Ленка покачала головой:

- Все-таки противный ты. У тебя одна грязь на уме.

- И не говори, – поддакнула Женька. – Вечно все опошлит.

Женька давно привыкла к двусмысленным шуточках и выходкам Пчёлы и Коса, и если бы не старший брат боксер Валерка и весельчак, но умеющий вовремя становиться серьёзным Сашка – их компания являла бы собой миру обычную шпану. Но она любила их, каждого, как родных братьев. А разве братьев выбирают?

О серьёзных вещах она всегда могла поговорить с Филом, у них почти не было секретов, за исключением первой влюблённости Женьки. Так же Валера учил её азам самообороны и стойкости характера. С Белым девчонка могла обсудить книги и интересные факты в мире науки, уже с 8го класса Саня заинтересовался архиологией, география была самым любимым предметом. Парень нередко продумывал маршруты по лесной местности, вместе всей компанией они так же гоняли на велосипедах на природу.

Общение с этими двоими плодотворно сказывалось на развитии Женьки, её красноречие и кругозоре, но свою лепту вносили и Пчела с Космосом, вечные балагуры, один – казанова недоделанная, сумевшая почти всем девчонкам из паралли снизить успеваемость под конец учебного года перед выпускными экзаменами. Пока Саня Белый постигал науку необъятной нашей Земли-матушки, Пчёла уже чуть не создавал свой мини-бизнес школьной канцелярии и все, что с ней было связано. А Космос и вовсе обрушил на отца новость, что не собирается поступать в высшее учебное заведение.

Так Женька впитала в себя всевозможные черты друзей, чем сейчас бесщадно пользовалась. Ленка Елисеева перевелась в последний учебный год в их школу, и через некоторое время завоевала юное, пылкое сердце Сани Белова. Никто из ребят сначала не воспринимал их отношения всерьёз, но когда Ленка стала появляться в их компании с завидно регулярностью, было ясно – дело плохо, потеряли пацана.

Но вопреки опасениям ребят, Саня мог разделять свою любовь и дружбу, только после получения повестки стал чаще проводить время с любимой девушкой.

За палаткой раздался восторженный вопль Космоса:

- Ух ты! Да тут «Чинзано» натуральное!

- Это ты у нас чинзано натуральное, – заметил Пчёла, – а в рюкзаке моем «Чинзано» натуральный. Два балла тебе по грамматике… Правильно я говорю, а, мелкая? – и ткнул Женьку в бок.

- Ну что, – Фил хлопнул в ладоши, – может, грянем нашу, пока Саня откупоривает?

- О, вечер перестаёт быть томным! – радостно согласилась Женька. – Давай-ка гитару!

Научил её азам игры, кстати, тоже Саша.

- Подождешь, Бетховен. Только струны рвать умеешь, – Космос плавным жестом поднял гитару, просунул шею под ремешок и прошелся большим пальцем по струнам.

- Вновь эти пьяные ночи, – начал он, и остальные тихонечко подхватили.

- Эй, а чарка-то где? – крикнул Пчёла. – Кто у нас виночерпий? Белый, епти мать!..

- Братья, – Белов поднялся над друзьями, кивнул Женьке, – систр, Ленка, – имя последней он выделил с особо мягкой интонацией, – сегодня особенный вечер…

- Ещё бы, друга теряем на два года, – вздохнул Пчела.

- Да погоди, дай сказать, – шикнул Фил.

- Спасибо, что вы со мной. Я смотрю на вас и понимаю, что вы для меня самые близкие люди и я хочу, чтобы так оставалось всегда. Неизменно. Я думал об этом уже несколько месяцев и решил, что сегодня – самый подходящий момент.

Он пошуровал по карманам джинсов и выудил оттуда серебряное колечко.

- Ленка, я тебя люблю. Выходи за меня.

- Ну, все, приплыли, – пробормотала Женька, Пчёла только согласно хмыкнул.

Несмотря на некоторую настороженность друзей, они все равно радостно заулюлюкали и захлопали. Ленка подавилась кипятком, в момент отрезвела и тоже поднялась, чтобы быть на уровне с Белым.

- Согласна?

Она тихо и нервно хихикнула и крепко обвила парня за шею.

- Каков твой положительный ответ?

- Да! – Елисеева задохнулась от волнения, голос прозвучал сдавленно, и она снова повторила: – Да!

Возвращались домой под утро. У неизменной беседке на пустыре за их домами ещё прощались полчаса, пацаны не могли напоследок наговориться, а Женьке приходилось развлекать переполненную волнением Ленку.

- Рада хоть? – спросила Женька.

- Это так неожиданно, я… Я даже не знаю. Но да, я ведь люблю его.

- Ну смотри, твоя задача – дождаться… Предательства Сашка не простит. И никто из нас не простит.

Женька в свои шестнадцать была выше Ленки на пол головы, и той приходилось смотреть на сестру Фила, чуть приподнимая глаза, но Елисеева считала девчонку ещё малышкой, с которой на удивление остальные ребята общались абсолютно наравных.

- Да что ты, Женечка, куда тебе понять ещё.

- Да уж больше некоторых понимаю, – огрызнулась Филатова. – И я предупредила, Лен.

- Мы и так у всех на виду. Я не я буду, если не дождусь Сашку.

Женька смерила блондинку пытливым взглядом, и в этот момент парни поравнялась с ними.

- Ну что, братцы-кролики, по домам? – Белов обнял за плечи обеих девчонок. – Мне завтра столько делать…

- Пора уже сейчас начинать, чтобы марафон вышел удачным, – загоготал Пчёла.

- Не учи учёного, Пчёлкин, – усмехнулся Саня.

Уже подходя к подъезду Филатовых, который был напротив Санькиного дома, Белов чуть отвёл Фила в сторону.

- Брат, ты присмотри за ней. Я на тебя больше всех полагаюсь.

- Ладно, Сань. Не парься главное. Все чин чинарем будет. Присмотрю, как за своей, – Валера кивнул в сторону Женьки, и голос его прозвучал по-отечески тепло и уверенно.

- Спасибо. И пишите почаще.

- Будем, Сань.

Они пожали руки, Саша обнял Женьку, и ребята разошлись по разным подъездам.

====== 2. Вирус любви ======

В 1988 году страна, партия и комсомол уже работали в режиме «горбачевской перестройки» и в условиях антиалкогольной кампании. Не было уже таких привычных в прошлом десятилетии коммунистических лозунгов. Еще в начале 80-х годов ко дню рождения Ленина проводился «Ленинский зачет», но в 1988 году его уже не было. Тем не менее, партийных организации ещё пыталась делать вид сплоченных активистов-комсомольцев.

Учиться Женьке нравилось, слыла ударницей, можно сказать, была в ней энергия активистки. Сам по себе комсомол, уже не имевший особой силы, как в начале её учёбы в школе, но ещё с бесконечными собраниями-заседаниями, скучными, тянущими душу, как слипшиеся макароны из кастрюли, терпеть не могла. На все собрания ее звали, а у нее всегда находился повод отговориться. Отпрашивания всякий раз превращались в небольшой спектакль, который отыгрывался Женькой до того хитро, что ее комсомольское реноме не только не страдало, но даже выигрывало. Иногда проще было принести записочку от тренера – но и скучнее. Женька много занималась спортом: фехтованием, стрельбой. Плавала на длинные и на короткие дистанции, побивая мальчишеские рекорды.

Так чета Филатовых в школе слыла как полностью спортивная, и когда Валерка выпустился, Женька продолжала нести это “знамя”.

Девчонкой она была высокой, симпатичной, было в её внешности что-то загадочное, притягательное, возможно, золотистые глаза, большие, в обрамление тёмных длинных ресниц, которые в начале 10 класса Женька стала подкрашивать. В новом учебном году 9 класса, даже ещё задолго до прихода весны, старшеклассников начал косить вирус любви. Нашлись парни с параллели и даже помладше, которые начали сохнуть и по Женьке, причем каждый проявлял влечение сообразно темпераменту. Кто нарочитой грубостью и даже попытками легкого рукоприкладства, а кто – нежными записочками, томными взглядами, нелепыми провожаниями до дому (как правило, робкие ухажеры плелись за ней следом шагах в десяти-пятнадцати), картинными страданиями, подчас скрывающими страдания совершенно искренние. Нередко они натыкались на Пчелу и Космоса, которым было достаточно пары фраз, чтобы несчастные проваливали с района.

- Да хватит вам уже молодняк шугать, – отмахивалась Женька.

Пчела был как всегда в своей манере: