- Да, надо еще Юрку из школы забрать, – кивнул Пчёлкин.
- И в магазин, – подключился Космос.
Когда внедорожник в полном женском составе отъехал от перинатального центра, мужчины единогласно кивнули и направились к «Линкольну». Космос давно разъезжал на другой машине, но свой старый седан деть никуда не мог – машина стояла в гараже и ждала своего часа.
Едва мужчины распахнули двери, как рядом с «Линкольном» резко остановилось такси, и из него выскочил Дунаев, сжимая в кулаке два букета.
- Ну хоть вас застать успел, – он запыхался, поочередно пожал протянутые руки, – Фил, мои огромные поздравления! – Андрей крепко обхватил Валеру за плечи и похлопал по спине. – Передай это жене, – вручил белые хризантемы, – а этот… – любимые Женькины тюльпаны были переданы Пчёлкину, – кареглазой. Не успел…
Витя кивнул. Космос по-свойски закинул руку на шею Андрею и потрепал парня по голове.
- Эх, совсем лысый! Где твои локоны, Рапунцель?
Дунаев, усмехнувшись, тоже провел ладонью по гладкой коже.
- Как самочувствие? – поинтересовались бригадиры.
- Жив, и на том спасибо, – отмахнулся Андрей и поглядел на часы. – Я, собственно, на пару минут. Самолет через два часа.
- Последняя терапия? – уточнил Пчёла.
- Дай бог. Спасибо твоему Печерникову, договорился пораньше.
- Хоть отзвонись, как всё пройдет.
- Тебя, может, подкинуть? – предложил Космос.
- Нет, я на такси домчу, – Дунаев выудил из кармана куртки маленький, сложенный вчетверо листок бумаги и вложил в ладонь Вити, – передай ей. Вместе с цветами.
Распрощавшись, Андрей, подобно тайфуну, запрыгнул обратно в автомобиль и, попросив водителя специально посигналить два раза, скрылся за ближайшим поворотом.
На кладбище было пусто и тихо. Только яркое солнце по-прежнему весело играло на крестах храма и некоторых надгробных памятниках, внося жизнь в это царство смерти и далеко не гармонируя ни с печальным видом ряда могил, ни с настроением друзей. Они шагали по узкой тропинке вдоль высоких кустов, мимо крестов и возвышающегося гранита.
«Пчёлкина Евгения Константиновна. 10.05.1971 – 20.12.1999»
Валера отставил в сторону трость и присел на корточки около могилы сестры. Прошло чуть больше трех лет, но боль совсем не проходила. Просто не верилось, что Женьки не было. Тома первый год утешала мужа, как маленького ребенка, чтобы смягчить удар – сестра просто уехала. Далеко. И надолго. Потом два года реабилитации, когда приходилось каждый день смиряться с этим ужасом, Тамара заставляла мужа заново учиться ходить, говорить, подкрепляя свои слова тем, что Женька бы этого хотела, хотела, чтобы ее единственный и любимый брат возвратился к своим близким, жил ради нее, ради памяти, ради их большой и сильной любви.
Пчёлкин опустился на одно колено, провел дрожащей рукой по выпуклому имени. Все внутри перевернулось, обдало ледяной волной. Он сильно сжал скулы, что даже в ушах тихонько зазвенело. Нащупал в кармане пиджака записку Дунаева и положил ее под букет тюльпанов. Пчёлкин не знал, что было на этом листке, но понял, что взглянуть не посмеет. Это должно было остаться личным.
Забыть нельзя. Никогда. Ни одна женщина не заменит её. Он решил это твёрдо и окончательно.
Прохладный ветер гулял по кладбищу, шелестя листьями на деревьях. Четверо мужчин, четверо друзей, четверо братьев возвышались над мраморным памятником, с которого на них, улыбаясь лишь одними глазами, смотрела беззаботно и радостно их общая душа – сестра Женька.
- Поехали на Воробьёвы… – тихо предложил Саша.
На Воробьевых горах гулял такой же прохладный ветер, играл в волосах, будто что-то шептал, и друзьям казалось, что они слышат родной, теплый голос. Все четверо стояли на своем старом месте – там, где четырнадцать лет назад давали друг другу клятву. Они молча смотрели на раскинувшийся перед ними город. Сегодня действительно повезло с погодой – над головами светило майское солнце, и не было тех сизых туч, затянувшихся над ними, как в то осеннее мрачное утро.
- Тепло как, – прошептал Валера.
Весна, действительно, вовсю царила в Москве, и настоящие жестокие и лютые холода были позади.
- Знаете, что я думаю, – Космос повернулся к друзьям, оперся на твердый парапет, и посмотрел на задумчивого Фила, – можете смеяться, конечно… Но не просто так твоя дочка родилась в один день с Женькой…
- Кос, кончай, – отмахнулся Саша, буравя взглядом МГУ напротив.
- А я согласен, – подал голос Валера.
Пчёлкин молчал. В подобные разговоры он никогда не верил и считал рождение дочурки Филатовых в один день со своей женой только удивительным стечением обстоятельств. Но что-то внутри впервые за эти годы ёкнуло, и грудь затопило теплом и спокойствием.
- Новости есть? – наконец, спросил он.
Белов тоже облокотился о парапет, выудил из кармана белый конверт и протянул Вите. Подрагивающими пальцами мужчина распечатал его, и на свет явились несколько фотографий: на первой – крупным планом зияющая глубокая рана в самой сердцевине груди. На второй – в полный рост свернувшийся на бок Каверин. Тело распластано на грязном бетонном полу камеры.
- Сработали чисто и профессионально, – кивнул Белов. – Без шума, без пыли.
Он вытянул вперед левую руку, и через мгновение ее накрыла рука Пчёлы. Они выжидающе взглянули на Космоса и Валеру, и те поочередно опустили ладони поверх их рук.
- Клянусь всем, что у меня осталось… Клянусь, что никогда не пожалею о том, в чем клялся… И никогда не откажусь от своих слов… Ты всегда с нами, Женька.
«Клянусь» – шепнул налетевший ветер, и скрылся в широких зеленых кронах деревьев. Пчёлкин опустил руки на прохладный гранит парапета. Он смотрел на величественную панораму, но видел только бесконечно дорогое лицо Женьки. Глаза слезились. Можно бы было обвинить в этом ветер, но надо ли?..
Помедлив, Витя вытащил из внутреннего кармана пиджака те самые Женькины часики, которые зачем-то все эти годы носил у сердца. Глубокий вздох. И часы улетели далеко на склон.
Саша мягко похлопал друга по плечу, и все вчетвером двинулись обратно к «Линкольну».
- С именем определились? – улыбнулся Космос.
- Сами догадаетесь? – губы Валеры тронула легкая улыбка.
Обращение от автора
Концовка – это сложно. Любая макака с клавиатурой в лапах может извергнуть из себя начало, но концовка – это нечто невозможное.
Ты пытаешься свести все линии воедино, но никогда не сможешь. Непременно останутся ляпы.
А поскольку это концовка, постоянно будет хотеться что-то добавить. И это тот еще геморрой.
Вне всякого сомнения, концовка – это сложно.
С другой стороны, ничто по-настоящему не заканчивается, верно? (с)
Идея создать эту историю родилась глубокой ночью в августе 2021-го года, когда Ваш покорный слуга (автор) страдал от бессонницы и решил пересмотреть любимый сериал. И мысли пришли сами собой. Так родился пролог. И 35-я глава. Я знала, чем закончится эта работа, но не знала, что через год без слёз не смогу ее выкладывать. Утешалась одной мыслью – данный фанфик создавался с целью обыграть неудовлетворяющий конец сериала, потому что не хотелось, чтобы ребята вновь переживали такую ужасную смерть.
Удивительным открытием стал тот факт, что фэндом пользуется сейчас такой популярностью, и это безумно обрадовало: насладиться прекрасными работами “коллег по цеху” и поделиться своими мыслями – дорогого стоит.
Я выросла с этой работой. Она стала для меня первой после долгого творческого застоя, и мне не верится, что история окончена. Я смогла! И в этом несомненно заслуга Ваша, мои дорогие читатели! Спасибо за ваши отзывы, вашу мотивацию, вашу поддержку. Без Вас бы я не дошла до финала.
В “Братьев…” я вложила все свои чувства и эмоции, всю радость, всю боль, и мне безумно приятно, что всё это нашло отклик в Ваших сердцах.
История могла выйти намного короче, глав на 5-6 точно, но потом тщательно взвесив все “за” и “против”, пришла к тому, что не смогу так скоро распрощаться с моими героями, которые стали живыми и близкими, и не смогу так поступить с моим дорогим Пчёлкиным. Поэтому всем любимым бригадирам дарован шанс. И в моей работе они им воспользуются, обещаю!
