— Это вы у меня спрашиваете?

Шумякин оказался прав. Исаков работал по инструкции, любое эмоциональное отклонение генерило в его голове глюки. Этот полковник не был мне ни другом, ни врагом. Но уж если выбирать между пропитым обником Шуямкиным и андроидом, то я выберу первое.

— Хорошо, — он поднялся. — Тогда перейдем к делу.

— Вот-вот, скоро ужин.

— Я пока не понимаю в какую игру вы играете, и замешан ли ты в ней, но скоро узнаю.

Интересно.

— Положим, ты с ними заодно.

— С кем?

— С начальством и офицерами данного ОБНИС. В пользу этой версии говорит отсрочка по проведению экспертизы. Они тебя готовили, хоть я и не представляю как.

Мимо, Фантомас. Не выбей они у тебя острочку, смотрел бы ты на меня в больничной койке. Вспухшего от яда, изрезанного взрывной волной непонятной энергии с уткой под задницей.

— В таком случае мне просто любопытно, что они тебе предложили?

— Вам может быть любопытно? Не похоже.

— Бывает и такое.

Исаков улыбнулся, если эту скошенную физиономию можно было так назвать.

— Значит ты не играешь на их стороне?

— Мне бы понять, какие стороны имеются.

— Ну-ну, — Исаков открыл один из кейсов, достал цилиндр похожий на насос для мяча. — Есть и вторая версия.

— Слушаю.

— Ни для кого не секрет, что ОБНИСОВцы не всегда соблюдают законы. К моему глубокому сожалению, это отчасти поощряют и в центре, как ты называешь главное управление по борьбе с незаконным использованием способностей в Москве. Данный факт позволяет сделать мне определенное предположение. Дабы сохранить должности и представить собственный отдел работоспособным, они выставили случайного парня за потенциального печатника. И, скорее всего, они заставили тебе подыграть им. Так?

Исаков больше не смотрел на меня. Из его сумки один за другим появлялись новые предметы. Цилиндры, коробки, шланги, чехлы с чем-то железным внутри.

— И как же они меня заставили?

Хотя сейчас меня куда больше интересовал вопрос: нахрен он всё это достаёт, и что он собирается с этим делать?

— Полагаю, способов предостаточно. Используя своё служебное положение, они могли представить против тебя сфальсифицированное обвинение. Или настоящее. У сотрудников со стажем работы в пару десятков лет имеется богатый опыт. Поэтому, прежде чем мы приступим, я хочу подробнее обсудить с тобой эту версию. Если ты не против.

— Ладно.

— Про процедуру проверки я расскажу чуть позже. Сейчас лишь скажу, что это не самая приятная вещь.

Да я уже догадался.

— В общем, если в данном ОБНИС имеет место умышленное представление заведомо ложных показаний, полученных от тебя путем шантажа, то… у меня есть предложение. Мы можем прекратить процедуру проверки и записать твои показания со всеми подробностями. Чем сотрудники тебе угрожали, что предлагали, кто — по фамилиям — имеет к этому отношение. Дав показания, ты станешь ценным свидетелем, а это значит, ты можешь не бояться мести или давления в будущем. Отдел по надзору гарантирует твою безопасность.

Где же ты был пять дней назад? Выход складывался очень даже неплохой. Шумякин и вправду нарыл на меня компромат, угрожал испортить жизнь. Сдать его андроиду — означает отделаться от них раз и навсегда. Подписанные документы больше ничего не значат, я машу им ручкой и ухожу по своим делам.

Да, делам…

Дела-то мои за последние пять дней изменились. Хочу ли я отсюда уйти? Хороший вопрос. Лишенный пальцев Горинов точно захочет со мной поквитаться. Да и его дружкам досталось. Сейчас ситуация выглядит так, что мне лучше отсидеться среди обников, чем возвращаться на улицу. К тому же остается открытым вопрос с переизбытком силы. Рано или поздно я просто грохну кого-нибудь.

Заднюю давать поздно.

— Мы тут в области, конечно, не такие умные, как гении из центра, и всё же не такие имбецилы, как вы себе представляете. Если Коломов согласился на проведение экспертизы, значит он на что-то рассчитывал? Или как? Или думал, что всё само собой рассосётся?

Исаков пожал плечами. Видимо, о Коломовом у него было именно такое мнение.

— Тебе нечего рассказать?

— В туалете на втором очень жесткая бумага. Нужно принять меры.

— Хорошо. Приступим.

— Надеюсь ты не собираешься совать эти штуки в меня?

— Не все.

Исаков взял бумагу, сел напротив меня. Слушать его утомляло. Временами меня клонило в сон, сказывалась слабость после больнички. Но безделушки, которые он доставал и аккуратно раскладывал на столе, бодрили.

— Перед начало экспертизы тебе нужно подписать согласие.

Я черканул внизу страницы.

— Такие документы полагается читать.

— Как будто ты от меня отстанешь.

— Ты прав. И всё же мне придется вкратце рассказать о эксперименте, как того требуют правила.

— Ещё бы.

— Начнём с печатников. Как ты знаешь их не очень любят в обществе.

Ага. Не очень. Печатники — это самое дно. Во всяком случае для апперов. Пехи, пожалуй, их уважают, но только потому что злорадствуют. Во всех других случаях печатник — враг и предатель. Обники — примерные дяди Степы по сравнению с печатниками.

— Печатниками называют сотрудников ОБНИС, обладающими способностями к снижению, сокращению, прерыванию или полному отключению без возможности восстановления внутренних сил.

Это он сказал, что печатники могут нахрен лишать апперов способностей. Но не все. Лучшие из них. Но лучшими их язык не поворачивается назвать. Судьба наделила их способностями, поставила в один ряд с апперами, а те предали своё естество.

— Насколько известно науке, первый печатник появился в результате мутации. Впрочем, в конце концов мы все превратились в людей в результате мутации. Эволюция — это и есть мутация с ограничением естественного отбора.

Исаков поправил торчащие из-под пиджака рукава рубашки.

— Сила одного из вновь рожденных апперов носила антиматерию. В привычной силе присутствовали противозаряженные частицы. Хорошего будущего, такого каким видят его обычно апперы, людям с такими мутациями не светило. Разрозненная энергия часто не позволяла сформировать способность, а итоговая сила, которую апперы могли применять, была существенно ниже среднего. Разумеется, твой куратор знает об этих особенностях. Они перестраховались и посадили сюда рассеянного.

Исаков достал из чехла стеклянную колбу, присоединил к ней трубку.

— Возможность аннигилировать противоположно заряженную силу открылась гораздо позже. Не без случайности. Проверку на наличие антиматерии проводят двумя способами, чтобы не пропустить мутацию у рожденного ребенка. Лекари забирают кровь и проводят изучение, а также сенсоры осматривают малышей на двенадцатый день жизни.

— Вы притащили столько барахла, чтобы просто взять у меня кровь?

— Нет-нет, — полковник покачал головой. — В ОБНИС есть более быстрые и точные методы оценки. Правда их используют, чтобы проверить силу способности, а не проверить её наличие. Небольшое исключение. Но ведь и ты — не простой потенциальный печатник. Тебе ведь не двенадцать дней.

Исаков убрал подписанный документ в сумку.

— Зря не прочитал. В конце там написано о возможных побочных эффектах, — сказал он.

— Простите?

На столе появился металлический ящик. Исаков открыл крышку, подсоединил к нему ещё одну трубку. Затем нажал кнопку, из ящика в стеклянный цилиндр перетек гель розового цвета.

— Концентрат нейтральной энергии, — пояснил Исаков. — Его используют в лекарственных целях. Что-то вроде физраствора для пехов.

Конструкция на столе становилось сложнее и запутаннее. По ещё одной трубке в цилиндр влился темно-синий гель.

— Концентрат высокозаряженной энергии, — Исаков проводил жижу взглядом. — Удачно проведенный эксперимент подразумевает нейтрализацию этого компонента.

— Ты собираешься?..

— Именно.

Исаков схватил меня за руку и рывком кобры вонзил в вену иглу. Смешанная розовая и темно-синяя жижа потекла внутрь.