Вместе с моим блестящим здоровьем кончился навсегда период моей беззаботной, беззаветной жизнерадостности… ГЛАВА III Осень и зиму мы провели за границей вследствие болезни, которую великая княгиня вынесла весной. Это решение, принятое по отношению к ее здоровью, совпадало с советами врачей для меня. Hélène Strandman осталась в Петербурге, так как ее свадьба с графом Толь должна была состояться в скором времени. Великая княгиня уехала с герцогом и маленькой принцессой Еленой, которой шел тогда второй год, а мы с мамá отправились позже и соединились с ними в Ницце в начале октября. Ницца не была тем новым Вавилоном, коим она сделалась со времени присоединения своего к Франции365. Тогда это был уголок Сардинского королевства, дивный по красоте своей природы, в котором жилось почти дачной жизнью. Железных дорог в округе еще не было. Южный климат встретил нас с подобающей ему приветливостью. Стояли настоящие летние дни. Я была в восторге от тропической растительности, голубого неба и безбрежной дали синего моря, плеск которого мы постоянно могли слышать с террасы нашего сада, так как мы занимали виллу на самом Promenade des Anglais366. Аллея пальмовых деревьев не была еще насажена вдоль этого проспекта, и не существовало набережной, которая отделяет его от моря. Волны могли непосредственно разбиваться у наших ног. Мое здоровье не поправлялось, я была слишком слаба, чтобы принимать участие в длинных прогулках и катаниях с остальными членами нашего придворного общества, и я по целым часам сидела у моря, прислушиваясь к говору волн, и предавалась беспредельным мечтам, навеянным их безустанным движением, которое я уподобляла стремлениям моей тревожной души. Я искала цели и значения жизни; многое пережитое мной, и особенно мое нервное состояние, привело меня к убеждению, что рай на земле не будет моим уделом – малым же довольствоваться я не хотела. Успокоение моей душевной тревоги я находила иногда в религиозном экстазе, но эти чудные проблески настоящего рая были слишком мимолетны – я чувствовала сама, что не в силах удержаться на этих высотах, и я думала о смерти как об единственном пристанище и конечном достижении возможного для меня мира. Следующие стихи, которые, как всегда, служили отголоском моего настроения, могут подтвердить верность воспоминания уже так давно минувших впечатлений. Brillants rayons du soleil d’Italie En vain vos feux étalent leurs splendeurs. Hélas pour moi que de mélancolie Dans tout l’éclat de votre riche ardeur. Car c’est en vain que de la rose frêle Vous ranimez la timide couleur, En vain vers vous s’élance l’hirondelle Fuyant du nord l’hiver plein de rigueur. Hélas sur moi vous n’avez pas d’empire Et je fléchis sous un mal accablant. Et dans ces eaux où le soleil se mire Je vois la tombe ouverte m’appelant Et de la mer la musique funèbre Semble redire un grave et triste chant Et m’attirer vers le lieu de ténèbre Dans chaque flot à mes pieds se brisant. Soleil brillant, j’aime l’ardeur cruelle De tes rayons pour mon corps sans chaleur Mais qui frappant une intime étincelle D’un saint transport viennent ravir mon cœur Et plein d’amour il subit tout le charme De ce beau ciel, de cette mer d’azur Où je rêvais, laissant fuir une larme Rivant mes yeux dans l’horizon si pur! Où je trouvais la contrepart sublime Des vains désirs du sentiment humain, Où mon esprit se noyait dans l’abîme De la grandeur du Сréateur divin! Où tout mon cœur n’était qu’une prière Qu’accompagnait le murmure des flots Dans cet accord, saisi d’un saint mystère Semblant chanter un hymne de repos. Garde toujours, o frémissante plage, Le souvenir de ces moments heureux Et si jamais sur ce calme rivage Un autre cœur venait rêver des Cieux, Que le reflux de la mer d’Italie En répétant son monotone chant Redise encore à la mélancolie Се qu’il a dit à mon coeur bien souvent: «Laisse la vie et les biens de la terre Et dans mes flots qui reflètent le Ciel Entends la voix qui te murmure: “Espère, De là la mer est un port éternel”» 367. В другой раз, помню, мне было очень тяжело. Я страдала моими лицевыми невралгиями, и в душе моей было полное смятение. Я старалась отделаться от этого чувства и написала карандашом следующие, недавно случайно найденные мной почти стертыми, строки:
J’aime le bruit de la vague mourante, J’aime le son rêveur, Qu’elle produit lorsqu’elle vient expirante Soupirer sa douleur Sur les galets de la plage mobile Qu’elle vient caresser Tel vient l’enfant à sa mère docile Doucement l’embrasser. Mon coeur у trouve une image fidèle De sa mobilité, De ses désirs, de sa substance frêle, De la fatalité Qui le poursuit malgré son impuissance A s’élancer toujours Pour se briser à l’amère souffrance De ses cruels retours! Mais au delà de l’horizon visible Il est un port lointain Et c’est là seul le refuge paisible Qu’ici je cherche en vain! Tourne-toi donc vers ce dernier rivage Ô mon cœur, plein d’effroi, Et dans l’espoir d’atteindre cette plage Endors-toi dans la foi! Et laisse-toi balancer dessus l’onde De l’Océan des jours Comme l’Esquif insouciant qu’inonde L’eau dont il suit le cours! 368Конечно, никто не знал об этих стихах, и хотя я потеряла мою прежнюю торжествующую веселость, моя внешняя жизнь отделялась от общей только в тех случаях, когда мое здоровье было этому причиной. На одном secrétaire у великой княгини мне попал вопрос: «Que doit-on faire de la vie?»369 Я написала ответ: «La traverser en regardant le Ciel»370. Герцог, читая вслух билетики, сказал: «Сomme c’est joli»371 – и перечитал второй раз. Великая княгиня сказала: «Оui, mais comme c’est triste, c’est trop triste»372. Для меня это не было особенно triste373, а выражало мое обычное настроение. вернутьсяНицца входила в состав Сардинского королевства. После того как Пьемонт в союзе с Францией победил австрийцев при Мадженте, в 1859 г. было заключено Виллафранкское перемирие, а затем Туринский договор, по которому Сардинское королевство получило Тоскану, Парму, Модену и север Папской области, но Ницца и Савойя были отданы Франции. вернутьсяСверкающие лучи итальянского солнца, напрасен великолепный блеск ваших огней. Увы, яркость вашего роскошного сияния вызывает у меня лишь тоску, ибо напрасно вы оживляете неяркий цвет хрупкой розы, напрасно к вам устремляется ласточка, улетающая от суровости зимнего севера. Увы, надо мной вы не властны, и я склоняюсь, подавленная горем. И в этой воде, где отражается солнце, я вижу разверстую могилу, зовущую меня, и мрачная музыка моря, кажется, повторяет серьезную и печальную песнь и с каждой волной, разбивающейся у моих ног, влечет меня в обитель тьмы. Сверкающее солнце, я люблю ощущать на теле жестокий жар твоих лучей, которые не обжигают меня, но высекают искру глубокого священного восторга, унося мое сердце, и, полное любви, оно ощущает все волшебство этого прекрасного неба, этого лазурного моря, посреди которого я предавалась грезам и роняла слезу, созерцая чистую линию горизонта, где я находила возвышенный противовес тщетным человеческим желаниям, где моя душа тонула в бездне величия Божьего творения! Где сердце мое превращалось без остатка в молитву, сопровождаемую рокотом волн, которые исполнены священной тайны и, кажется, поют гимн покою. Сохрани навсегда, о, трепещущий пляж, воспоминание об этих счастливых минутах, и если когда-нибудь на этом тихом побережье другое сердце станет грезить о небесах, пусть отлив итальянского моря повторами своей монотонной песни скажет его тоскующему сердцу то же самое, что он говорит моему сердцу: «Оставь жизнь и земные радости, и в моих волнах, отражающих небо, слушай голос, который шепчет тебе: “Надейся, море – это вечная гавань надежды”» (фр.). вернутьсяЯ люблю шум стихающей волны, люблю мечтательный звук, который она издает, когда, вздыхая от скорби, замирает на гальке изменчивого пляжа, который она ласкает, подобно тому, как ребенок нежно обнимает свою покорную мать. Мое сердце в этом находит верный образ изменчивости своих желаний, своей хрупкости и роковой судьбы, которая заставляет его, несмотря на его беспомощность, вечно стремиться вперед и, разбившись о берег, с горькою мукой возвращаться вспять. Но по ту сторону видимого горизонта есть далекая гавань. И только там – мирное пристанище, которое я здесь напрасно ищу! Итак, обратись к сему последнему берегу, о, мое сердце, полное страха, и, в надежде достичь этого брега, успокойся в вере! И позволь себе качаться на волне океана дней, как беззаботный челнок, затопляемый водой, плывет по течению! (фр.). вернуться«Следует ее прожить, взирая на Небо» (фр.). вернуться«Да, но как это печально, это слишком печально» (фр.). |
