного на кассетах не услышала. Мистер и миссис Салт ничего не знали. Никто ничего не знал.
«Что с тобой происходило, Ева?» — Лора искала ответ на этот вопрос два предыдущих дня, пока за окном бушевала стихия.
Сейчас, глядя на эти белые листы в сумерках, Лора снова вспомнила о Томе. О том, как должно быть холодно и тесно в выжженном вязе. Был этот вяз лучше неизвестности?
Зажегся свет. Лора бросила в кресло пальто, прошла вглубь комнаты и села в центр полукруга. Она пересобирала историю Евы. Не с самого начала. И не до самого конца — о нем в этих бумагах точно ничего не было. И Лора уже не верила, что кто-то сможет его отыскать. Жуткая смерть Тома отняла у нее надежду. Ничто на острове не исчезает без следа. Кроме Евы.
Ее дело вел Моран старший, отец Фреда. Он был шерифом больше пятнадцати лет, а через год после исчезновения Евы все бросил и уехал на материк. Говорили, что заболел.
Лора не знала, был ли он хорошим шерифом, но по делу Евы он не нашел почти ничего. Никто не видел ее на пароме, никто не знал, куда она собиралась. Лора помнила, что полиция беседовала с каждым учеником класса, но записей об этом не сохранилось. Отчеты были скупыми: проведена беседа с одноклассниками, с хором, с соседями и родителями. Получилось много бумаги и очень мало толку.
Все, что удалось узнать, умещалось в один абзац:
Ева собиралась покинуть остров — она постоянно говорили об этом. Ева не подавала документов в колледж. Ева не собрала вещи. Ева ни с кем не ссорилась, не прогуливала школу и вела себя, как обычно. Ева, кажется, встречалась с кем-то, но никто не знал, с кем именно.
Холодным вечером двадцать первого марта она вернулась после репетиции хора, вошла в дом — Лора сама проводила ее до двери — и больше ее никто не видел. На следующее утро миссис Салт поднялась в комнату дочери и обнаружила ее пустой, а постель заправленной.
Дневники Евы ничего не проясняли. Она не ставила дат, не протоколировала свои дни. Это больше походило на поток мыслей или художественные зарисовки, слишком абстрактные, чтобы от них была польза. Странно, как полиция вычленила из них хоть что-то. Лора тоже пыталась прочесть их, хотя это было крайне неловкое ощущение. Ева много писала о возлюбленном, только понять, существовал он в реальности или лишь в фантазиях, было невозможно.
«Мой собственный весенний бал. Я — королева при своем короле. Летний мы сможем встретить вдвоем, уже ни от кого не прячась. Это разобьет Ло-ло сердечко, но когда-нибудь она простит меня. Не могу думать о грустном. Хочу танцевать-танцевать-танцевать в нашем тайном небесном замке».
Это была последняя запись. Лора не знала, когда она была оставлена — в день исчезновения или за несколько недель до. Она дочитала дневник, словно незаконченный подростковый роман, отложила и сидела, потягивая остывший кофе, пока не позвонил Фред. Это было утром — они собирались пострелять.
Сейчас, снова пробегая глазами текст, Лора словно увидела его с новой стороны. Вырванный из полубредового контекста бессвязных заметок, он вдруг обрел кристальную ясность. На острове был лишь один замок — Лазурный. Их тайное убежище, ключ к которому хранился под старым вазоном. И Ева, конечно, о нем знала. Там она собиралась танцевать со своим «королем» в весенний бал. Никакого весеннего бала на острове не устраивали, но что мешало ей самой его придумать? Ничего. Это могло быть простой фантазией — Ева любила вечеринки и клубы, но зимой до них было не добраться. Не удивительно, что она тосковала по танцам. Но это могло быть свидание. В их замке.
Лора захлопнула дневник и потерла глаза руками. Она вдруг поняла, что замерзла. Пол, на котором она сидела, был ледяным — снова забыла закрыть окно в кухне. Лора поднялась, растирая озябшие пальцы. От холода тело совершенно онемело. Захлопнув окно, она сунула покрасневшие ладони под струю горячей воды. Тепло возвращалось с болью. Лора крепко зажмурилась, хотя рядом не было никого, кто мог увидеть ее слезы.
Ей снился снег и гулкие коридоры Лазурного. Она совсем маленькая. Мимо скользят тусклые картины и потемневшие от пыли светильники, стучат рассохшиеся двери. Дом пахнет лесом. Лесом и временем.
В дверном проеме мелькает лазурное платье. Только руку протяни — но оно ускользает. Всегда ускользает. А за дверью — новый коридор. Скрипит старый паркет. Лора не может бежать быстрей, воздух упирается, не пускает, ноги вязнут в ковре. Снова краешек платья — и Ева снова скрывается за резными дверями. Лора врезается в створку всем телом, но это больше не дверь, глухая стена. За ее спиной растет лес. Лора слышит, как тянутся в небо черные ветви, как в небе вскрикивают чайки. Она оборачивается — Ева прямо у нее за спиной. Она стоит у самого леса, раскинув белые руки, и улыбается. Лазурное платье треплет ветер.
