Но Космос был доволен произведенным на друга впечатлением, а затем убрал ствол обратно.

- Вот тебе и вулканы.

- Сань, Кос немного не так начал, – подключился Витя, поддерживая Холмогорова: – но он прав. Я сейчас в день столько поднимаю, за сколько мой батя на фабрике своей месяц горбатиться. В день, братан! Так на кой хер мне институт?

Саша взглянул на Филатовых, ища поддержку, но Фил виновато опустил глаза, а Женькин взгляд говорил “Бесполезно”. Белов покачал головой, нервно усмехнувшись:

- Пацаны, вы че, по воровской, что ли…

Космос уже не улыбался, сделал серьезную мину и наклонился над другом:

- Сань, сейчас такие дела творятся, пацаны со всех районов приезжают лохов бомбить, а мы с Пчёлой, – он кивнул на Витю, чтобы тот поддакнул, – не последние люди там. Так что – давай с нами, будем полноценной бригадой, Фил тоже подключиться…

Женька озадаченно взглянула на брата. Тот тяжело вздохнул.

- Ты вперед паровоза-то не беги, я не решил еще ничего.

Валера встретился глазами с Саней, словно ждал от него совета или поддержки. Тем временем Пчёла пошуровал в кармане и, вытащив нехилую пачку, протянул Белому несколько купюр.

- Сань, возьми, тебе нужно по первой.

Женька видела потерянный и расстроенный взгляд Сашки, у которого за эти пять минут мир уже начал переворачиваться. Он ответ руку Пчёлкина и отставил бутылку с пивом.

- Оставь себе, Пчёл. И вообще поехали, мне к Ленке надо.

Друзья с встревоженными лицами переглянулись и замолчали, и это конкретно напрягло Белова. Да что вообще происходит?

- Кос, заводи… – Саня направился к “Линкольну”, но Космос ухватил его за руках рубашки.

- Да погодь, ты, Белый! – он притянул его обратно к перилам. – Поговорить надо…

- Да ты уже начал, хоть стой, хоть падай, – буркнул Саша. – Ну?

Холмогоров посмотрел на Женьку, взывая к поддержке, пока Пчёла и Фил отошли в сторону, и взглядом указал Филатовой на друга, мол, давай лучше ты. Женька выпучила глаза, поджав губы, покрутила пальцем у виска, и Белов, глядя на этот немой театр, начал закипать:

- Вы долго тут в пантомиму играть будете? Говорите, что хотели.

Женька не знала, как начать, опять думала, что лучше было бы написать – письмом как-то лучше. Хотя бы, наверное, потому, что не смотришь в эти исполненные надеждой и доверием глаза, бесстрастно сообщая горькую правду.

- Сань, ты только спокойно, ладно? – осторожно начала она, заблаговременно накрыв его руку своей ладонью. От этого ее тона Белому стало не по себе, и он начал думать уже о самом худшем.

- С ней что-то случилось?..

- Ну, не с ней конкретно… Отец умер, и они с матерью переехали…

-Так вот почему не отвечали, – понял Саша. – А куда?

- Понятия не имеем. Да и не в этом проблема.

- А в чем? – терпение друга уже было на исходе. – Ребят, ну вы чего кота за яйца тянете, ну?! Что ты хотела сказать?

Женька хотела объяснить помягче, что “не дождалась”, но Космосу самому надоело оттягивать, и он вставил:

- Что шлюха она.

Женька даже пискнуть не успела, поскольку в эту же секунду над ее головой просвистел кулак Белова и угодил Косу в челюсть. Тот, не ожидав такого поворота, растерялся и, потеряв равновесие, перевернулся с парапета, рухнул на траву, а сверху на него налетел Саша, и они кубарем полетели вниз, награждая друг друга тумаками.

-Валер! – крикнула брату Женька, и Филатов с Пчёлой сорвались к друзьям, пытаясь расцепить их.

- Саня! Ты че?! – Филу пришлось приложить максимум усилий, чтобы скрутить разъяренного Белова, но тот еще пытался дотянуться до Космоса ногами. – Успокойся, блять!

- Ну ты и псих, Белый… – Космос оперся на руку Пчёлы, медленно поднимаясь. – Я то в чём виноват? Ты б еще Женьку зацепил. Совсем крыша поехала…

Саша похлопал Фила по предплечью, дав понять, что успокоился, и, поднявшись, посмотрел на Женьку. Та стояла, скривив лицо от досады, осознавая, что сейчас мир, в который друг верил и к которому стремился эти два года, рухнул, как карточный домик. И Саша, рухнув на колени, в отчаянии закрыл лицо ладонями и сдавленно зарычал.

====== 6. Мухобойка ======

Саша вернулся домой поздним вечером. После произошедшего с Космосом он петлял по знакомым улицам своего родного города и чувствовал себя абсолютно чужим. Ему сделалось жутко. Что-то неясное, но жестокое в самом высшем проявлении промелькнуло в его голове и острой болью отозвалось в сердце. Тем не менее, по мере того, как ходьба утомляла его, путаница, царившая в голове, улеглась, и он немного успокоился. В сердце теплилась последняя надежда на то, что ребята просто напутали, мало ли, пустил какой-то придурок слух, и он разошелся по району, а пацаны услышали, но не разобрались? Космос же еще тот балабол. Но Женька… Женька с ее пытливостью наверняка могла разузнать.

Нет, бред, все это – натуральный бред, Ленка не могла. Это же его Ленка. Перед глазами стояла – такая красивая, ласковая, ее волнующий шепот: “Санька, я так тебя люблю. Я буду ждать, буду писать!” – и поцелуй… Губы мягкие, нежные, пахли абрикосом. А как она волновалась и дрожала в ту ночь, стыдливо прикрывая ладонями грудь… И вот этот светлый, скромный человечек – шлюха?!

Но зачем друзьям врать? И почему за последний год от нее не было ни строчки? Приходилось допытываться в каждом письмо у мамы, пацанов и Женьки. Но все упорно замалчивали эту тему, будто Саша спрашивал о чем-то ужасном и запретном.

- Саня, – Татьяна Николаевна вышла в коридор встречать сына, удерживая в одной руке сковородку с жареной картошкой, – что ж ты так поздно?.. – но как только в коридоре включила свет и увидела помятого сына в порванной рубашке, осеклась: – что случилось?..

- Все нормально, – холодно отрезал Белов и шагнул в ванную, плотно захлопнув дверь перед ее носом.

Мать сдавленно охнула, будто невидимая плеть хлестнула ее по лицу. Взволнованный взгляд сразу зацепился за кровь, разорванный рукав, искусанные губы. На сыне не было лица. Что-то случилось, с кем-то подрался, не дай бог вляпается куда-нибудь, а на носу институт… Из-за чего? Или узнал о Елисеевой все-таки?

Саша облокотился на края раковины, с силой сжав кулаки. Его била мелкая дрожь, в груди жгло. Он поднял глаза, столкнулся со своим отражением. Лицо красное от злости и душащей боли, глаза покрылись мелкой сеточкой капилляров, и Белов осознал, что впервые за свою осознанную жизнь готов прослезиться. Но вместо этого тихо проревел, будто раненый зверь вырвался на свободу и издал последний отчаянный рык. Не раскисай, Белов – щеку припечатала сильная ладонь – ты во всем разберешься.

Татьяна Николаевна услышала, как распахнулась дверь, и вышла к Саше.

- Сань, я там ужин приготовила, тебя ждала… – она аккуратно подошла к сыну, положила ладонь на его плечо, – пойдем? Там курочка твоя любимая…

- Извини, мам, – он аккуратно снял ее руку, – не хочу есть. Спать хочу…

И закрылся в своей комнате. Татьяна Николаевна приложила к дрожащим губам кулачок и обреченно вздохнула. Затем тихо прошла в ванную, вытащила из узла с грязным бельем синюю рубашку сына, осмотрела масштабы ущерба и принялась намыливать вещь под холодной водой. Порвалась прямо по шву, еще можно будет зашить. Но мысли занимал только Сашка. Ничего, все образуется, все пройдет… Просто нужно время.

Саша долго не мог заснуть. Ворочался, теребил в руках край пододеяльника. Подсознание уверяло – Космос сказал правду. А Белов проявил крайнюю степень несдержанности – друга ударил, обидел, и ничего не узнал толком.

Он все думал и думал, думал и думал, но тревожный сон ближе к трём часам ночи все равно сморил его, заглушая разыгравшуюся головную боль. Проснулся он по привычке в шесть утра, взял с тумбочки сигареты, вышел на балкон и обзавелся новой мыслью – с кем из друзей обговорить произошедшее и от кого получить объяснения.

Космос отпадал сразу. После вчерашнего он явно не будет настроен на разговор, да и послать может легко, и правильно сделает. Фил тоже не вариант, не захочет, чтобы Белый переживал, “уйдет в несознанку”. Пчёла наверняка отшутиться, дабы избежать нового конфликта, придумает, как уйти от ответа красиво. Женька…