Конечно, скальная порода ничего не боится. Даже драконьих когтей.
Я едва успеваю убраться с траектории торможения. Ноги не выдерживают, сажусь на холодный скальный пол, замираю. Кутаюсь в плащ, отползая еще дальше в тень, чтоб не видно было.
Сердце начинает стучать заполошно и дико.
А дракон, остановившись возле ложа, начинает обнюхивать его. Потом недовольно шипит. И разворачивается. Точно ко мне.
Ничего себе! То есть по запаху – влегкую меня найти! Как собака, честное слово.
Я сижу, подобрав под себя ноги, прислонясь к стене. И завороженно смотрю, как огромная тварь подходит ко мне.
У него желтые немигающие глаза, здоровенные кожистые наросты на морде, на голове небольшие рога. Дальше я не вижу, все скрывает тьма.
Вид дракона невероятно угрожающий, и я со всей обреченностью понимаю, что, наверно, закончилась моя жизнь. Наигрался мой чешуйчатый гад со мной живой и теперь сожрет.
Вообще, конечно, я не слышала, чтоб драконы жрали людей, особенно в последние лет пятьсот, но мне, похоже, не повезло. И нарвалась я на дракона-маньяка-людоеда.
А потом дракон протягивает огромную когтистую лапу… И отдает мне большой узелок.
Увесистый.
А в узелке…
Окорок! Копченый! Головка сыра! Лепешки! Яблоки! Бутыль вина! Ох, мамочка моя! Спасибо тебе, оберегаешь свою дочку бестолковую!
Я настолько обрадована, что даже не обращаю внимания на дракона, начинаю есть прямо там, не отходя от родничка. Дракона не приглашаю, справедливо рассудив, что он явно сытый. Наверно, на охоту летал. Может, нажрался диких коз, которых полно по скалам гуляет.
В любом случае, убивать он меня явно не собирается, и это уже хорошо!
Еду принес! Вкусную! Позаботился!
Может, отпустит?
Глава 4
Пока ем, жадно и совершенно позабыв о манерах потомственной дворянки (на самом деле, смешно вспоминать о манерах и цивилизованности после того, что он со мной тут делал все это время), дракон опять ложится на свою любимую твердую гору золота и закрывает глаза.
Это у него такой процесс, что ли, восстановительный?
Полетал, поохотился, украл девушку, отдохнул, обернулся, поимел девушку, отдохнул, полетал, поохотился, отдохнул…
Так, если верно рассуждаю, то следующий виток цикла уже скоро.
Я закашливаюсь, запиваю комок в горле вином, лихорадочно соображая, что же мне все-таки делать дальше.
Надо выбираться, очень надо!
Дракон, несмотря на гон, все же мыслящее существо, с ним можно договориться. Можно!
И вообще, какого, спрашивается, хре… Кхм… То есть, чего это он в гон-то сорвался? Они сейчас все, насколько я в курсе, на специальных микстурах сидят! И полукровки, и четвертушки, и даже седьмая вода на драконьей крови, с трудом оборачивающиеся раз в род по великим праздникам, и даже те, у кого оборота нет, но есть проклятое наследие дурной крови – гон.
Причем, он есть и у самцов, и у самок.
И, если у самок это выражается в постоянном хотении любви, и их удовлетворить несложно, был бы нужный (или вообще любой) дракон рядом, то вот самцы – еще и завоеватели. Им не интересно, чтоб просто подставлялись. Им азарт вкусен и охота.
Короче, твари.
Хорошо, хоть ищут пару обычно только среди себе подобных. И, предчувствуя будущий кошмар, то есть гон, забираются куда подальше, к своим, и там уже развлекаются. А если не удается, то, как уже говорила, имеются запасные аэродромы и проверенные бабы.
Тот дракон, кстати, который с моей бабкой поиграл, тоже, наверняка, летел к себе на юг, пока не настигло.
А его взяло и настигло. Настигла, то есть. Бабка, чтоб ей икалось… И надо было ручкой помахать! А я теперь отдуваюсь за весь наш род!
В общем, раньше такие вещи случались почаще, чем сейчас.
А в последние сто лет изобрели специальные лекарства, которые их ящериность огненную сдерживают. И позволяют это дело хорошо контролировать.
И в связи с этим все тот же вопрос: какого, собственно, хе… Кхм… То есть, почему мне так повезло? И почему этот, отдельно взятый, и, судя по шкуре, нереально породистый ящер не на лекарствах? Почему он летает себе, спокойно, похищает невинных девушек и делает их не девушками?
Или на мне реально проклятие какое-то? А? Может, бабка Катаржина не все рассказала?
Все эти мысли в голове моей блуждают вторым планом, пока я ем и осторожно кошусь на неподвижную черноту в дальнем углу пещеры.
А на первом плане пока что только одна, но самая главная, основная мысль – КАК МНЕ ОТСЮДА ВЫБРАТЬСЯ???
Надо бы какой-то план разработать, да, Катаржина?
Пока змей спит и копит силы для следующего раунда.
Потому что, если он проснется, а у тебя не будет плана… Ох…
Тело сразу же начинает ныть во всех местах, подвергшихся истязанию, причем, боль эта странная. Такая… Томная, что ли… Влекущая.
Хочется себя потрогать там, где больнее всего.
И знаю, что будет еще хуже, но от этого почему-то только дрожь сладкая, и сердце стучит. Сильно.
Я осторожно делаю еще глоток вина, потому что в горле сухо.
Выдыхаю, пытаясь успокоиться.
Катаржина, это не ты.
Это дракон проклятый с его подходами.
Возьми себя в руки, Катаржина…
Пальцы непроизвольно тянутся к самому больному месту в моем измученном организме, воспринимая команду мозга «взять себя в руки» ну очень буквально.
Стоп!
Катаржина! Плохая девочка! Думай! Думай давай! Используй голову по прямому назначению, а не для того, для чего ее дракон совсем недавно использовал!
Так. Надо с ним поговорить. Он способен соображать, вон, поесть мне принес…
В человеческом виде он способен разговаривать.
В прошлый раз нам не удалось нормально перемолвиться, потому что дракон успел меня облизать, и все, что я была способна говорить, это: «Еще» и «Да» в разных интонациях и комбинациях.
А если б он меня услышал, если б я могла ему четко сказать «Нет», то, может, быть… Он, конечно, зверь, но больно мне не делал, не мучил, не был жесток. Наоборот, столько удовольствия, тайного, запретного…
Опять не о том, Катаржина! Это все последствия воздействия его слюны. И других жидкостей. Надо было мне все же смыть с себя это все. Может, там какое-то длительное воздействие…
Ладно. Возвращаемся к размышлениям.
Мне надо его как-то убедить отнести меня обратно с этой ужасной скалы в нормальный человеческий мир.
Как это сделать?
Разговаривать!
А для того, чтоб разговаривать, не надо позволять себя облизывать!
Все очень просто, Катаржина.
И совершенно нереально.
Я с досадой опускаю уже практически пустую бутыль с вином на пол, та предательски звякает, и на меня тут же раскрываются огромные, желтые, гипнотические глаза.
Ох, мамочка моя…
Я не оригинальничаю.
Опять отползаю задом в сторону выхода.
Дракон закрывает глаза.
Я замираю.
Уснул, что ли, на мое счастье?
А потом слышу шаги.
Он идет ко мне, неторопливо, камешки хрустят под босыми ступнями. Мне кажется, я этот хруст еще долго буду во сне слышать. В кошмарах, сладких и мучительных.
Я продолжаю ползти спиной к выходу, потом вспоминаю, что у меня есть язык, и пытаюсь начать им пользоваться:
– Послушай… Подожди… Подожди… Давай поговорим, пожалуйста! Мне не нравится, что ты меня притащил! Мне страшно! И вообще… Отпусти меня, а? Пожалуйста… Я никому, никому не скажу… Отпусти… У меня папа. И бабушка. И мне надо…
Он прерывает мой сбивчивый лепет, наклоняется, легко подхватывает за локоть, вздергивает вверх.
Он совершенно голый. И уже, похоже, очень возбужденный. Не то, чтоб я в этом разбиралась, но все же… Трудно не обратить внимания, когда такое… Такое…
Я прекращаю говорить и смотрю в его желтые глаза. Совершенно безумные. Дикие.
Мамочка моя! Он – сумасшедший! Он меня никогда, никогда не отпустит…
Отчего-то эта мысль, вместо страха, вызывает во мне еще большую дрожь, больно пульсирующую в низу живота.
