Женька свернула на оживленную улицу и всхлипнула. Когда она упустила тот момент, что Космос и Пчёла уже давно не последние люди на районе, промышляют незаконными делами, раз уж сами старшаки вызывали Холмогорова на этот непростой разговор. Ей ненадолго показалось, что школьные мелкие “делишки”, как способ подзаработать, Витя оставил в прошлом, но подсознание подсказывало Женьке – жажда денег слишком велика, тем более в то непростое время, в которое они живут. Поэтому стоит ли удивляться, что друзья свернули на такой путь? Ладно Пчёла, но что заставило Космоса? Слишком много вопросов, а ответов никто дать не мог. Успокаивало пока то, что Фил никак не реагировал на их уговоры подключиться к делу. А что делать с Сашкой? Упертый, как баран, рвется в самое жерло вулкана и не боится сгореть дотла. Но могла ли она вразумить хоть одного из них? Ответ был очевиден. Их жизнь, такая простая, как у всех советских ребят, перевернулась с ног на голову, и с каждым днем летела в тартарары. И нигде не было пульта, чтобы поставить этот нарастающий ужас на паузу или перемотать назад в надежде, что сюжет можно изменить.

Но еще одно волновало Женьку – что происходит между ними с Витей. Вроде сама недавно радовалась тому, что никто никому ничего не предлагал и не обещал, им просто было комфортно быть вместе в свободное время, а теперь она в который раз срывается на него, хочет побольнее уколоть, и не может остановиться, как бы воспаленный разум не кричал ей “Стоп!”. Возможно, та ситуация, когда он резко подскочил и ушел, ничего не объяснив, задела ее, ведь на что способно женское сознание, когда теряешь контроль над ситуацией и тебе никто не может дать объяснений?

Женька не припомнила ни одного случая, когда ей приходилось бы терзаться из-за парня, слезы и страдания подружек-одноклассниц вызывали у нее кривую усмешку, а теперь… все чаще лицо этого патлатого чертёнка стояло перед глазами, особенно, когда не спалось. Почему так ёкало внутри? Чем и когда Пчёлкин, этот сгусток сарказма и вседозволенности, любитель бабок и девушек, зацепил ее? Ведь дело было не в чертах лица, они-то как раз не идеальные. Это что-то другое.

Есть всего два типа мужской красоты: смазливая красота и красота мужественная. Что-то во взгляде, в улыбке, в мимике, в энергии. Лёгкий прищур голубых глаз. Ухмылка одним уголком губ, из-за чего на щеке появляется ямочка. Интонации голоса: от шутливости и мягкости до холода арктических льдов. Женька не знала, как объяснить это словами самой себе, наверное, только почувствовать.

И вот теперь этот холодный взгляд Пчёлы, которым тот одаривал ее в последнее время, заставляло все переворачиваться у Филатовой внутри, фразы, на которые девушка сама провоцировала его, бесили и вызывали приступы боли, и подсознание уверяло – она влюбилась, но из-за своего упрямства будто намеренно портила с ним всяческие отношения. А теперь еще расспросы Фила, завуалированные фразы Белого… Все это подпитывало ее переживания, благо, Космос еще ничего не ляпнул.

На душе от всех этих мыслей было паршиво. Филатова уже который день не могла расслабиться из-за переживаний за ребят, а в особенности за Сашу, но ее упорно никто не слышал. Ее упорно просили не вмешиваться. Тогда какого черта она сейчас не может сделать то, что хочется ей?

Женька шагнула к таксофону и набрала номер.

- На проводе.

- Дунаев, чем занят?

Андрей, на ходу застегивавший пуговицы на рубашке, расплылся в ухмылке и плюхнулся в кресло.

- Кареглазая! Неужто снизошла до общения с простыми смертными?

Филатова устало вздохнула.

- Ла-а-адно, я рад тебя слышать.

- Еще бы, ты всегда рад.

- А ты самоуверенная, Филатова. Что хочешь?

Женька потеребила холодный провод телефона.

- Пойдем сходим куда-нибудь?

- А как же твой гангстер? – Дунаев зажал трубку между щекой и плечом, спрыснул одеколоном запястья и шею. – Ревновать не будет?

- А тебя это так заботит? Ответь – пойдем или нет?

Андрей перехватил трубку в левую руку и взглянул на часы.

- Ты вообще вовремя позвонила. Через пять минут я выхожу, Славик предложил сгонять в бар.

- О, Чернышев на машине или как?

- На машине Анька, – упомянул о сестре однокурсника Дунаев, – так что называй местоположение, приедем.

В баре было шумно. Сегодня все Котельники были здесь. В воздухе слышались веселые разговоры, кто-то курил дешевые сигареты, кто-то танцевал на небольшом танцполе. Белокурая певица, обтянутая блестящим черным бархатом, напевала какой-то заурядный мотивчик кабацкой песни. И мужики, и девицы пили, последние еще обсуждали первые сплетни. В воздухе застыл стойкий запах крепких духов, табака и алкоголя. Было жарко.

Однокурсники заняли самый крайний столик у стены, обклеенной примитивным плакатом, какими-то наклейками, объявлениями и исписанной неразборчивыми надписями.

- Почему так далеко забрели-то? – Женька плюхнулась рядом с Дунаевым.

- Подальше покуралесишь, поменьше хлопот огребешь, – улыбнулся Андрей, расстегнув воротник рубашки. – Тут хотя бы поспокойнее, чем у нас в центре.

- Ну что, Жека, как дела? – Слава растянулся на твердом стуле, осмотрелся.

- Все пучком. А вы после экзаменов как?

- Гуляем и пьянствуем, – Чернышев жестом позвал официантку. – Филимонов просто говнюк, всю сессию мне запорол, мудак старый.

- А учить надо было, – ухмыльнулась Женька.

- Ой, не лечи, – сморщился Слава, – рано еще. Что пить будем?

Филатова размяла пальцы, и почувствовала такую глухую тоску, что захотелось выть.

– “Агдам”. – Ого! – улыбнулся Дунаев. – Суровый выбор!

- А вам? – уточнила у парней уставшая официантка.

- Что-нибудь поесть и что-нибудь выпить.

Компания немного поболтала ни о чем, пока официантка не поставила перед ними две бутылки портвейна, закуску (на свое личное усмотрение), Дунаев наполнил стаканы.

– Ну что, кареглазая, напьемся сегодня до поросячьего визга? И Фил сделает тебе “а-та-та”.

- Это не его забота сегодня.

- Ты че, со всеми пацанами поцапалась? – изогнул бровь Андрей. – Я не могу с тебя…

- Закройся и пей, – буркнула Женька.

- Андрюх, не пыли, – отмахнулся Славка, – сейчас наша железная леди бахнет еще пару стаканчиков и расслабиться. Разговор как по маслу потечет, я отвечаю.

Чернышев оказался прав, и Женька через минут двадцать, наконец, ощутила то самое чувство, когда все проблемы отходят на второй, а то и на третий план, и голова становится легкая. Пустая. Парни что-то рассказывали ей, она кивала в ответ и даже иногда что-то отвечала. Дунаев шутил, Слава улыбался, жестикулировал руками, а Женька смотрела на них и все ломала голову, пытаясь понять, почему она не такая, как все? Почему ей не нравятся хорошие парни, она бежит от них, как от чумы? Зато Пчёлкин, эта зараза синеглазая, опять возник перед глазами.

Кстати, о глазах. Женька всем телом ощутила, что на нее неотрывно смотрят уже добрых несколько минут. Но кто – разглядеть не могла. Недалеко танцевала подвыпившая толпа, мельтешила, мешая сфокусировать взгляд.

– Земля, алло, я НЛО, связь есть? – спросил Дунаев, касаясь женькиной руки, и она чуть не отдернула ее. – Конечно! – Филатова посмотрела в его темные глаза. – Пойду потанцую.

На имитированном танцполе люди двигались в едином ритме, разгоряченные алкоголем и, возможно, чем-то еще. Дунаев, допив свою порцию, похлопал Славу по плечу, пообещав на следующей песне вернуться, и зашагал за Женькой. Было душно, щеки девушки горели огнем, и она по-прежнему чувствовала на себе пристальный взгляд, поэтому старалась держаться рядом с Андреем, но получилось это на пару минут, потому как какой-то высокий крепкий блондин, на вид лет за двадцать пять, приблизился к Женьке и подвинул Дунаева в сторону. Тот же, как назло, не остался незамеченным, к нему быстро пристроилась упитанная черноволосая бабенка в неприлично короткой мини-юбке. Без комплексов. Блондин уверенно положил руки Филатовой на бедра и притянул к себе, от него пахло алкоголем и сигаретами. Женька задохнулась от возмущения и одернула его хватку: