- Так, я поплыл, – Космос пульнул бычок в сторону дороги, сунув руки в карманы брюк, направился обратно внутрь, и перед тем, как дверь за ним захлопнулась, Женька услышала приглушенное: – Белый!..

Пчела, по-прежнему продолжая подпирать колонну, откровенно рассматривал Филатову с ног до головы. Все мысли разом покинули голову. Она стояла перед ним в том самом черном платье. Корсет выгодно подчеркивал грудь, легкий атлас плотно облегал талию, бедра и стройные ноги на высоких шпильках. Этот элегантный черный наряд смотрелся на бледной коже… сексуально. Господи, и кто создал это проклятое платье?!

- Ну и как тебе живется, милый доктор?

- Не жалуюсь, – отозвалась Женька. Идти внутрь не хотелось. Она так же оперлась спиной о колонну и смотрела вдаль, где Новый Арбат переливался ночными огнями, сновали прохожие, оживленно обсуждая что-то.

- М-м-м, – высоко интеллектуально отреагировал Витя, делая очередной глоток, – значит, все в порядке?

- В полном, Вить.

- Все устраивает?

Женька скривилась, догадавшись, на что намекает друг. Пчелкин тем временем склонился к ней ближе, и в лицо Филатовой ударило его горячее дыхание с пряными, древесными коньячными нотками:

- И трахается так же, будто открывает бутылку шампанского?

Щеки Женьки вдруг залились краской, и она почувствовала, как мгновенно выступил пот.

- Не твое дело, – огрызнулась Филатова, и все же поняла, что он имеет в виду.

Никита никогда не возится, не колеблется, не теряется. Он всегда точно знает, чего хочет, и неизменно это получает – нового «клиента» или что-нибудь в постели, и все с такой легкостью, с какой он откупоривает шампанское. Пчела за этот вечер уже успел срисовать его психологический портрет, и для него не укрылись властные ноты и жесты Никиты в адрес Женьки. Глупо, Вите было во многом плевать на чужие отношения, но что-то внутри подмывало его.

Филатову бросило в жар, и волосы сразу стали липнуть к шее. Выпустив изо рта прохладный воздух себе на грудь, Женька подняла копну волос, давая ветру освежить кожу. Витя нахмурился, всматриваясь в полумраке в темные следы на ее шее. Недолго думая, он развернул девушку к себе, отчего та, испугавшись, дернулась в сторону. Парень успел ухватить ее за плечи и, выведя на свет уличных фонариков, украшающих вывеску ресторана, приподнял ее голову за подбородок. Сначала он подумал, что это засосы, и уже готов был отпустить колкий комментарий в адрес подруги, но на свету отчетливо разглядел отпечатки от пальцев – четыре слева и один большой справа.

- Что это? – его тон сейчас отдавал отческими нотками.

Женька округлила глаза, испугавшись, что от дневного удушья остались следы. Она поспешно закрыла ладонью область возле ключиц, и Пчела, проследив за ее жестом, заметил сквозь ее пальцы тонкую подвеску-подковку.

- Ну что, принесла счастье? – невесело усмехнулся Витя. В голове тут же промчались флешбеки прошедших лет – ее день рождения, спор с Дунаевым, поцелуй, встречи, как вывозили ее из того бара, драка со Слоном. Казалось, что череда неприятностей следует за Женькой попятам. – Еще раз спрашиваю, что это?

- Ударилась.

- Че? Филатова, ты кому сейчас заливаешь? – Пчела недобро сверкнул глазами. – Это он, кухонный боксер?

- Я сама виновата.

Витя отшатнулся в удивлении, будто слова подруги ошпарили его кипятком. Ушам своим не поверил. Он снова приподнял ее за подбородок двумя пальцами и заглянул в некогда любимые золотистые глаза. Ее сломали. Давно. Сильно. Он ее сломал.

Из зала послышались приглушенные звуки музыки. Рассеянно глядя на Женьку, Пчела смог додуматься только до одного:

- Пойдем потанцуем.

- А Виктор Павлович сегодня танцует? – усмехнулась Филатова.

- Для вас, Евгения Константиновна, да.

Помните Сергея Сергеевича Паратова из пьесы Островского? Вот сейчас Пчелкин полностью олицетворял его. Не беря в расчет схожесть с образом жизни, любовью к деньгам и роскоши, женщинам и азарту, сейчас он поступал с Женькой так же, как Паратов с Ларисой по своему возвращению. Стоило девушке забыться, переключить свое внимание на другого человека, остыть и начать новую жизнь, фразой и делом Вите удавалось сейчас вновь заполучить внимание Филатовой. Ее робкий взгляд и согласие на танец в присутствии в зале Никиты тешило эго Пчелы. И лишь тот факт, что Никита причинил ей боль, несколько тормозили Витю. Через плотную стену равнодушия, которой парень оброс уже с головы до ног, пробивалась когда-то яркая забота. Вспомнилось все, что он ощущал тогда, когда чужие грязные лапы протянулись к ней. Но сейчас-то? Законные отношения, казалось бы.

- Пойти разбить ему башку бы, – ближе прижав к себе Женьку, Пчела кружил ее в медленном танце, не переставая поглядывать на Никиту, на лице которого бегущей строкой отражалось недовольство.

- Вить, прекрати. Он ничего мне не сделал.

- Врешь и не краснеешь, Филатова.

- Краснею, но не вру, – зал и правда пропитался горячим воздухом после алкоголя и танцев, поэтому Женька чувствовала, как горят ее щеки.

- Ты счастлива?

Такой простой вопрос, а ответить она не могла. Счастлива ли?

- У меня есть любимая работа…

- Про работу свою помолчи, а? Мазохистка! С этим, – он кивнул в сторону Никиты, – счастлива, спрашиваю?

- У нас все хорошо.

Мелодия кончилась, и Женьке наконец пришлось вернуться на свое место. Никита без стеснения флиртовал с близ сидящей дамой, которая пришла за компанию с подружкой, сопровождающей одного из братков. Возвращение Женьки парень отметил холодным взглядом, а затем вдруг удалился с блондинкой в красном шелке куда-то за пределы видимости Филатовой.

- Женечка, – она ощутила на оголенном плече руку Ольги Николаевны, – ты нас так и не познакомила со своим Никитой.

- Сейчас он вернется, – улыбнулась ей Женька.

Но Никита не возвращался. Ни через десять минут, ни через двадцать, ни через полчаса. Женька выудила из клатча мобильник – подарок того же Никиты на ее день рождения – и набрала номер. Телефон был отключен.

Банкет близился к завершению. Фил и Тамара уехали раньше гостей, остальные потихоньку стали расходиться и разъезжаться. Женька стояла на крыльце и ежилась от ночного ветра. Ольга Николаевна ждала такси.

- Где же твой? – девушка не успела разгадать, с какими эмоциями спросила у нее женщина. Было ужасно неловко. Что отвечать?

- Я не знаю…

- Послушай, вы что, поссорились? – тетя Оля приобняла дочь за плечи и чмокнула в макушку. – Поехали домой? Выспишься, а завтра вы там уже во всем разберетесь.

Женька отрицательно закачала головой.

- Нет, я поеду, мам, – она уловила грусть в глазах женщины и крепко обняла ее. – Я приеду на днях, обещаю.

Сзади Женьки остановился Пчела, закурил и накинул ей на плечи свой клетчатый пиджак.

- Где благоверный твой? Не выдержал конкуренции и сбежал? – усмехнулся он. Она молчала. – Ладно, поехали.

- Куда?

- Ко мне, буду читать тебе историю древнего Рима перед сном, – заметив ее рассеянный взгляд, Пчела закатил глаза: – в будуар твой поехали. Филатова, что с тобой стало?

- А с тобой?

- Не начинай, – отрезал Витя и распахнул пассажирскую дверь своего автомобиля. За рулем сидел кто-то из охраны. – Падай.

Когда белое «Вольво» припарковалось у подъезда, уже перевалило за полночь. Женька вышла из машины, посмотрела наверх – тусклый синий свет виднелся в окне квартиры Никиты. Значит, он дома. Прекрасно, сейчас этому ревнивцу не поздоровится!

- Ну, спасибо, – девушка склонилась к окошку передней пассажирской двери, где сидел Пчела.

- Ну, пожалуйста, – его взгляд устремился на ее декольте. – Давай топай, Филатова. Иначе заберу тебя сейчас.

Поняв, куда направлены его глаза, девушка легонько толкнула от себя его голову.

- Разбежался.

Пчелкин ухмыльнулся.

- Или проводить?

- Нет, – отрезала Женька, оттолкнувшись от двери. – Пока.

Квартира встретила ее тишиной. Филатова скинула больные шпильки и, облегченно вздохнув, прошествовала в спальню. Никита стоял у раскрытого настежь окна, не мигая глядя на нее.