Однако со временем люди начали забывать о существовании духов, как и о многих других вещах. Правила и предписания, которые они соблюдали раньше, превратились в традиции и обычаи, а духи стали героями сказок и легенд. Бабушка Евы же была одной из немногих, кто искренне верил в их существование. По ее словам, духи, знающие о забывчивости людей, со временем привыкли к ночной жизни, и утром, с первыми лучами солнца они исчезают и снова появляются после заката. Некоторые же из них, перевоплотившись в других существ, появляются и в дневное время в местах, которые защищают или к которым принадлежат.
Год сменялся годом, Ева взрослела, а ее интерес к рассказам бабушки оставался неизменным. Однако теперь годы работали против бабушки. В последнее время она чересчур уставала, иногда даже не было сил что-то сказать. В такие моменты она предавалась мечтаниям, держа в ладонях свое ожерелье и ожерелье своего покойного мужа, иногда часами смотрела в одну точку, не замечая, как пролетает время. Видя подобное, Ева знала, что ее бабушка думает о давно скончавшемся муже, мысленно говорит с ним, и изо всех сил старалась не мешать бабушке. Каждый раз, возвращаясь из мира грез, бабушка была в разном настроении, иногда шутливо говоря: «Мы поспорили с твоим дедом. Он, как всегда, стоит на своем», а иногда, вспомнив что-то из прошлого, грустила.
Однажды, вопреки обыкновению, бабушка попросила Еву помочь ей выйти на улицу. Когда Ева открыла дверь, на полнивший комнату морозный зимний воздух на мгновение заставил ее подумать о том, что выходить на улицу в такую погоду не очень-то хорошая идея, однако, заметив радость в глазах бабушки и улыбку на ее лице, она просто закутала старушку в еще одну шерстяную шаль и накинула ей на плечи теплое одеяло. Пройдя немного вперед, они сели под навесом, под которым всегда сидели вместе в жаркие летние дни. Рассматривая в течение некоторого времени снег, отражающий солнечные лучи, подобно зеркалу, и постепенно заостряющиеся свисающие с крыш домов сосульки, бабушка повернулась к Еве. Раскрыв кулак, в котором все это время держала ожерелья, она взглядом велела Еве сесть к ней поближе. Спустя несколько секунд, любимые ожерелья бабушки уже висели на ее шее. Это было необычное ожерелье: на цепочке висели совсем маленькие золотистые лепестки, как будто настоящие, а кулон с камнем медового цвета на вид – как самый настоящий желудь, – сиял в солнечном свете.
– Моя сладкая каштанка, – бабушка улыбаясь обратилась к ней, и Ева улыбнулась в ответ. Ведь бабушка часто звала ее так. Причиной этому было то, что она с детства очень любила каштаны. Иногда отец дразнил ее, говоря: «Из-за того, что ты ешь столько каштанов, цвет твоих волос тоже стал каштановым, и если так пойдет дальше, ты однажды и сама превратишься в каштан». И каждый раз целовал ее в обе щеки. Поэтому ей нравилось, когда бабушка ее так называла.
– Это мой подарок тебе на день рождения. Одно из этих ожерелий всегда было у меня на шее, а другое – у твоего деда. Надеюсь, что однажды ты подаришь одно из них своему любимому человеку, и вы проживете с ним долгую и счастливую жизнь. Когда меня не станет, они помогут тебе и твоему любимому в самый трудный момент.
Затем она, убрав с лица внучки локоны волос, сказала: «Давай-ка зайдем в дом, а то твой нос скоро станет краснее носа Арчи, когда он навеселе».
Да, той зимой бабушка подарила Еве два ожерелья. Одно принадлежало ее покойному мужу, а другое – ей самой. Ева непроизвольно сжимала в ладонях ожерелье бабушки. А другого ожерелья у нее уже не было. Ведь другое она подарила ему. Закрыв глаза и крепко сжимая в руках кулон, похожий на дубовый желудь, она желала вновь оказаться там, в ночном мире. Чтобы он тоже был рядом с ней, и все остальные ее друзья были живыми и невредимыми. Затем она медленно открыла глаза, надеяясь снова увидеть их всех вокруг себя такими же веселыми, как и во время их беседы в пещере. Но вокруг все было так же, как и раньше. Снова ее обычная комната в полумраке, а из окна был виден единственный уличный фонарь. Словно свет его вот-вот погаснет в ночном мраке. А ведь когда-то ей казалось, что эта лампа в силах осветить всю деревню.
Раньше в это время невозможно было спать из-за шума во дворе. Сейчас же в деревне было тихо. Не было слышно ни голосов детей, играющих во дворе, ни треска кузнечиков, поющих в траве каждый вечер на протяжении всего лета. Единственное, что было слышно, так это дыхание Евы. Не было слышно даже ее матери, которая в это время обычно готовила на кухне ужин. Ева снова закрыла глаза. Слезы текли по ее щекам и капали на подушку. Когда она снова уснула, была уже полночь. Ей снился мир, который она невольно пыталась забыть. Она снова шла по лесу, и листья под ее ногами переливались разноцветными огнями при каждом ее шаге. В конце дороги, ведущей к пещере, кто-то стоял. Но в темноте невозможно было разглядеть лицо этого человека. Ева боялась пойти вперед. Когда лунный свет, струящийся сквозь тучи, осветил лицо юноши, она узнала его. Теперь она бежала к нему изо всех сил, но вместо того, чтобы приближаться к нему с каждым шагом, она отдалялась от него все дальше и дальше. Через некоторое время земля под ее ногами превратилась в болото и стала тянуть ее вниз. Когда она увидела в густом тумане руку с длинными когтями, тянущуюся из тьмы к юноше, Ева вскочила и проснулась. Ее тело дрожало от страха и волнения, по лицу стекал холодный пот вперемешку со слезами. Чтобы понять, что увиденное было сном, а не реальностью, она взволнованно огляделась, а затем, увидев свою спальню в полутьме и уличный фонарь, светивший на улице в конце дороги, успокоилась и поняла, что находится дома. Все остальное время до рассвета она просто сидела в кровати и смотрела в окно на лес. У нее не хватало смелости снова заснуть.
С наступлением утра Ева собралась с силами, встала, переоделась в свое любимое сиреневое платье и аккуратно подобрала волосы ободком. Прекрасная погода за окном больше не радовала ее так, как раньше. Ее глаза, опухшие от слез, больше не сияли радостью и бодростью. Ева собралась с силами и пошла к двери. Хотя она и не хотела никого видеть или отвечать на какие-либо вопросы, ей пришлось это сделать. Когда она открыла дверь, то увидела, что ее отец и мать сидят за столом и пьют чай, говоря как можно тише, чтобы не разбудить свою дочь, которая, по их мнению, еще спала. Когда Ева вошла в комнату, ее мать встала и поцеловала дочь в обе щеки, затем, когда Ева села за стол, налила ей чай и поставила перед ней. Отец с той же заботой дал своей дочери ломтик хлеба, смазанный маслом и любимым персиковым джемом Евы, и после того, как она откусила кусок, ее родители, беспокоившиеся за нее все это время, усталые после вчерашних поисков, но счастливые продолжили завтрак. Никто ничего не спрашивал. Ева от всей души благодарила их за это.
Голос из темноты
Ей было совершенно безразлично, как проходит день. Она не замечала, когда кончается ночь, когда наступает утро…
В школе ее ничего не интересовало, а дома ничем заниматься не хотела. Даже ее любимые книги уже несколько месяцев лежали на полке нетронутыми…
Большую часть времени она лежала в своей комнате, просто глядя в пустое пространство. И в один из таких дней, когда она была у себя в комнате, она опять вспомнила слова бабушки:
– …Одно из этих ожерелий всегда было у меня на шее, а другое – у твоего деда. Надеюсь, что однажды ты подаришь одно из них своему любимому человеку. И вы проживете с ним долгую, счастливую жизнь. Когда меня не станет, они помогут тебе и твоему любимому в самый трудный момент…
И эти слова заставили ее вернуться назад, в то лето, когда все и произошло.
С того разговора с бабушкой под навесом прошло много времени, казалось, той холодной зимы и вовсе никогда не было, и все, что произошло, на самом деле, было всего лишь сном, видением. Снег, покрывавший землю, подобно ковру, давно сменился зеленой травой, и от царящей вокруг тишины и покоя не осталось и следа.
