- Ну, Володь, дело не клеится, – закрыв дверь на ключ, сиротин утер влажный лоб платком и шумно выдохнул, – сговорились эти щенки, долдонят как под копирку одно и то же. Филатовы в сознанке, сестрица тоже сказала, что он участвовал, но это к делу, – он развел руками, – никак не пришьешь. Даже хулиганка не проходит… Что делать то, а, Володь?

Каверин крутил в пальцах небольшую стопку с коньяком и многозначительно цокал языком.

- Объявлять в розыск его. По любому засветиться где-нибудь…

- Ты говорил уже, что к матери или к девке пойдет, а Филатова то одна мать посещала, да и вовсе по-дружески…

- Найдем-найдем, – в данный момент Володя утешал первее всего себя. Он видел, что результатов пока нечего не приносило. – Давай, – он отсалютовал Сиротину стопкой, – за успех в нашем нелегком деле.

Женька завернула во двор, и уже подойдя к подъезду, заметила «Линкольн» с распахнутыми дверями. Пчёла, закинув ноги на пассажирскую дверь, что-то насвистывал и пересчитывал деньги, пока Космос, весело вещая о последних происшествиях на рынке, возился с двигателем.

- Привет честной компании, – отсалютовала им Женька. – Ну что, с Сиротиным вроде все утрясли.

- Молодец, малая, – одобрительно протянул Космос, – можешь, когда хочешь.

- А вы куда лыжи навострили?

- Сначала надо с одним перцем встретиться, перетереть по поводу Сани. Двое уже слились, надеюсь, хоть с этим промашек не будет.

- Откуда у тебя такие знакомые, Кос? – покачала головой Женька.

- Ты шо, Филатова, забыла? Я, Космос Юрьевич Холмогоров, сын профессора астрофизики…

- Ой, все, уймись, не лезу, – отмахнулась девушка, направляясь к подъезду, – хорош заливать…

- Во-во, – подал голос Пчёла, даже не вдаваясь в подробности их диалога, поднес пачку денег к носу и с упоением вдохнул их запах. Сегодня они с Космосом объезжали точки, собирая деньги, которые их люди натрясли с продавцов за последнюю неделю. – Эх, если бы все это нам, а, Кос?

- Ну а чё, – лениво пожал плечами тот, – глядишь, может и ты, Пчёлкин – великий и ужасный, общак держать будешь…

Женька нахмурилась, покосилась на Витю, а затем на Космоса. Последний неодобрительно поглядел на пачку в руках друга. Его начинало раздражать, как трепетно Пчёла относится к деньгам, раньше, еще будучи учениками школы, Холмогоров не так обращал внимание на все фарцовые дела Вити, ну крутился пацан, как мог, и в дело такое большое благодаря ему влезли, прибыль шла, но сейчас Косу казалось, что деньги для друга вышли на передний план с какой-то маниакальностью. Женька тоже это замечала, но не понимала, почему еще пару месяцев назад Витя умудрялся быть заботливым и обходительным, а сейчас будто по щелчку пальцев переменился так, что для него перестало иметь большую значимость очень многое человеческое.

- А все может быть, Космосила, – Пчела вылез из машины и закурил. Заметив настороженный взгляд притихшей Женьки, парень выпустил кольцо дыма и обратился, наконец, к подруге: – Ну что, Джульетта, застыла? Иди куда шла…

Космос снова покосился на Витю и цокнул языком. Он знал Пчелу с первого класса, и по мере взросления он уже умел прочитывать поведение друга по отношению к близким друзьям и девчонкам, которые его окружали. Все его нутро подсказывало, что Пчелкин нарочно провоцировал Женьку своими грубыми словечками и пофигизмом на то, чтобы та побыстрее сняла розовые очки и разочаровалась в нем, как в человеке, с которыми можно связать себя отношениями. Но одно выбивалось из четкого поведения друга – после каждого такого диалога с Филатовой, Пчела был словно сам не свой, и толика разочарования и огорчения читалась в его глазах еще некоторое время.

- А кстати, ты куда шла? – уточнил Космос.

- К теть Тане, проведать ее надо, может, уберусь до конца, – и больше не глядя на друзей, Женька постаралась побыстрее скрыться в подъезде Беловых.

- Долго будешь над девкой издеваться? – как только за подругой закрылась дверь, Космос обратился к Пчеле и захлопнул капот машины.

- Ты с каких пор так за чувства Жеки переживать то начал? – хохотнул Витя, бросив окурок в кусты.

- Ты че как еврей? Нормально спросил.

- Кос, завянь, а? – скривился Пчела. – Куда сейчас?

- Сначала с человеком встретиться. А потом Фила подберем, и к Сане.

- Ну погнали…

Женька, остановившаяся на лестничном пролете, смотрела сквозь небольшое подъездное окошко, как Пчёлкин, сунув руки в карманы трико, мельком взглянул на дом Беловых, небрежно зачесал волосы назад и прыгнул в «Линкольн». Женька обхватила себя руками и прислонилась виском к холодному стеклу. Закрыв глаза, она выдохнула, и на окне появился белый след от дыхания.

«Ты его любишь» – вертелось у нее в голове тихое Дунаевское умозаключение.

Почему-то до дрожи захотелось заплакать; завыть; заскулить, как раненый зверь. Не для того, чтобы вызвать жалость, а просто выпустить пар. Ну глупо, как же глупо! Столько лет строить из себя железную, непробиваемую леди, беззлобно усмехаться над влюбленными одноклассницами, а потом так вляпаться. Она не заметила, как игра для нее самой переросла в зависимость.

«Точно, это зависимость, какая влюбленность?» – посмеялся ее внутренний голос, но потом с грустью замолчал. Как только Женька почувствовала, что присутствие Пчелы вызывает внутри что-то теплое и уютное, словно маленький котенок мурлыкал где-то под ребрами, она испугалась, а потом неожиданно обрадовалась, что ей отвечают взаимностью. И все бы могло получиться, сложиться, суммироваться, но…

Это «но» так и повисло в воздухе. Что перевернуло отношение Пчелкина? Ревность к Дунаеву? Или то, что Женька не всегда слушала его советы? А когда он прислушивался к ней? Или просто это и правда был спор, игра, и он таким образом просто «слил» всяческие отношения. Поиграл, как с другими?

Верить не хотелось. Но другого объяснения Женька найти не могла. Спросить напрямую? Бесполезно, он под любым предлогом уйдет от разговора. Или скажет, что объяснил уже все в тот раз, когда они приехали с боев.

- Гадство! – Филатова пнула мыском кроссовка ни в чем не повинные перила и пошла к дверям Беловых.

За дверью, после продолжительной трели звонка, послышался голос Кати.

- Кто?

- Теть Кать, это Женя.

Дверь распахнулась, и Женьку впустила тетя Сашки.

- Залетай в мир хаоса и анархии, – невесело хмыкнула Катерина. – И хватит мне тетькать! – улыбнулась. – Ля, ты только погляди, какой кошмар, – кивнула она в комнату Белова.

- Я вот как раз и пришла помочь убраться до конца, – кивнула Филатова.

- Женечка, ты? – подала из зала голос Татьяна Николаевна.

- Я-я!

- Так, сначала чайку, потом уже барахлом займемся, – остановила девушку Катя. – Я сейчас, а ты пойди пока Татьяну растормоши, – и шепнула на ухо, – от Сани есть чего?

- Всё в порядке, он в безопасности.

- Ну слава те, Господи, – махнула рукой женщина и двинулась на кухню. Там, уже когда был раскрыт холодильник, раздался ее негодующий вздох. – Тань, ты ж у меня так совсем с голодухи помрешь, ядрён батон!

Татьяна Николаевна, сидя в кресле, прижала к груди кулачок с зажатым носовым платком, мокрым от материнских слез, поглядела в записную книжку и набрала чей-то номер. Женька присела на край дивана и смотрела на обескураженное лицо матери друга, затем взгляд зацепился за стопку денег на журнальном столике.

- У Космоса отца… Ростислав? – тихо уточнила тетя Таня.

Женька не успела ответить, как в комнате прогремел голос Кати:

- Юрий Ростиславович, – она на ходу жевала бутерброд и несла в одной руке поднос с чашками с чаем. – Давай, давай, набирай!

Было видно, как неудобно Татьяне Николаевне беспокоить семейство Космоса, но трубку уже подняли и ей пришлось спросить:

- Здравствуйте, это квартира Холмогоровых? – голос дрожал от волнения. – Можно услышать Юрия Ростиславовича?

На том конце что-то быстро протараторили, и сашина мама с грустью положила трубку.