Основной пафос раздела «Управление» в данной книге состоит в демонстрации несоответствия между сложившимися к началу XXI века этнополитическими тенденциями в России (они все больше напоминают тенденции, характерные для стран «глобального Севера») и сохранением во многом советских черт этнонациональной политики. Большая же часть раздела посвящена анализу возможности применения в России новой для нашей страны модели управления культурным разнообразием («интеркультурализма»), опорой для которой могут стать существующие, но малоизученные механизмы самоорганизации территориальных сообществ, прежде всего городских.

С середины XX века содержание и динамика современных этнополитических процессов чаще всего рассматривались в политологии в рамках теории модернизации и вытекающей из нее концепции политического транзита. На основе теории модернизации развивались исследования проблемы nation building («строительства нации» или «национального строительства»), понимаемые прежде всего как процесс совершенствования взаимоотношений государства и общества, развития горизонтальных связей между этническими общностями и формирования у них определенных форм ценностного единства в рамках одной полиэтнической страны.

Именно в понятийном аппарате модернистских концепций национальной политики особое внимание придается различению понятий «этничность» и «нация». Первое из них рассматривается как продукт социально-культурной эволюции этнических общностей, главным образом развития отношений, связанных с формированием и осознанием социальной границы между «мы» и «они»34. Подобный подход отразил Томас Х. Эриксен в своем определении: «Этничность – аспект социального взаимодействия между людьми, считающими себя культурно отличными от других групп»35. Еще большее внимание модернизм уделял исследованию наций и национализма. В таких теориях нация рассматривается как результат исторической эволюции социально-политических отношений между обществом и государством, как продукт исторической эволюции организации социума: от имперского типа – к национальному. При этом мы рассматриваем и альтернативные подходы, оспаривающие целесообразность использования дихотомии «империя – нация», оставаясь в рамках модернистского подхода к осмыслению нации.

1970–1980‐е годы стали временем критики модернистского подхода, по крайней мере той его версии, которая предполагала последовательно-линейное, исключительно «прогрессивное» развитие. В эти годы были выявлены существенные ограничения такого взгляда на развитие общества, в том числе применительно к этническим процессам. Во-первых, такие процессы подвержены волновым колебаниям (флуктуациям), и вся мировая история представляет собой череду разделительных и объединительных тенденций, сменяющих друг друга во взаимоотношениях разных племен, народов, языковых групп и религий. Во-вторых, наряду с универсальностью (основным предметом модернистских концепций) в этничности сохраняются некоторые устойчивые культурные особенности этносов. Этнические языки сохранялись веками, а самоназвания народов (этнонимы) прослеживаются иногда на протяжении тысячелетий. Исторически устойчивыми могли быть и специфические термины, обозначающие этнически «чужих» или людей своей национальности, но воспитанных в иной этнической культуре. Таковы, например, термины «гой» у евреев и «гаджо» – у цыган. Многие десятилетия могут удерживаться этнические стереотипы, при этом стандартные описания своего народа обычно позитивные, а стереотипные описания, образы других народов чаще бывают негативными, граничащими с фобиями36.

С давних времен эволюционному, модернистскому подходу в этнологии, акцентирующему внимание на общих закономерностях развития культуры, противостоит антропогеографический, локально-цивилизационный подход, подчеркивающий своеобразие и разнообразие локальных культур и цивилизаций, – это концепции Фридриха Ратцеля, Николая Данилевского, Освальда Шпенглера, Арнольда Тойнби, Клода Леви-Стросса и др. Впрочем, в конце 1990‐х – начале 2000‐х годов проявились попытки объединить оба подхода.

Одна из наиболее плодотворных попыток синтеза принадлежит выдающемуся израильскому философу Шмуэлю Эйзенштадту, обосновавшему идею объединения двух подходов в своей теоретической концепции множественной современности (multiple modernities)37. В этом отношении также заслуживает внимания и концепция неомодернизма, сложившаяся на рубеже XX–XXI веков в философии и социологии. Наиболее последовательно и убедительно она изложена в трудах Ральфа Дарендорфа, Эдварда Тирикьяна, Петра Штомпки и др.38 Эта концепция признает многообразие форм культуры и допускает некоторые различия траекторий культурной и политической трансформации, что позволяет выйти за рамки сугубо эволюционных, однолинейных подходов к модернизации. Неомодернизм дает возможность объединить универсалистский взгляд на этнополитическое развитие с идеями локальных особенностей этнических и национальных культур.

С теорией неомодернизма хорошо согласуются и синтетическая концепция нации Э. Смита, а также плюралистическая концепция этничности, которой придерживается автор данной книги.

Итак, ниже будет высказана авторская позиция о роли этнических и национальных факторов в политическом развитии России, с опорой на методологию синтетического (плюралистического, полипарадигмального) подхода к изучению этнических и национальных процессов.

Применительно к данной работе суть плюралистического подхода, пронизывающего все три части книги (теоретическую, историческую и прикладную), выражается в попытке выявить взаимодополнительность в концептуальных парадигмах, рождавшихся в ходе научной и идейной конкуренции и изначально считавшихся взаимоисключающими. Речь идет о взаимодополнительности стадиально-эволюционного и локально-географического подходов, идеи прогресса и ценности традиций, конструктивистской и примордиалистской парадигм в исследованиях этничности и наций. Наконец, в монографии уделяется внимание не столько различиям между элитарными идеями и массовыми стереотипами, сколько взаимосвязи между ними.

Проверка гипотезы о продуктивности плюралистического подхода является важнейшей научной задачей настоящей работы. Такая верификация предполагает два вида сравнительного анализа этнополитических процессов: стадиального анализа, предполагающего сравнение разных периодов советской и постсоветской истории России, и синхронного, регионального анализа, связанного с выявлением различий в проявлениях этнополитических процессов в разных регионах Советского Союза и постсоветской России.

Я выражаю благодарность моим коллегам, помогавшим мне советами в работе над этой книгой и в профессиональной деятельности (Л. М. Дробижевой, О. И. Вендиной, В. А. Михайлову, В. И. Мукомелю, И. М. Клямкину и др.), но наибольшую – Сергею Федюнину, доктору политологии, преподавателю университета Сорбонна (Париж), моему ученику в НИУ-ВШЭ, соавтору совместных публикаций, самому внимательному и строгому критику моих сочинений. А еще я благодарю моих студентов, которые многие годы были не только слушателями и «получателями» информации от меня, но и во многом моими учителями.

Термины (слова) «нация» (от лат. natio – племя, народ) и «этнос» (греч. ἔθνος – народ) на разных языках означают одно и то же: народ. Однако суть понятий нация и этнос исторически различалась как в научной традиции, так и в государственном управлении. В России оба термина (и производные от них) появились примерно в одно время, в конце XVIII – начале XIX века, но политическое отношение к ним всегда было разным. В какие-то времена сильные мира сего хотели изгнать из языка термин «нация», а в другие – ополчались на термин «этнос». В различные эпохи, особенно в советские и постсоветские времена, радикально изменялось и содержание основных этнологических понятий. В Советском Союзе почти все явления, которые ныне в российской академической науке определяют понятиями, восходящими к термину «этнос» (этнические – языки, идентичности, традиции, межэтнические – конфликты, противоречия, отношения и др.), определялись с помощью дефиниций, использующих слово «нация» (национальный язык, национальное самосознание, межнациональные отношения и др.). Если в научной, прежде всего в академической литературе современной России переход от советского дискурса к постсоветскому уже произошел, то в государственных документах преобладает эклектика и сохраняется путаница в использовании терминов «национальность» и «этничность». Даже в основном документе государственной национальной политики («Стратегия государственной национальной политики России до 2025 года») понятия межэтнические и межнациональные отношения используются как тождественные.