Я невольно вспомнила эту поучительную беседу, когда узнала, что отныне все поставки Речного Сокола пойдут напрямую во дворец.

Связать происходящее с тем демоном оказалось нетрудно. Твари нравился чистый шелк, и чем дороже платье, тем больше шансов было погибнуть у той, которая примерила наряд. Оттого и умирали в основном состоятельные особы. А теперь животное принесло потомство. Наверное, детенышей надо кормить – и не только кровью. Шелк-сырец нужен именно для этого. Так я решила.

Но свои мысли, как обычно, держала при себе.

Как на крыльях я летела на встречу с Алым Пионом. За это время я настолько привязалась к ней, что начинала тосковать, если не виделась с куртизанкой хотя бы один день.

Я скучала по ее изысканным шуткам, красивому, безупречному лицу, колкостям и даже капризам. Но сильнее всего – по ее пению и танцам. Право, если бы я была мужчиной, то решила бы, что без ума от куртизанки. Конечно, это не было влюбленностью. Если только не считать ею мое бесконечное восхищение и преклонение перед искусством и силой личности Алого Пиона.

Когда я вышла за пределы города, тотчас же обернулась в Лису. Из Тени было видно, как черно-бурая плутовка понеслась по свежевыпавшему снегу, петляя между деревцами и оставляя цепочку четких следов. Лисичка фыркала и отряхивалась, когда на мордочку падал снег со случайно задетых ветвей. Она бежала напрямик, минуя человеческие тропы, и вскоре выбралась на обрыв возле реки.

Я вышла из Тени и осмотрелась. Алого Пиона нигде не было видно. Зато у куртизанок затевалось кое-то интересное. Чадили переносные угольные жаровни и каменный очаг на кухне. Белые струйки дыма поднимались в морозное небо. Ворота то и дело отворялись, чтобы впустить очередную повозку с грузом. Слуги сгружали на циновки целые свиные и говяжьи туши и тащили их во двор.

Также я увидала посланника из конкурирующей мастерской. Значит, привезли платья! Сердце невольно сжалось от обиды и несправедливости. Наши изделия намного лучше, однако после злополучного происшествия хозяйка дома развлечений больше ничего у Драгоценной Шпильки не заказывала.

Приходилось довольствоваться малым. Заказы обычных горожан и готовое платье не отличались изысканностью и обилием работы. Негде было развернуться фантазии и умениям.

– Сегодня не получится, – прошептала я.

Однако, раз уж явилась, решила передать записку через привратника. Конечно, строчки, нацарапанные углем, – не изящные мазки тушью. Но главное не только то, как это выглядит, а суть вложенных в послание слов. Для простой записки вполне сойдет.

«Госпожа, приветствую вас. Тысяча благопожеланий в сей прекрасный день. Когда вы изволите принять меня? Смиренно надеюсь на новую встречу».

Вместо подписи я нарисовала цветок, почти такой же, как красовался на стяге у здания Управы. Отчего рука сама вывела именно этот символ? Не знаю.

Однако разве я могла предположить, что рисунок повлечет за собой целую череду недоразумений?

Итак, я передала послание через привратника и осталась ждать ответа во дворе, наблюдая за подготовкой к торжеству.

– Кто сегодня гостит в доме развлечений? – спросила я у слуг. – Для кого затевается такой пышный праздник?

– Сегодня приедет наместник Хины, который вскоре отбывает обратно в провинцию, – ответили мне. – И приближенные из высших сословий затеяли прощальный прием. Не менее пышный будет и в Драконьем дворце.

– Вот как…

Я смутно помнила того Дракона. На вид он не отличался от обычного разряженного вельможи.

«Интересно, будет ли сегодня в доме развлечений господин офицер?»

Наверняка. Ведь заранее ввели повышенные меры безопасности. Но я его не увижу. Алый Пион же, скорее всего, будет аккомпанировать какой-нибудь восходящей звезде на небосклоне искусства. Возможно, наместник осчастливит другую и навсегда ранит самолюбие увечной куртизанки. Однако в прошлый раз он отказался, согласится ли сегодня? Как знать.

Наконец прибежала запыхавшаяся служанка и принесла ответ от Алого Пиона, где та просила меня не уходить сразу. Она хотела увидеться со мной в своих покоях. Строки были начертаны самым изящным почерком на тонком шелке. Куртизанка проделала надрез в грубой хлопковой бумаге моей записки и продернула в прореху свое послание. Как изыскано! Послание в послании. Мне так никогда не научиться.

Я уже было сделала шаг вслед за нетерпеливо ожидающей служанкой, как меня окликнул знакомый голос.

– Маленький Цветок? – спросил господин офицер. – Что ты здесь делаешь? Городские ворота скоро закрываются, разве ты не помнишь об этом?

Поклонившись, я ответила:

– Конечно, помню, господин. Я тут по личному делу.

– Насколько личному? – рассмеялся страж. – Поднимись! Посмотри на меня.

Я выпрямилась и взглянула на него. Он не изменился с нашей последней встречи. Дракон скрывался под личиной человека приятной наружности, в парадном мундире глубокого сливового оттенка и шелковой шляпе с невысокой тульей, едва вмещающей убранные в узел волосы на макушке. Правильные черты лица с чистой смуглой кожей без следов чешуи. Блестящие бусины на суровой нитке, свисающие с тульи, ненароком задевают гладко выбритые щеки. Темные, миндалевидные, как у простого смертного, глаза. И обаятельная, открытая улыбка!

Это как вспышка, от которой я на мгновение ослепла. Отчего-то мысли о встрече – всегда лишь бледное подобие самой встречи. Боюсь ли я? Рада ли совпадению?

Он подошел ближе, ведя на поводу коня. Офицер бросил поводья подбежавшему конюху и сделал еще шаг навстречу.

– Что там у тебя? – спросил он с улыбкой. – Ты теперь подрабатываешь посыльным? Принесла чье-то письмо?

– Нет, господин, это… Это мое.

Я крепко сжала, практически смяла записки в руке, испугавшись, что он потребует их прочесть. Словно почуяв добычу, офицер втянул носом воздух. Ноздри его затрепетали.

– Что это? – уже строже спросил он. – Покажи.

– Господин, прошу вас, – склонилась я, не выпуская письма из рук.

– Не бойся. Там ведь нет ничего недозволенного?

Конечно, нет. Но я не хотела, чтобы кто-то рылся в бумагах и читал переписку. Свое послание я бы еще показала, но не изящные строки Алого Пиона. Это означало предать ее. Нельзя вручать постороннему чужие письма, кем бы он ни был. Пусть даже и начальником городской стражи!

– Господин, но это личное! – От ужаса и осознания собственной дерзости у меня чуть не остановилось сердце. – Прошу вас, не настаивайте!

Я пала на колени, крепко сжимая в руках злосчастные письма. Небесный Дар присел рядом, разжал мои пальцы и вытащил бумаги из рук. Что это за слезы на щеках? Отчего так обидно и больно?

Он читал и с каждой прочитанной строкой хмурился все сильнее и сильнее.

– Кто послал это письмо? – вдруг рыкнул он. – Отвечай.

Я не понимала, в чем моя вина, и еще ниже опустила голову.

– Господин, послание личное, – повторила я. – Пожалуйста, верните.

– Верну, когда ответишь. Кто это был? Кто-то из Управы? Чье письмо на простой бумаге? Молчишь? Ничего, я заставлю тебя говорить.

Он встал и рывком поднял меня, потянул за руку и потащил за собой.

– Господин! Нет, нет! – вскричала я.

У меня заплетались ноги, и я не поспевала за ним. Заметив это, офицер сбавил темп и пошел обычным быстрым шагом.

– Жди меня здесь, – велел он, раздвигая в стороны расписные двери, обтянутые бумагой, и изучая помещение.

Похоже, то была одна из комнат для уединения. Места мало. Все чисто прибрано, опрятно и в целом не походит на зал для приемов. Из обстановки – только низенький лаковый столик и до поры свернутые одеяла и шелковые подушки.

Комнатушка для тайного свидания куртизанки и ее клиента!

Небесный Дар поманил меня внутрь, но я в испуге попятилась.

– Глупая, – пожурил меня он. – Заходи, не бойся. Надо прояснить все до конца.