Фрэнк говорил что-то о ежедневном расписании месс, но она перебила его.

– Это больница или тюрьма?

Он перевел взгляд с нее на забор и обратно.

– Разве вы не слышали? Здесь есть прокаженные. – Он подождал немного, затем усмехнулся собственной жалкой шутке. Мириэль крепче обхватила подушку и простыни, чтобы не задушить его. Они продолжили путь по дорожке, Мириэль шла последней. Она больше не утруждала себя тем, чтобы поднимать глаза, когда они проходили мимо других пациентов. Она не кивала и не называла им в ответ свое вымышленное имя. Она боялась того зрелища, которое могло предстать перед ней – еще больше чешуйчатой кожи и запавших носов, больше отсутствующих ног и сморщенных рук, больше покрасневших и унылых глаз.

Они завернули за угол и остановились перед длинным рядом домов. Она молилась, чтобы экскурсия закончилась и один из этих домов принадлежал ей.

– Не забудьте прийти на следующую встречу клуба поддержки, – не унимался Фрэнк, обращаясь к ним и пятясь назад; его неуклюжая походка была медленнее, чем ползала ее дочь Хелен. – Мы устраиваем веселые праздничные вечеринки и светские…

– Довольно шуток! – Мириэль топнула ногой по дорожке. – Мы устали и просто хотим добраться до наших чертовых комнат.

Фрэнк остановился. Ольга и Гектор обернулись и с любопытством посмотрели на нее.

– Боже мой! – продолжала Мириэль, плотина ее ярости прорвалась. – Очереди, почта, ваши искалеченные руки, – она махнула рукой в сторону коттеджей, дорожек и больничных зданий, – все это не смешно! И этот Как-развеселиться-клуб! Вы принимаете нас за дураков? С чего здесь кому-то веселиться?!

Фрэнк посмотрел вниз, провел грубыми пальцами по своим растрепанным волосам, затем поднял подбородок. Его льдисто-голубые глаза прямо встретились с ее взглядом.

– Мы живы. Вот с чего.

– Живы?! Ты сам сказал, мы… – Она с трудом выдавила следующее слово: –…прокаженные! С таким же успехом мы могли бы быть мертвы!

– Я вижу это совсем не так.

Она подхватила свой багаж и проскользнула мимо Ольги и Гектора, чтобы встать прямо перед ним.

– В таком случае, возможно, тебе стоит проверить зрение! Эта шутка для тебя! А теперь я хочу узнать, какой номер моей комнаты?!

Он покачал головой, затем пробормотал:

– Дом восемнадцать. Айрин – твой комендант. Она покажет тебе твою комнату.

Мириэль протопала мимо него. Коттеджи вплотную примыкали к дорожке, над дверью каждого был нарисован номер. Большинство из них были открыты, кресла-качалки и растения в горшках загромождали похожий на крыльцо уголок, который выступал за пределы дорожки.

У дома восемнадцать в таком же обветшалом кресле-качалке, сгорбившись, сидела пожилая женщина. Поражения обезобразили ее лицо, левую щеку закрывала марлевая повязка. Розовая жидкость просочилась сквозь волокна и текла вниз из-под краев прямо по ее лицу.

– Что вы ищете? – поинтересовалась она, когда Мириэль приблизилась.

– Вы Кэтлин?

– Вы имеете в виду Айрин? Нет, это не я.

Женщина замолчала, и Мириэль, обойдя ее, вошла внутрь. Коридор тянулся по всей длине дома, с дверями по обе стороны. Половицы скрипели. Краска на стенах пузырилась от плесени.

– Третья дверь справа, новенькая, – крикнула ей вслед женщина.

Комната была пуста, если не считать узкой кровати с железной рамой, приставного столика, стула с прямой спинкой и платяного шкафа без изысков. У стены гудел чугунный радиатор. Багаж Мириэль лежал кучей в углу. Серый дневной свет проникал в комнату через незашторенное окно. Мириэль вошла внутрь и закрыла дверь. Она просто уронила все, что было у нее в руках, и уставилась на крошечную комнату, слишком потрясенная, чтобы плакать.

Несколько часов спустя раздался стук в дверь. Мириэль не потрудилась встать со своей голой кровати, чтобы отворить дверь.

– Уйдите.

Она ничего не достала, кроме фотографии своей семьи в рамке, которую поставила на шаткий прикроватный столик. Все остальное лежало нетронутым – ее багаж возвышался кучей в одном углу, ее постельное белье и подушка грудой валялись на полу.

Стучавший вошел без приглашения.

– Добро пожаловать в Карвилл!

Это была высокая женщина, с широкой талией, с выкрашенными хной волосами, седеющими у корней.

– Вы Айрис? – спросила Мириэль.

– Айрин. Комендант этого вот дворца.

– Вы что…

– Прокаженная? – Она протянула руку и похлопала Мириэль по плечу. – Детка, мы все здесь прокаженные.

Мириэль отпрянула так резко, что упала с узкой кровати, приземлившись на спину с противоположной стороны.

– Я не… я не… У меня не может быть этой болезни!

Айрин обошла кровать и протянула руки, чтобы помочь Мириэль подняться. За исключением нескольких красных пятен на лице и шее, ее кожа была безупречна, а конечности целы. Мириэль неохотно взяла ее за руки. С удивительной силой для женщины, которой было под пятьдесят, та подняла ее на ноги.

– Я знаю, это тяжело, детка. Мне потребовались месяцы, чтобы принять это. Плакала две недели подряд, а потом еще немного. – Она сжала руки Мириэль, прежде чем отпустить. – Давай возьмем тебе что-нибудь поесть.

– Уже время ужина?

Айрин склонила голову набок, обнажив большое ухо с изуродованной, вытянутой мочкой. Словно по сигналу, где-то в колонии зазвонил колокол.

– Вот сейчас. Это сигнал к ужину. Давай, пошли.

– Я не голодна.

– Конечно же, голодна. – Айрин схватила ее за руку и потащила из комнаты.

Пройдя по дорожке несколько изгибов и поворотов, они добрались до столовой. Айрин болтала всю дорогу, но Мириэль не уловила ни слова. Они встали в конец длинной очереди и зашаркали со своими подносами вдоль прилавка с едой. Кухонный персонал выложил на тарелку горох, жареный картофель и курицу и поставил ее на поднос Мириэль. Следом хлеб с маслом, стакан молока и какое-то липкое вещество, которое, как она догадалась, было десертом.

С полными подносами они с Айрин пересекли обеденный зал и направились к столу, за которым сидели женщины. Люди крутили головами и глазели на проходящую мимо Мириэль.

– Народ здесь пошевеливается, только когда наступает время еды, – говорила Айрин. – Как только услышишь сигнал, тебе лучше поторопиться. – Она кивнула Мириэль, чтобы та заняла последнее оставшееся за столом место, затем втиснула другой стул для себя. – Послушайте, дамы, это Полин.

После хора приветствий Айрин представила каждую из женщин, большинство из которых жили в доме восемнадцать, включая пожилую, забинтованную женщину, которую Мириэль встретила на крыльце. Ни одно из их имен не застряло в ее затуманенном сознании. Все, что она заметила, – это их болезнь. У некоторых на коже были видны островки поражений – сухие, толстые участки более или менее круглой формы. У одной на руках и ногах были волдыри размером с горошину. У другой не было бровей, только утолщенная красная кожа на их месте. Женщине слева от Мириэль было трудно схватить вилку, так как несколько ее пальцев скрючились, как у Фрэнка. Женщина напротив не могла полностью сомкнуть веки, ее дряблые щеки и губы обвисли, придавая ей странное, печальное выражение. У кого-то вообще не было заметных признаков болезни.

– Это правда, что вы из Калифорнии? – спросила женщина с несколькими бледными кружками, разбросанными по ее коже.

– Да.

– Вы когда-нибудь встречали кого-нибудь из кинозвезд?

Мириэль поперхнулась глотком молока.

– Нет.

– Как жалко! – вздохнула женщина и вернулась к своей еде.

Женщины задавали и другие вопросы. Личные. Замужем ли она? Как долго? Дети? Мальчики? Девочки? Сколько их? Сколько лет? Был ли у кого-нибудь из них этот недуг?

– Конечно, нет, – ответила Мириэль на последний вопрос.

Несколько женщин за столом фыркнули и ухмыльнулись.

– Ладно, хватит расспросов, – прервала их Айрин, накалывая на вилку последние кусочки курицы и картофеля. – Дайте бедняжке отдышаться, ладно?