- Жека… – вторая рука наткнулась на липкую, горячую влажность.

Все в окружающем мире вырисовывалось предельно отчетливо, но казалось оторванным от реальности. Время продолжало свой ход, но Пчёлкину казалось, будто он вместе с женой заключен в какую-то капсулу, где оно остановилось. Он стал щупать пульс на ее шее. Но его не было.

Ясные золотистые глаза открыты, голова повернута в его сторону. Создавалось впечатление, будто она смотрит на него.

- Космос, жив?! – Шмидт тем временем склонился над Холмогоровым. Тот, чуть не теряя сознание, едва мог разлепить влажные глаза. – Витя, что?! – не дождавшись ответа, охранник стал судорожно набирать номер, другой рукой помогая Косу сильнее сжимать рану на груди.

Из-за ослепительных огней фейерверков Белов мог разглядеть только темные силуэты на снегу. Он шел к по дороге, морщась от яркого света, и крики, ругань и казавшаяся странной на этом фоне музыка заставили насторожиться. Он замедлил шаг, и в дымке заметил ужасную картину.

- Саша, беда! – один из охраны Белого материализовался из-за угла.

- Жека! – Пчёлкин давился своими слезами, крепко сжимая в руках девушку. – Сука, где эта блядская «скорая»!

- Вызвали уже! – сдавленно дыша, отозвался Шмидт. – Саша… это Макс.

- К Филу, живо! – гаркнул Белов.

Страшное, выворачивающее наизнанку утро подкралось быстро и неожиданно. Пчёлкин, привалившись к белоснежной стене, казалось, даже боялся дышать. Напротив него сидела перепуганная до смерти Ольга. Ее била лихорадка, в глазах застыла дрожащая пелена слёз. Она судорожно глотала ртом воздух, отчего губы пересохли, а язык неприятно стал прилипать к нёбу. Ее взгляд застыл на окровавленные руках Вити. Обе руки и манжеты были густо покрыты кровью, словно их вымыли в кровяной ванне.

- Вить… Всё обойдется… – едва выдавила из себя Белова, но голос прозвучал как-то иначе, словно был и вовсе не её.

Мужчина, будто очнувшись от сна, вдруг сполз по стене на плиточный пол и простонал, роняя на колени лицо, и его снова сковало остолбенение.

Несколько охранников терпеливо мерили шагами длинный, погруженный в полумрак коридор. Звонок одному из них заставил всех присутствующих очнуться от неутешительных мыслей.

- Слушаю, – ответил один из телохранителей. – Принял. Да, еще ждем. Сейчас скажу.

Он медленно приблизился к Пчёлкину и осторожно обхватил его за плечо.

- Витя, звонил Шмидт. С Валерой и Тамарой всё в порядке.

Витя откинул голову к стене, затуманенными глазами взглянув на охранника.

- А… А Макс?

- Ликвидирован. Саша скоро подъедет.

И снова тишина. И снова мерный стук ботинок о гладкий, плиточный пол. Они уже потеряли счёт времени, когда дверь в коридор распахнулась, и вышел врач. Ольга подскочила, Пчёла через силу поднял себя на ноги.

- Я по поводу Космоса Юрьевича Холмогорова, – врач стянул с головы синюю шапку, – состояние тяжелое. Потребовалось переливание. Жить он будет.

Облегченный выдох судорожно вырвался из груди Оли, и она прижалась к груди Пчёлкина.

- А насчет моей жены?.. – прохрипел Витя.

- Она в другой операционной. Ждите.

Звук стрелок на часах уже нервировал до зубного скрежета. Белов приехал ближе к десяти, и теперь все трое ждали. Просто ждали. Саша, весь бледный и помятый, уже на автопилоте гладил плечо Оли, которая выплакала, наверное, все слёзы за сегодняшнюю ночь. Смотреть на Витю было невозможно – маска безысходности и ужасного отчаяния намертво застыла на его лице.

Дверь открылась снова. На пороге замерла женщина в белом халате. Очки на ее носу запотели от тяжелого дыхания сквозь маску. Но это помогло ненадолго не смотреть в глаза, в которых едва промелькнули искры надежды.

- Мне очень жаль, – наконец, произнесла она. – Мы сделали всё, что смогли.

Впервые в жизни Пчёлкин почувствовал свое сердце, и было оно тяжелым, неподвижным и как будто чужим. Дальше было всё, как в тумане: крепкая рука Белова не смогла удержать сорвавшегося с места друга, когда тот кинулся следом за мужчинами, уносящими Ее. Он кричал Ее имя, совершенно не слушая, что ему говорили санитары. То, что Ее тело с головой было накрыто белым покрывалом, не давала ему нормально соображать. Мысли путались, слезы застыли в глазах, губы звали Ее.

Наконец, двое мужчин смогли остановить его, и дверь в лифт, который поехал вниз, захлопнулись. Глухие рыдания вырвались из Витиной груди и потрясли крепкие плечи. Когда он отнял от лица руки, то все остальные увидели на его щеках и на лбу кровь, перешедшую с рук на лицо…

Пчёлкин застыл, и казалось, что если бы не темная одежда на нем, то он легко бы мог слиться с окружающими их стенами больницы – настолько белёсым он стал. Не слыша ничего, мужчина на негнущихся ногах двинулся вниз по лестнице, и Саша, обхватив окаменевшую жену, молча кивнул охране следовать за другом. Те, сохраняя дистанцию, с опаской последовали за Витей.

Пчёла вышел на улицу, едва миновал широкое крыльцо и вдруг упал на колени на мокрый асфальт. Один из охраны рукой остановил остальных, не давая подойти к убитому горем Вите. Тот запрокинул голову к равнодушному, серому небу и едва слышно зарычал. Потом этот рык перерос в глухой стон, граничащий с воем смертельно раненого зверя.

И вдруг Пчёлкин закричал… И было в его голосе столько боли, отчаянья и тоски, столько страха, безысходности и горя, что непробиваемым охранникам стало жутко.

Виктор Павлович Пчёлкин был убит.

Сегодня.

И навсегда.

====== 35. Начало конца ======

Вдох.

- Витёк! – Валера нагнал Пчёлкина в конце школьного коридора. Утирая влажный лоб, он перекинул баскетбольный мяч в левую руку. – Слушай, просьба есть.

Пчёла пожал плечами, поправил лямку рюкзака.

- Без проблем.

- У меня еще два часа тренировки, мама на смене, а Женьку надо домой отвести, выручишь?

Витя потер затылок, прикидывая.

- Ладно, давай ключи.

Пчёлкин бродил по плацу около широкого крыльца школы, пиная пыльным кроссовком щебенку. Наконец, толкнув тяжелую дубовую дверь, на порог вышла третьеклашка Женька Филатова – бант на макушке расплелся, уложенные в высокий хвост волосы растрепались. Девчонка поправила черный фартук, на ходу натягивая рукава горчичного цвета пальто. За ней следом вышел ее одноклассник Пашка Плахов, зло зыркнул на Женьку и погрозил ей кулаком:

- Ну, колбаса! Я тебе припомню!

Не успел опомнится, и тяжелый женькин рюкзак припечатал его по голове.

- Потеряйся, ябеда!

Витя удивленно приподнял брови, но прыснул. Бойкая стрекоза.

- Женя!

Она повернулась к другу брата и подбежала к нему.

- Пойдем, я провожу тебя до дома.

- Не маленькая, сама дойду.

- А ключи-то у меня.

- Так отдай.

- Так, – Пчёла взял из ее рук увесистый ранец, мысленно прикинув, что нехило досталось бедной голове ее одноклассника, и схватил ее за ладошку. – Я за тебя головой отвечаю перед Валеркой. Так что не артачься и пошли.

Они шагали по проспекту в сторону дома. Вовсю царил март. И жизнь была хороша, и жить было хорошо. Беспечность билась в сердцах юных школьников.

- Мороженое хочешь? – покосившись на голубую тележку, уточнил Пчёлкин.

- Угощаешь?

- Легко!

Выдох.

- Ну, прыгай! – засмеялся долговязый Космос, без проблем сиганувший с гаража на гараж своими длинющими ногами. – Или боишься?

- Вот еще! – фыркнула Женька. – Не бери на понт, Косматый!

- Фи, мадемуазель, что за вульгарные выражения!

- Поучи меня еще!

- Да прыгай уже!

И Женька прыгнула. Не хватило доли сантиметров. Нога соскочила с ржавого края крыши, и девчонка полетела вниз. Расстояние было небольшое, но коленки разодрала в кровь. Холмогоров, испугавшись, соскочил с гаража и бросился к кустам.

- Дурёха! Не убилась?

На удивление Женька даже не заплакала. Поднялась на ноги, оценивающе глядя на кровавые ссадины.

- Ну где вы там, заблудились что ли? – послышался над головой голос Сашки. – Космолёт?