Андрей вдруг рассмеялся.

- Тебе легко говорить… Ты как-то приспособилась к жизни…

Женя вспыхнула.

- Приспособилась?!

- Ну, устроилась…

- Ах, вон как… – она до боли закусила губу. – Когда со мной случилось несчастье, я думала, что вообще не смогу ходить! Рядом постоянно были люди, успокаивали, поддерживали, ты писал мне… А я думала только о том, что могу остаться инвалидом. Мне хотелось умереть! Но потом… Потом ты всё знаешь, я тебе подробно рассказала всё в том письме. И я смогла вернуться к нормальной жизни, понимаешь? Смогла! Я не приспособилась, я живу! А ты… Ты просто потерял вкус к жизни… Расклеился, как… Экзамен он завалил! Сложно ему!

Женя не до конца осознавала, что Дунаеву было тяжело не только по причине учёбы. Находиться рядом с девушкой, которую он любил долгие шесть лет, и самому отдать счастье в другие руки… Девушка тяжело задышала, к лицу прилила кровь, и голова закружилась. Дунаев выбросил сигарету и схватил подругу за плечи.

- Эй, кареглазая! Ты чего? – в его глазах промелькнул испуг и он склонился к её лицу, резко побледневшему. – Плохо?

Пчелкина стремительно направилась в ванную. За мощной струёй воды Дунаев отдалённо услышал, как её тошнит. Он устало потер виски одной рукой, с шумом выпустив воздух.

- Ну дурак…

Женя вернулась обратно и приземлилась в кресло. Андрей сел напротив, осторожно взяв её за запястья.

- Что с тобой?..

- Я беременна, Дунаев. Четвёртая неделя уже…

Парень поджал губы в грустной улыбке, затем потянул Женю за руки вверх и обнял.

- Прости, кареглазая. Не сердись, слышишь? Я дурак… Поздравляю. А он… Он то знает?

- Знает. И ты теперь. Больше никому пока не рассказывала.

- И опять я останусь без тебя через полгода, да? – Дунаев засмеялся. – Ещё раз в академ уйдёшь.

- В отличие от тебя я не успокоюсь, пока не закончу мед. Даже если придётся взять ещё хоть десять академов.

- Декан тебя не поймёт.

Теперь они рассмеялись вместе.

- Ладно, лирику в сторону, – Андрей отпустил девушку и протянул ей в руки учебник. – Давай, вещай, просвяти друга-неуча.

Осень 1994-го

Этот год, на которые так уповали все в новогоднюю ночь у Беловых, совсем не радовал. Между четвёркой назревала скрытая борьба за власть, за право принятия решений и, конечно, за деньги. Нейтралитет держал только Фил, безукоризненно выполняя свои задачи по безопасности, и открыто ни с кем в конфликт не вступал. Спокойно соглашался с мнением Саши, который в свою очередь медленно и уверенно шагал к легализации их бизнеса. Министерство Добрых дел, как их называл шутя сам Белов, неустанно следило за его деятельностью, и Белый предпринимал любые попытки соскочить с их крючка. Об этом, естественно, никто из друзей не знал.

Космоса давно уже не устраивало его положение в фирме. Если Пчела контролировал финансы и продумывал любые варианты приличного заработка, то Холмогоров ощущал себя бесполезным теленком. Последний раз, когда он смог уговорить Белова, – это случай о поставке наркоты в Москву незадолго до смерти Фарика. С тех пор его весомость в их компании неумолимо пикировала вниз. Пристрастие к коксу усиливало нервозность и беспорядочность мыслей, и если по началу это беспокоило друзей, то теперь начинало нервировать.

А ему хотелось заняться делом! И он нашёл его, поддавшись разговору с Лукой, и пришёл к Белову предложить всю эту схему с оружием. Но Саша, который только недавно отдал на подпись бумаги на льготы импорта алкоголя и табака, резко присек все уговоры и доводы друга, снова опустив Космоса до низшей точки. Коса это бесило, но сделать он ничего не мог.

В царящей ночной тишине сердито разразился трелью телефон. Женя, еле уснувшая после тяжело дня и долгих ожиданий мужа, отвернулась к стене, когда Витина рука выскользнула из-под её лопатки и потянулась к мобильнику.

- Че, спишь? – услышал Пчела на том конце голос Космоса. Параллельно в динамик дул сильный порыв ветра и доносились громкие сигналы клаксонов проезжающих мимо машин. – А че это ты спишь, а, Пчелкин?

- Ты время видел, придурок? – злостно процедил Витя, оглянувшись на спящую жену. – Три часа ночи!

- Да-а-а? – протянул Кос, и в его голосе отчётливо послышались истерические нотки. – А я и не заметил. Я вот ща мчу по Тверской.

- Иди проспись, кретин. Ещё раз мне под этой дрянью позвонишь, я тебе башку пробью нахрен!

- Че, не нравится? А мне тоже, Пчелкин, много чего не нравится!..

Пчела резко сбросил вызов друга и отшвырнул телефон на тумбочку. Спать резко перехотелось. Дела в фирме шли из рук вон не очень, с переменным успехом, любые прибыльные на взгляд Вити предложения Белов отсекал, уверенно стоя на своём, внушая, что им нужно легализировать бизнес, сводя все криминальные связи к минимуму. Оно и понятно – жена и ребёнок, которым в первую очередь нужна была безопасность. Да и сам Пчелкин сейчас находился в похожей ситуации – Женька была уже на третьем месяце. Даже не верилось, что через полгода он станет отцом. Но деньги… Они были нужны. Времена вокруг стремительно меняются, запросы растут. И чем больше мы имеем, тем больше мы хотим ещё.

Поздние визиты домой участились, и иногда это заключалось не в делах, а в самой Жене. Последний месяц её настроение менялось, как погода, приправой к гармональным всплескам служил и жуткий токсикоз. Девушка частенько пропускала пары и была вынуждена находится дома одна, и позднее возвращение мужа её только больше раздражало. Ссоры вспыхивали чаще. Первое время Витя старался держать себя в руках, оправдываться и подходить первым, но последние недели ему это порядком надоедало. Он мог долго кататься по Москве или стоять во дворе в ожидании, когда в их квартире погаснет свет. Пчелкин приходил домой и видел жену спящей. Конечно, так он пытался избежать очередной гневной тирады, не задумываясь, что такое поведение лишь усугубляет нынешний конфликт.

Вот и сегодня он заявился, когда Женя потушила в квартире свет. Но когда зашёл, обнаружил жену сидящей на кухне в полной темноте и пристально смотрящей на него.

- Я поняла теперь твою фишку, – прошипела Женя, когда он скинул плащ и прошёл а комнату. – Зачем нам решать проблему? Виктор Пчелкин просто от неё сбежит!

- Уже поздно. Ложись спать, – держа себя в руках, попросил Витя.

- Удивительно, что ты в курсе, сколько времени. А то, что дома тебя ждут и переживают каждый день, на это тебе наплевать!

- Я попросил тебя…

- Я тоже тебя просила!

- Женя, мне надоели эти постоянные скандалы. Я понимаю, у тебя гармоны плещутся уже из ушей, но в конце концов!..

- Может быть, и я тебе надоела? – парировала Пчелкина.

Витя понял, что нужно срочно ретироваться в ванную, пока не сказал то, о чем может потом пожалеть. Он молча встал, и Женя услышала, как хлопнула дверь в комнату. Она села на кровать и закрыла лицо руками. Сама понимала, что бывает не права, но как будто намеренно портила с мужем всяческие отношения.

Когда Пчелкин вернулся в комнату, девушка только уснула. Сжавшись в комочек, она лежала на боку, и молодой человек аккуратно присел рядом, мягко прижимая Женю к себе. Щеки ещё были влажные от слез. Витя коснулся губами нежной, бледной кожи и прилёг. Усталость навалилась на веки свинцовой тяжестью, и сквозь беспокойную дрему Пчела почувствовал, что жена во сне его обнимает. Тогда он смог провалился в тревожный сон, который спустя час нарушил Космос.

- Неужели я застала тебя утром дома? – Женя перевернулась на другой бок, чуть жмурясь от солнечных бликов, и вперилась взглядом в спину Пчелкина, облаченную в темную рубашку.

Витя повернулся через левое плечо, застегивая пуговицу на манжете, и улыбнулся.

- Мне уже пора, – он присел с ней рядом, поправляя одеяло, коснулся поцелуем мягких губ. – Как ты себя чувствуешь?

Девушка слегка нахмурилась, прислушиваясь к своим ощущениям.

- Нормально.

- Уверена? – он с легким прищуром вглядывался в ее глаза, под золотистой завесой которых иногда было не так-то просто разглядеть истинных чувств. – Ладно, – чуть помедлив, поверил Пчела. – Точно решила, что поедешь?