И тогда перед глазами вновь помутнело. Ну, не хватало еще отключиться. Нет, Эвелин, нельзя. Нельзя. Где-то вдалеке показался расплывчатый силуэт монстра, а затем я различила, как он с легкостью отколол огромную глыбу. Она уже летела в мою сторону, и я буквально оцепенела от ужаса, когда сверху меня накрыл собой Локи. Я зажмурилась, в тот момент, когда камень приземлился рядом и распался на десятки осколков. Курс двигался к нам в клубящемся потоке пыли и полыхающего огня. И на его лице была отчетливо написано предвкушение нашей мучительной смерти.
Локи повернулся как раз в нужный момент, чтобы увидеть занесенный над нами кулак, увенчанный чем-то острым и похожим на палицу. Не долго думая, маг оттолкнул меня от себя, подставляясь под удар.
— НЕТ! — заорала я, понимая, что и в этот раз ничем не могу помочь.
Взгляд Курса горел, а рот исказился, обнажая почерневшие зубы.
— Может, ты и спас сегодня свою подружку, — прорычал он. — но сам ты навеки проклят! Умри!
Монстр извернулся, схватил Локи за руку, резко притянув к себе… И устремил клинок прямо магу в сердце. Я вскрикнула.
Всего мгновение, и Асгрим оттолкнул трикстера от себя, отчего тот, сморщившись от боли, упал спиной на потрескавшуюся землю. Локи судорожно сжал рану и прорычал:
— До встречи в Преисподней!
Алгрим на секунду замер, а затем только заметил мигающую бомбу на поясе. Но не смотря на то, что он попытался быстро избавиться от нее, Курс едва только и успел ее коснуться, как в следующую секунду его объяло жадное пламя.
— Нет, — прошипел он, судорожно дергаясь. — Не-е-е-ет!
Он визжал и бился. Рев, полный боли и злобы, вырвался из его рта вместе с огненным сгустком. Послышался треск, скрежет, а затем, скрывая жаркой завесой его фигуру, прозрачная сфера начала поглощать монстра. Воздух разом сделался из прохладного жгучим, и в эту же секунду Алгрим исчез в воздухе, проглоченный своей же ловушкой. Я, словно завороженно смотревшая на эту сцену, сорвалась с места и кинулась к скрючившемуся на земле трикстеру.
— Локи. — выдохнула я, наблюдая за тем, как он судорожно хватает ртом воздух и сильнее сжимает окровавленный камзол. В этот момент к нам подбежал Тор.
— Локи, нет!— колючий ком застрял в горле. — Ты же можешь исцелить себя…
Я не отставала от мага, тормошила его, похлопывала по щекам, гладила по лбу, убирала волосы, чтобы не лезли в глаза. Я бы помолилась, да не знала, кому. Я привыкла, что Локи всегда бледный — но не такой же мерзлой белизной! Кроме того, кровь застывала на его лице маской, которая казалась мне посмертной.
— Нет-нет-нет, слышишь? — я обхватила руками его лицо. — Я не дам тебе умереть.
Он лежал на моих руках, истекая кровью. Будь проклят этот день. Будь проклят Эфир. Будь проклят Малекит вместе со своим жалким отродьем!
Грудь разрывало от боли. Я задыхалась от горечи потери, от ненависти, от того, что в этой жизни никогда ничего не будет по-настоящему справедливым.
— Ты не должен был… — вырвалось вместе с всхлипом из груди.
Я провела рукой по его шелковым волосам, а он посмотрел на меня, силясь что-то сказать.
— Молчи, Локи… Умоляю тебя, молчи. Я не выдержу ни одной нотки твоего слабеющего голоса.
— Лучше поцелуй меня, пока наше время не истекло…
— Что? — я замерла на какое-то мгновение, когда маг сам слабой рукой притянул меня за шею и коснулся своими губами моих. Невесомый, почти целомудренный поцелуй, на который, как раньше казалось мне, не был способен Локи, запечатался на моих губах, в нем я ощутила горечь и боль, бушевавшие в груди трикстера все эти годы.
— Я чувствовал себя одиноким всю свою жизнь, с тех пор, как могу себя помнить. Я… не знаю, — Локи вновь задохнулся от нехватки кислорода в легких. Я почувствовала, как слезы накатывают с новой силой, а скулы сводит от колючей боли. — я не знаю, нравилось ли мне это или я просто… привык к этому, но… но я уверен в одном: постоянное одиночество… делает свое дело… и… чувства вечного недовольства, злости и боли… буквально сжирают тебя изнутри… Ты… ты помогала мне бороться с ним, пока была рядом… Спасибо…
Безумец. Его тело леденеет в моих руках, а он улыбается. Почти незаметно, но такой знакомой озорной улыбкой. И от этого становится еще хуже на душе. Остатки хитрого огонька меркнут в его зеленых глазах. В моих любимых глазах.
— Я люблю тебя, Локи, слышишь? — я прислонила свою голову к его лбу. Ледяному, бледному и немного влажному. — Люблю. Только не умирай…
— Я…
Вдруг я почувствовала, как что-то стеклянное и холодное ложится на мою ладонь. Переместив на пару секунд взгляд на свою руку, я заметила расколотую баночку с изумрудными чернилами. Их осталось немного, каких-то ничтожно маленьких капель, на самом донышке. После того, как Алгрим раздавил их своим тяжелым шагом, я не надеялась больше их увидеть.
— Локи… — я взглянула на мага. Глаза были закрыты, а лицо покрылось тонкой серой сеточкой капилляров. — Нет-нет-нет… Локи!..
И тогда меня накрыло. Смерзшийся ком страданий, росший все это время где-то глубоко внутри, оттаял и сейчас вырвался наружу. Я вновь задохнулась в тщетной попытке хотя бы скрыть накатившую слабость, но в следующую секунду из моей груди вырвался сдавленный всхлип, и я зажала рот рукой, словно это помогло бы. Слезы потекли по щекам, дрожащая пелена встала в глазах. Я подняла голову к бездонному серому небу и закричала. Боль рвала сердце, выжигала слезы, словно обезумевший зверь пытался вырваться наружу.
И только когда чья-то теплая рука, вызвавшая по всему телу мурашки, легла на мое плечо, я медленно повернула голову к ее обладательнице.
— Эвелин… — начала, было, Джейн, когда я грубо прервала ее:
— Не прикасайся ко мне, — голос звучал словно не мой, и это на какой-то момент меня испугало, но затем прежние чувства взяли вверх, и я, аккуратно положив ледяную руку Локи ему на грудь, резко вскочила, отчего испытала очередной приступ жгучей боли — все тело ломило от полученных ударов, и наступила на Фостер. — Это все из-за тебя!
Я хотело как можно сильнее оттолкнуть ее, но сил на это просто не было. Боль сжирала изнутри.
— Сколько еще должно погибнуть невинных из-за твоей глупости?! Ты погубила двоих! Тех, кого я любила, тех, кто был мне дороже всех! На кой черт тебя понесло неизвестно куда?! Ты посмотри, что стало с нами! Что стало с твоим любимым Тором, — я ткнула пальцем в сторону громовержца, который никак не мог отойти от шока. — На нем живого места нет! И это у вас на Земле называется любовью?! Так вы ее выражаете?! — я приблизилась к мидгардке вплотную и ткнула пальцев ей в грудь. — Я ненавижу тебя, Джейн Фостер!
Девушка стояла в полом оцепенении, явно не зная, как реагировать. В ее глазах застыли слезы, но меня не трогало это. Я потеряла куда больше. И мне куда больнее. Я никогда не жалела себя, но сейчас мне было это жизненно необходимо. Высказаться, вылить всю боль.
И тут череп пронзила очередная вспышка боли. Я схватилась за виски, громко вскрикнув. Тор в одну секунду оказался рядом со мной. Его крепкие руку ухватили меня за запястья, поворачивая к себе.
— Эвелин… Эви… — его голос доносился до меня обрывками. Из-за крови, шумевшей в голове и стучавшей в висках, я практически его не видела. — Эй, ты слышишь? Держись!..
Я чувствовала, как оседаю в его руках. Пелена перед глазами скачет, слезы льются с новой силой. Ощущаю, как снова касаюсь спиной уже знакомой твердой земли, а Тор, сорвав остатки плаща, склонился над моими ногами. Немного приподняв низ моего платья, он нахмурился. Мой взгляд уцепился за то, что он увидел. Огромные синяки и кровоточащие раны. Что ж, бывает…
— Эви, — голос бога грома заставил моргнуть, чтобы слезы наконец упали по щекам. — Будет больно.
— Я буду кричать.
— Будет очень больно.
— Я буду кричать громко.
Я закусила губу, потому что то, что делал Тор с моими ногами, уверило меня в том, что тело я все еще чувствую. И оно жутко болело — искалеченное, избитое, сломанное. Как и моя душа теперь, брошенная в самый низ, на самое дно мира. И когда вдруг что-то хрустнуло и заныло, я взывала от боли и поняла, что сейчас отключусь. Последнее, за что я смогла уцепиться и мыслями, и взглядом — это Локи.
