С оставшейся светящейся улыбкой хаотично вспоминал привычки:

— Ещё много курила, особенно когда нервничала или не могла сложить картину в голове. Рёв её мотоцикла знал весь Нью-Пари. Да и без него нетрудно узнать её было. Она соблюдала дресс-код на своих условиях. Собирала длинные тёмные волосы в косу, одевалась строго, прилично, как и все, но никогда не расставалась со своим любимым красным кардиганом, за что получала неодобрительные взгляды каждый чёртов день. Но ей было всё равно. Ещё она часто отпускала шутки и быстро могла разговорить собеседника, а это мало у кого получалось. Наверное, поэтому мы и работали в одной команде, так сказать. Дополняли… Она была замечательной напарницей и другом.

— Знаешь, иногда мы лучше всего сходимся с людьми, которые полная наша противоположность, — с нежностью во взгляде от впечатляющий истории, добавила Лурдес.

Инквизитор замер на секунду, согласившись:

— Моя напарница считала точно так же.

Сердце девушки ощутимо забилось сильнее. Почему, она поняла не сразу. Но потом вспомнила терпкий аромат нероли на красном кардигане.

— Этим двум девушкам очень повезло с тобой. Ты с таким восхищением рассказал о них. Это круто… А где сейчас напарница?

Смиренно глядя Лу в глаза, проговорил:

— Погибла при исполнении обязанностей. У всех людей случаются неприятности, даже если мы вспоминаем о них лишь лучшее.

Лурдес не решилась спрашивать что-то ещё.

В повисшем молчании оба услышали, как что-то упало с дивана. Обернувшись на звук, девушка подняла с ковра своё худи, аккуратно кладя его обратно на спинку дивана. Взгляд зацепился за замысловатую вазу, слишком яркую для спокойных оттенков гостиной. Она таилась у дальнего окна, стыдливо прикрываясь шторами, словно была поймана с поличным. Точно такая же стояла в квартире Лурдес Ри.

========== Жена ==========

Взгляд девушки зацепился за замысловатую вазу, слишком яркую для спокойных оттенков гостиной. Она таилась у дальнего окна, стыдливо прикрываясь шторами, словно была поймана с поличным. Точно такая же стояла в квартире Лурдес Ри.

Мужчина проследил за её взглядом, после чего ощутимо упал духом. Она обернулась на него, не зная, как спросить о подобном. Не странно иметь одинаковые вазы разным людям, какими бы необычными предметы не казались на первый взгляд. Но с учётом всего, что происходило между этими двумя, узнать бы не было лишним.

— Занятное кашпо, тоже твоя напарница принесла? — максимально непринуждённо задала вопрос Лурдес.

— Нет.

Нарушив приятную атмосферу озвученным вопросом, поняла, что всё-таки не стоило заходить дальше, отметив неоднозначную реакцию человека перед ней. Начала думать, куда увести разговор, но Инквизитор неожиданно продолжил говорить:

— Жена. Сказала, что унылую атмосферу комнаты не спасти одним уродским пледом, и на следующий день принесла такие горшки, — прискорбно усмехнулся, с искренней печалью вглядываясь в глаза собеседницы с только ему известными причинами, на лице девушки проступило сожаление, но продолжать тему сама бы уже точно не посмела.

Но его открытость распространялась на каждую затрагиваемую сегодняшним вечером тему. Мужчина очевидно знал гораздо, гораздо больше новой знакомой. К этому времени Лурдес, забывшая о первоначальной причине интереса в разговоре с работником Церкви, старалась отнестись к своему спасителю с пониманием и совсем не думала, чем закончится спонтанный разговор.

— Я потерял её весной несколько лет назад. Она была потрясающим человеком, самым непонятным в моём весьма специфическом окружении. Мы познакомились за много лет до этого, но я никогда не мог представить, что такая необыкновенная женщина однажды станет для меня ценнее работы, которой я жил всю жизнь. Войти в Содействие или службу Церкви не так уж и трудно, как кажется на первый взгляд. Но ты наверняка понимаешь, что выйти из подобных органов, добравшись до высокой должности — просто невозможно. Я тогда чертовски устал, Лу. Родившись в обеспеченной семье, я с самого детства находился в руках у властных родителей, тоже ранее служивших Церкви. Но я никогда не был снобом, старался по-возможности помогать людям в нужде. Но зная моё происхождение, я получал благодарность в разных проявлениях, но их доверия никогда не имел. Находясь во власти чужих предрассудков, желая доказать искренность своих поступок, получить уважение, захотел продолжить дело родителей и пойти по их стопам. Заблуждался, потому что на самом деле хотел этого вовсе не я сам. Высокий пост и расположение не залатали пустоту в груди. За всем этим скрывалось неприятие своих желаний, попавшись на чужую удочку, я понял это слишком поздно. Хотелось перемен, понимания, человеческих радостей, затерявшихся среди бесконечных рабочих дел и отчётов. Но варясь в одном котле с такими же коллегами, как мой выстроенный образ, это было невозможно.

Погружаясь в приятные воспоминания всё глубже, говорил уже более отрешённо:

— Она рано стала самостоятельной, поэтому поначалу многие проблемы замалчивала. Наши знакомые нередко отмечали, что мы похожи друг на друга своей безэмоциональностью. Однако это было совсем не так. В её случае оно чаще было напускным, внутри же она горела своими идеями, страстно любила жизнь, как бы нелегко ей не приходилось. Она была очень сдержана на работе, но умела разделять. Узнав её за пределами, понял, что она куда живее многих. Её странности были излишками вечной заряженности, нескончаемого потока энергии, выливающимися за пределы. Как же сильно мне не хватало таких людей рядом, пока я медленно и верно превращался в статую. Не моя в тот момент женщина была тем человеком, какого я припрятал внутри себя ещё в далёком детстве под гнётом серьёзных родителей. Я думал, что у складывающихся отношений нет будущего. Модель моногамии ей не подходила, а пленить её в клетке чужих убеждений стал бы лишь последний эгоист. Но она заверила, что это не будет проблемой, и за все годы жизни вместе ни разу не заставила усомниться в своих словах.

Инквизитор проговорил всё это на одном дыхании, смотря в угол с цветочным горшком, болезненно вздохнул, возвращая взгляд на притихшую гостью, и продолжил с чувством:

— Я полюбил её не сразу, лишь с годами. Но я с самого начала ею восхищался. Я знаю, что мы с ней сейчас далеко друг от друга, дело не в том расстоянии, о каком упоминают обычно, — он не пояснил, что имеет ввиду. — Но что бы нас ни разделяло, я знаю точно, что для такой прекрасной женщины, как она, в моём сердце всегда найдётся место. То, насколько много она сделала для меня за все годы, — бесценно. Однако самым важным оказалось то, что она разрешила мне быть собой. Во всех проявлениях, в любых ситуациях. Ни разу меня не осудила, даже когда было, за что. Отношения, подразумевающие некие обязанности, превратились в самую настоящую свободу. Чем я и обязан ей даже после потери.

Он счастливо улыбнулся, не пряча грусти в заблестевших под холодным светом глазах, и озвучил такие очевидные вещи, но Лурдес поняла, что ещё не скоро забудет его слова.

Ещё немного поговорив, тем самым завершая затянувшийся до раннего утра диалог, девушка покинула квартиру, оставив незнакомца в абсолютной тишине. Только направляясь по пустой улице к дому в приподнятом от неожиданностей последних суток настроении, Лурдес поняла, что даже не знает, как его зовут. А ещё осознала, что он тоже не спросил её имени. Инквизитор подошёл к окну, слегка раздвинув задёрнутые шторы, провожая любовь всей своей жизни одним лишь чувственным, внимательным взглядом.

========== Это было давно ==========

Мужчина прокручивал в мыслях каждую их встречу, прикосновение, разговор, шутки и слёзы, поцелуи и объятия. Как обжимались в кабинетах, будучи условно коллегами и пересекаясь по рабочим вопросам в Корпусе. Прикосновения к коже ощущались маленькими снежинками, сыплющимися на шею в морозный день. Вспоминал, как обессиленно сидели на этом диване ночами напролёт, разгребая завалы, поздним утром засыпая друг на друге. Когда просыпался раньше напарницы и наслаждался её спящим видом, в сердце всегда ютилось чувство нежности, которое вносило в его день лёгкость подобно свежему летнему ветру. Ещё, — как пили чай с шалфеем и рассказывали о своих жизнях друг другу без всяких прикрас. Пока весенний Нью-Пари расцеловывал улицы возродившейся жизнью, взращивали весну в своих сердцах. И страстно дарили друг другу наслаждение в соседней комнате, или даже здесь. Последнее особенно больно было вспоминать в этот прохладный осенний вечер.