Уже полгода Влад не появлялся дома. Не хотел. Тем временем Элеонора уже второй раз отлежала в наркологии. Официально уже давно нигде не работала. Мать к тому времени перебралась к очередному любовнику. Проблемы со здоровьем не останавливали Элеонору от очередной дозы. Когда бригаде Женьки и Влада поступил вызов, Спицын еще не знал, к кому он едет.

Мать, полуприкрыв глаза, сухими губами прошептала:

– Я чувствую, как сквозь меня проходит время, понимаешь, Влад, просто чувствую физически, – потом добавила: – я не могу стареть, не умею.

Элеонора стала плаксивой и раздражительной. Пока Женька мерила ей давление, мать, не стесняясь, обвиняла сына, в том, что он так неожиданно бросил ее, жаловалась, что её никто не любит, плакала, успокаивалась и интересовалась, как она выглядит. Влад устал. Женька, немного шокированная данной картиной, вынесла вердикт:

- Сердце измотано, печень увеличена, нервная система расшатана до крайности.

- Да ты что, малышка, неграмотная что ли, – искренне удивилась Элеонора. – Опиатные нарки тоже бы хотели потягивать сухое вино и курить легкие сигареты с ментолом, – Элеонора перекинула ногу на ногу. – Но это кайф бычий, понимаешь? Настоящий – только в маке, на конце иглы… А то, что здоровье малёк потрепалось, это ничего… Жизнь без кайфа – не жизнь, поняла, красавица?

Влад скривился, будто разом проглотил несколько лимонов, а затем рассмеялся, зная, с какими чувствами его мать назвала его коллегу. Он сразу отметил перемены в материнском взгляде, когда молодая, цветущая Женька вошла в спальню во всем блеске своих двадцати лет, свежего, так идущего ей накрахмаленного халата и неуловимой женственности.

- Вот ты и стала невольным виновником знакомства с моей матерью, – невесело хмыкнул Влад, когда они с Женькой уже вышли из ворот дома.

- Она у тебя… специфическая. Но красивая, очень.

- Если бы эта ее красота хоть как-то отражалась внутренне.

- По-моему, она весьма искренне переживала за ваше общение… – рассеянно пожала плечами Женька.

Влад вдруг расхохотался, немного нервно.

- Ой, Женька, она гениальная актриса. Уж поверь, искренне переживать она может только за свою физиономию и кошелек.

Филатова молча шла следом за парнем. В голове засела навязчивая мысль, а какой была в жизни их с Валерой биологическая мать? Брат никогда больше не поднимал этой темы, ему было противно и больно, и после их последнего разговора о ней еще три года назад, Женька вопросов не задавала. Она очень любила Ольгу Николаевну, человека, окружившего их с Филом теплом и любовью. И глядя на мать Влада, девушка вновь подумала, а вдруг Людка была такой же? И как бы они жили сейчас, будь она жива. Так же бы скитались по съемному жилью, как и Спицын?

- Пятая бригада, на выезд, – раздался в салоне «скорой» голос диспетчера. Она назвала адрес: – Молодой парень, жалобы на боли в спине.

После крайнего вызова Женька прыгнула в электричку на Москву, которая была полупустая.

Через купе напротив нее сидел парень. На вид ему было лет около двадцати пяти. Он был высок, очень красив, одет не по-советски, и вместе с тем слегка небрежно: бежевые брюки без заутюженных стрелок, в тон им туфли из мягкой замши, такого же цвета батник с закатанными до локтей рукавами. Воротник был расстёгнут аж на три пуговицы. Голубые мечтательные глаза, мягкая линия рта, тонкий прямой нос и аккуратно уложенные русые волосы – принц из сказки «Золушка» да и только!

Женька невольно залюбовалась приятной внешностью молодого человека, чем-то отдаленно напоминавшей ей черты Пчелкина. Филатова грустно усмехнулась и отвела взгляд к окну, но через минуту почувстсвовала, как на нее смотрят. Парень смотрел прямо на нее и улыбался.

В 90-е люди перестали верить не только в коммунизм, но и в честность, верность, любовь и бескорыстность. Улыбка означала превосходство, насмешку, оскал или издевательство.

Но это была странная улыбка. Добрая, ласковая, нежная и без намека «купи самогон, оторвемся». Вообще забытая и невиданная Женькой много лет.

Улыбка Валерки в детстве. Улыбка врача в детской поликлинике, улыбка того милиционера, к которому подошла маленькая Женька, держа Фила за руку, со словами: «Товарищ милиционер, скажите моему братику, если он не пойдет домой, то Вы его арестуете».

Пока Женька пыталась перевести взгляд обратно на мелькающий пейзаж за окном, в голове метались образы: Валерка, врач, милиционер. Потом девушка вспомнила тысячи улыбок, они были, были всегда, когда она была маленькой… Когда не было 90-х.

И она этим тетям, дядям, друзьям улыбалась… Так же.

И Женька, начиная понимать, выпрямилась, и посмотрела на этого парня еще раз, смотрела, смотрела, и вот тихонько улыбнулась, как сфинкс, слыша треск камней и шепот песка.

Вдруг раздался грохот, в вагон с Женькиной спины вошел кто-то, с силой швырнув раздвижную дверь и что-то проорав нецензурно.

Обернувшись, Филатова увидела здорового мужика, который двигался по вагону, стуча кулачищами по спинкам сидений, от чего сидевших рядом подбрасывало, а иногда с сидений что-то падало на пол.

В 90-е было очень мало здоровых мужиков. Все недоедали знатно, и мужик с мясом на костях был или бандитом, или успешным «бизнесменом».

Этот явно из первых, был одет получше пассажиров, и наверняка вообще каждый день ел мясо. Народ затих, прижавшись к окнам.

Спинке женькиного купе не досталось, потому что, проходя мимо нее, мужик уже заметил девушку. Он встал около нее, завис на секунду и плюхнулся напротив, загородив её от улыбающегося парня полностью. Здоровый, лет под сорок, вдатый.

- Куда едешь, красивая? Я твоей компании не помешал?

Женька еще с его появления в вагоне стерла улыбку и нахмурилась. Все ее нутро хотело огрызнуться, но опыт, как прошлого, так и медицинского, уверял вести себя спокойно. Сейчас с такими шутки плохи.

- Сидите.

Бугай вдруг разразился противным хохотом:

- Сесть я всегда успею. Так я задал вопрос – куда едешь?

Нервы начинали закипать.

- Меня в детстве учили с незнакомыми дяденьками не общаться.

Мужик осклабился.

- Так это в детстве, – он подался к ней вперед, и Женька инстинктивно вжалась в деревянную скамью. – А сейчас ты девочка взрослая. Но надеюсь, такая же послушная.

И его потные мясистые ладони резко вцепились в женькины колени и рванули на себя. Парень увидел, как спина и плечи мужика зашевелились, и он чуть привстал.

- Ты че, в край охринел, плюгавый? – взорвалась Женька, резко вскочив. Мужик попытался ее поймать, но не успел – девушка резко рванула в тамбур.

- Ах ты сука!

Мужик почти сразу тоже встал и, довольно что-то сказав, отправился следом, опять с силой захлопнув дверь в тамбур.

В вагоне гробовая такая тишина, и только «Ту-ту, ту-ту».

Парень обвел взглядом весь вагон, те, кто не успел отвернуться, поспешно прятали глаза, и вообще весь вагон глядел в окна: на разбитые заводы, покосившиеся столбы и заборы. Стоит отметить, народу было три десятка, мужчин, женщин, старушек.

Выдохнув, парень достал сигарету, и пошел следом. Он вообще не думал о спасении девушки или драке, просто прикинул, что при свидетеле насилие не свершится. Шел спокойно и не спеша. Все резко поменялось, когда парень открыл дверь в тамбур. Женька уже успела огреть здоровяка своим рюкзаком, и парень увидел, как бугай вывернул ее руку, из которой с жалобным звяканьем упал на грязный пол скальпель. Другой рукой он схватил ее за лицо.

Парень в прыжке схватил мужика за спину – не за одежду или плечи – именно пальцы сжали его спину, вонзившись в мышцы, отшвырнул его в другой конец тамбура. И он снова кинулся к нему, но мужик, уже сжавшись на полу, выставил руки, защищаясь. Он тоже кричал, на одной ноте с ужасом глядя на парня. Он схватил его, за голову – и снова швырнул в другую сторону. Так не разу его и не ударив, парень очередной раз швырнул мужика об дверь в соседний тамбур, которая от удара распахнулась, и тут насильник ползком рванул туда. А вторая дверь уже была открыта, там стояло несколько мужиков, глазея на парня с Женькой. Бугай на четвереньках шмыгнул к ним, но спаситель Филатовой рыча успел схватить его за ногу и потащил к себе. Мужик, завыв, задергался и, вырвав ногу, на четвереньках кинулся в соседний вагон, в середине его догадавшись встать и побежать.